Хроники кладоискателей (СИ) - Яковенко Сергей Валериевич - Страница 17

  Так бы, наверное, всё и шло, по накатанной, если бы в один прекрасный день не случился перелом! Причём, перелом, как в прямом, так и в переносном смысле.

  Мы любили играть в 'казаки-разбойники', бегая по заброшенной стройке, по пути, развлекаясь боязнью призрачного маньяка, живущего в подвале этой стройки и нападающего на ребят, играющих за разбойников. Казаков маньяк, как ни странно, никогда не трогал, потому что быть казаками было более почётно. Никто никогда не слышал о конкретных жертвах жуткого убийцы, но в его существовании были уверенны все ребята без исключения. И все без исключения его видели! Не видел маньяка, казалось, только я один. Но я, чтобы не выглядеть дураком, тоже говорил, что видел его много раз и, даже, один разок от него убегал.

  В связи с этим, те мальчишки, которые играли за казаков, основной своей массой, устраивали засады в подвале, поджидая, когда кто-нибудь из противников осмелится спуститься к ним. А те, кто был в команде разбойников, соответственно, бегали, шарахаясь от каждого шороха, на верхних этажах стройки. Когда бегать и пугаться без толку надоедало, самые смелые спускались на первый этаж. Всячески пытаясь обратить на себя внимание казаков, разбойники опускали в отверстия, между бетонными перекрытиями первого этажа, свои конечности и выкрикивали обидные глупости о маньяке и его друзьях казаках. Вовка, безусловно, всегда был самым смелым разбойником! В этих отверстиях много раз побывали каждая из его конечностей, а несметное количество выкрикиваемых им глупостей всегда поражало своим разнообразием и красноречием, вдохновляя остальных на совершение подобных подвигов.

  Однажды, в момент очередного яростного противостояния добра и зла, отважный разбойник Вовка сунул в лифтовую шахту свою пятую конечность, растущую между плеч. Не рассчитав угла наклона корпуса, мой дружок с криком: 'Казаки - вонючки, у маньяка попа с ручкой!', спикировал вниз головой на земляной пол подвала. Воодушевлённые героизмом своего лидера, разбойники ринулись толпой следом за ним, но только уже не головой, а ногами вперёд. Как потом рассказывал Вовка, он и сам толком не понял, когда хрустнула его ключица: то ли в момент соприкосновения с полом, то ли во время верховых скачек трёх пар ног однополчан на его спине. Как бы то ни было, кость была сломана, больничный на целый месяц обеспечен, а авторитет бесстрашного воина прикипел к моему другу на всю оставшуюся дворовую жизнь!

  Вовка был героем! И даже старшие ребята, встречая во дворе поломанного разбойника, здоровались с ним за руку. Это был успех!

  Но дружба со старшеклассниками была не единственным и не главным преимуществом полученной травмы. Я уже писал, что ребятами мы были смышлёными, а значит, умели извлекать пользу из, казалось бы, самых нелепых жизненных ситуаций. Так вышло и в тот раз.

  Как-то после уроков я сосиской болтался на перекладине, а травмированный Вовчик рассказывал мне об ужасах советской медицины, использующей кощунственные методы вправления сломанных костей.

  - Прикинь, подходит ко мне этот амбал и говорит: 'Ты, Вова, легко отделался! Мог бы и шею свернуть'. А потом ласково так, гад: 'Сиди, дружочек, ровно. Сейчас будет немножечко больно'. Ну, я, как порядочный, сделал, что мне дядя доктор говорит, расслабился и жду, когда немножечко больно станет. А он, изверг, как рванёт за плечо! Я даже сознание потерял. Открываю глаза, а они мне ватку с нашатырным спиртом к носу суют.

  - А это ещё зачем?

  - Ну, это, чтобы в сознание вернулся.

  - А...

  - Так ты угадай, что этот врач у меня после спросил? Спокойно так, как будто он вообще не при делах: 'Ну, что, говорит, дружище, не больно было?'. Если бы не перелом, Серый, точно вмазал бы гаду!

  Рассказывая, Вовка отчаянно жестикулировал здоровой рукой, но, вдруг в один момент сделал невозмутимое лицо, притих и уселся спиной к тротуару на вкопанную в землю тракторную покрышку. Я спрыгнул с перекладины и вопросительно уставился на друга. Тот слегка качнул головой себе за спину. Мимо проходила она! У меня перехватило дыхание. Яркие солнечные лучи вплетались в её развивающиеся на весеннем ветру длинные золотистые волосы, походка лёгкая и непринуждённая, огромные голубые глаза... Нокдаун! Вовчик заметно нервничал, барабаня пальцами здоровой руки по колену и часто топая ногой. Я стоял как парализованный, глядя на Машу, не в силах оторваться от такой неземной красоты.

  Вдруг Вовка соскочил с колеса, бодрым шагом подошёл ко мне и неестественно громко заявил:

  - Ну-ка, Серый, помоги на турник запрыгнуть! Буду 'солнышко' на одной руке крутить!

  Я оторопел от таких слов и, округлив глаза, тупо смотрел на друга, не зная, что на это отвечать.

  - Ну, давай! Подсади меня! - продолжал бодро настаивать Вовчик.

  - Ты что, - говорю ему тихо, - совсем того? Как ты собираешься на одной руке? Ты и на двух-то всего один раз крутился. Или забыл как потом в кусты улетел!

  - Братан, я похож на идиота? - не шевеля губами, сквозь зубы прошептал в ответ Вовчик тихим, дрожащим от волнения голосом.

  - Ну, вообще-то сейчас немного похож, - еле сдерживая смех, также тихо ответил я.

  Но он снова громко продекламировал неестественно низким голосом:

  - Да не парься, братан, я уже раньше пробовал, ещё до того, как мне эти волчары плечо прострелили. Нас же в армии всех этому учили, ничего особенного. Размяться надо, а то так совсем деградирую.

  Я давился собственным истерическим смехом, делая вид, что просто закашлялся, и не представлял, что же делать дальше. Затем, взглянув в сторону Машеньки я с ужасом обнаружил, что она остановилась и с явным интересом смотрит в нашу сторону. Боже мой, какие глаза! Нокаут! Ну, Вовчик, теперь держись - сам напросился! Я развёл в стороны руки и пожал плечами, мол: 'сам виноват!', подошёл сзади к другу, уже стоящему под перекладиной, схватил его за пояс и громко скомандовал:

  - Готовсь! Раз! Два! Три!

  На счёт 'три' я резко рванул вверх тяжеленного Вовку, а тот, взвыв от боли, вместо того, чтобы цепляться здоровой рукой за турник, ударился об него темечком и спрыгнул на землю.

  Теперь я уже не мог сдерживать смех и вовсю хохотал от души, и только немного успокоившись и утерев слёзы, смог шёпотом спросить: