Хроники кладоискателей (СИ) - Яковенко Сергей Валериевич - Страница 20

   - Да, старость - не радость, - выпалил я дурацкую стандартную фразу, за которую тут же стало стыдно. Да, что же это делается-то? На меня это совершенно не похоже! Что за робость подростковая?

   В ответ она только развела руками. Возникла неловкая пауза, которую прервала Оля:

   - А вы...

   - Мы археологи! - перебил её я.

  Блин! Какие археологи!? Что я несу?! Зачем?! Оля удивлённо уставилась на меня.

   - Я, была уверена, что вы из сельсовета. Они нам ещё год назад обещали погреб починить. Наконец-то, думаю, дождались... И что же у нас делают археологи?

   Мне на подмогу подоспел Вовка, который, казалось, отсутствовал целую вечность:

   - Из национального университета, истфак, кафедра археологии. Проводим исследования дославянских культур, а именно - быт и обычаи скифских кочевых племён.

   - Ну, да, - только и оставалось добавить мне, разводя руками.

   - Здорово! Так вы аспиранты, что ли? - Оля, казалось, была приятно удивлена.

   - Научные сотрудники, - ответил Вовчик.

   - Младшие, - вставил я свои 'пять копеек'.

   - Ну, да. Он младший, я старший, - раздражённо взглянув на меня, уточнил тот.

   - По возрасту да, но на кафедре я старший - гордо подняв голову, поставил я жирную точку в нашем горячем споре. Вовка побагровел от ярости, но тут же самым коварным образом нанёс болезненный укол:

   - Оленька, позвольте, я помогу вам с чаем. Кстати, чайник я поставил, когда сумку относил и он уже, должно быть, закипает. А наш старший научный сотрудник принесёт оборудование из машины и приготовится к исследованиям. Вы не против, Сергей Владимирович?

   'Вот гад!' - подумал я, но улыбнулся и самым вежливым тоном ответил:

   - О чём речь, Владимир Козюликович? Конечно же, принесу! Разве можно вам такое дорогостоящее оборудование доверять? Вы-то в прошлый раз всю экспедицию запороли! Целый экскаватор умудрились сломать! Лучше уж я сам. Варите, как говорится, чай!

   - Ну, вот и славненько, - оживился Вовка и, легко приобняв Олю за плечи, повёл в сторону летней кухни.

   - Простите. Володя, я не расслышала вашего отчества...

   - А? Да, не обращайте внимания. У папы было польское аристократическое имя, а некоторые невежды просто не в состоянии его правильно произнести, - с этими словами он обернулся в мою сторону и скорчил грозную гримасу. - А за экскаватор вы не переживайте, я просто ковш на спор руками согнул - ничего особенного.

   'Вот так! Получай, паршивец!' - подумал я и поплёлся к машине.

   Джип стоял у самого леса и от улицы был скрыт дворовым забором. Мне пришлось обойти половину участка, чтобы добраться до него и взять аппарат с лопатой. На обратном пути я, боковым зрением, заметил медленно катящийся по улице 'УАЗ'. Невольно возникло неприятное тревожное чувство, которое я сразу же постарался отогнать - это становилось похожим на паранойю. В конце концов, мало ли таких машин в деревне?

   Я вернулся во двор и, собрав прибор, настроил его на поиск цветных металлов. Из кухни вышла Оля с чашкой чая в руках. За ней, смешно семеня, спешил здоровенный детина Вовчик, несущий тарелку с пончиками, щедро сдобренных сахарной пудрой. Пробегая мимо, он широко улыбался и, подмигивая мне на ходу, указывал свободной рукой на прелести девушки. 'Клоун, блин!', - процедил я сквозь зубы.

   - Серёжа, вы не стесняйтесь, располагайтесь за тем столом, под яблоней. Я сейчас накрою. Чай будем пить.

   - Может вам помочь?

   - Ну, что вы, мне и от одного помощника отделаться не удаётся. - Оля ослепительно улыбнулась и обернулась к Вовке. Тот, тут же скорчил серьёзную мину и, посмотрев на меня, снисходительно улыбнулся. Они прошли в дом, а уже через мгновение из-за дверного косяка выглядывали его круглые глаза:

  - Серый, прикинь! У него тут целая лента боевых патронов заряжена! В масле, блин! Как новые!

   - Весёлый дедушка, однако.

   Чаепитие плавно переросло в душевные разговоры о нелёгкой судьбе нашей собеседницы, которая осиротела ещё в дошкольном возрасте. Отец был пожарным офицером, в 1986-м его отправили ликвидатором в Чернобыль. Через год после возвращения оттуда, умер от рака. Мама, похоронив мужа, впала в сильную депрессию, в результате не выдержало слабое сердце. Опекунами стали папины родители: бабушка Соня и дедушка - Прохор Матвеевич. Им уже тогда было за семьдесят. Поступив в университет, Ольга сняла квартиру в городе. А недавно не стало и бабушки. Старик остался совсем один в заваливающемся доме. Вот она и ездит к нему на выходные: кормит, моет, убирает.

   - Жалко его так, ребята. Он крепким был, на пенсию отказывался уходить, жить не мог без работы, вечно что-то делал, плотничал. Вот этот самый дом своими руками построил, когда с войны вернулся. А в последние годы сдал сильно. Как ребёнок стал... Вот, бабушек, как-то, не так жалко, они более бедовые, что ли, - Оля грустно улыбнулась. - В автобус всегда первыми умудряются запрыгнуть, растолкав всех по пути. Одинокие дедушки не такие, они беспомощными становятся, когда свою бабушку теряют. За ними уход нужен, забота... Дом, вон, скоро от старости рухнет, а починить не кому - сил, говорит, нету, и плачет тихонько. Да и разум, конечно, уже подводит - маразм старческий с каждым днём всё заметнее становится. Да вы и сами видели...

  Стоял чудесный майский полдень. Спину грело весеннее солнце, запах цветущей яблони приятно щекотал нос и привлекал мохнатых пчёл со шмелями. Я пил ароматный крепкий чай и размышлял над нелёгкой судьбой девушки, невольными свидетелями которой стали мы с Вовкой. Мы молчали и, казалось, абсолютно всё окружающее пространство заполнили щебечущие птицы, лишь на короткие мгновения смолкающие, чтобы собраться с силами для новой своей песни.