Хроники кладоискателей (СИ) - Яковенко Сергей Валериевич - Страница 34

  Когда мы оба выбились из сил - он от танцев, я от смеха - и молча лежали на песке, глядя на проплывающие в небе пушистые облака, Вовка спросил:

  - И где же мы теперь купаться с тобой будем?

  - То есть? - не понял я.

  - То и есть! Ты думаешь, что я теперь в эту воду полезу? Чтобы на плаву увидеть пиявку и сознание потерять? Тогда уже вокруг меня народ собираться начнёт...

  - Да ладно тебе! Не дрейфь! Пиявки на мели живут, на глубине их нет. А на пляже, вообще их не бывает - они все в кустах прячутся.

  - А вдруг? Всякое бывает! - не унимался тот.

  - Да что тебе эти пиявки? Я вот, например, теперь боюсь в воду лезть из-за того, что в двадцати метрах отсюда мертвец утром плавал. А это трупный яд, между прочим!

  - Яд? - переспросил удивлённый Вовка.

  - Ну, да! Трупный. Страшная штука, вообще-то. Тело разлагается и выделяется эту самую гадость... Мне Хомяк как-то рассказывал, что какой-то мужик на кладбище с дерева яблочко сорвал и слопал, и нашли его только через неделю, лежащего мёртвым между могилок - весь зелёный, с выпученными глазами и чёрным языком. А всё от того, что яблоня эта на трупах выросла и ядом их питалась.

  - А почему с чёрным языком? - возник у того единственный вопрос, как будто всё остальное сказанное не вызывало никаких сомнений.

  - А я откуда знаю? Вот у Лёхи и спроси.

  Мы притихли в поисках выхода из сложившейся ситуации. Обходить огромное озеро, только ради того, чтобы искупаться на противоположной стороне, совсем не хотелось, и я предложил перекочевать в один из заливов, коими полнился карьер, и до которых навряд ли добралась страшная отрава. В одной из таких заводей торчал поплавком маленький островок, слегка поросший невысоким кустарником. Добраться до него можно было вброд - вода при переходе, едва достигала груди. Мы с ребятами частенько перебирались на этот, удалённый от пляжной суеты, участок суши и наслаждались изоляцией от внешнего мира. Единственной неприятностью, в моменты таких переходов, были водоросли, мерзко щекочущие ступни. Бурная мальчишеская фантазия каждый раз рисовала в голове то затаившуюся в них хищную рыбину, готовую впиться в лодыжку своими длиннющими и острыми, как иглы, зубами, то какое-нибудь мерзкое подводное насекомое с отвратительными длиннющими усами, жалящее похлеще осы или даже шершня. Однако, желание отделиться от шумной толпы на пляже всегда побеждало фантомные страхи и мы, ойкая и айкая, кое-как перебегали на островок свободы.

  - Ты же сам говорил, что в зарослях пиявки водятся! - с ужасом отметил Вовка, - Меня теперь в водоросли палкой не загонишь!

  - Так ты же раньше перебегал! Мы все боимся, но ведь идём же! Да и пиявок там я ни разу не встречал, если честно.

  - Это я раньше перебегал... Пока не знал, а теперь ни за что не зайду! - его снова передёрнуло.

  - Да ладно тебе! Сколько раз переходили, и ни одной пиявки не видели!

  - Не пойду! - вспылил Вовка.

  - Ну, и сиди тут! Бойся! - обиделся я на друга и пошёл в сторону залива.

  Через несколько минут я уже шёл вброд к заветному острову, стараясь разглядеть в воде хотя бы одну, хотя бы самую маленькую пиявочку. Дошёл до конца и не увидел ни одной. Лишь изредка между ног петляли какие-то крохотные рыбёшки. Забравшись на глинистый уступ, я оказался на песке и в следующее мгновение услыхал Вовкин голос за спиной, доносящийся с материка:

  - Серый, я всё равно в воду не полезу! Возвращайся! А?

  - Я специально разглядывал в воде пиявок, когда шёл! Ни одной нету! Клянусь! Не дрейфь! С другой стороны острова песчаное дно без водорослей - купайся, сколько влезет! Здесь же метров десять всего пройти, не больше!

  Но он, ничего не ответив, уселся на берегу и насупился. Я же, бросив вещи на песок, побрёл к противоположной стороне острова в предвкушении водных процедур. Ступая босыми ногами по раскалённому песку, я не сразу понял что случилось. Однако следующий шаг заставил взвыть от резкой боли в правой ступне и упасть на песок, держась за ногу. Из пятки торчал большущий бутылочный осколок. Точнее, это было отбитое дно от пивной бутылки, на которое я, по невнимательности, наступил. Корчась от боли, я выдернул стекло и зажал рану ладонью. Между пальцев густо сочилась кровь, толстыми струями стекающая на песок.

  - Вовчик! - в панике позвал я друга, но тот не отвечал.

  Мне не было видно, что происходит на берегу из-за кустарника, растущего по краям острова. 'А если он ушёл?' - пронеслась в голове кошмарная мысль, - 'Как же я с острова теперь выберусь?'

  - Вован, ели-пали! Ты слышишь?

  - Слышу! Что хотел? - наконец, отозвался тот.

  У меня отлегло от сердца.

  - Ты, конечно, меня прости, дружище, но теперь тебе, по-любому, придётся на остров перейти.

  Последовала длительная пауза, а спустя несколько секунд Вовка заинтересованно спросил:

  - А что там?

  - Ногу пробил.

  - Что? - не расслышав меня, переспросил тот.

  - Ногу, говорю, пробил! Пятку стеклом распанахал! Рана глубокая и широкая, кровь рекой хлещет. Нельзя мне с такой дыркой в воду соваться - заражение будет! А если сюда ещё и трупный яд добрался, то тогда мне точно хана - в рану сразу попадёт, до берега дойти не успею, посинею и помру! Спасай, блин!

  Я затаился и стал изо всех сил прислушиваться к звукам, стараясь уловить всплески воды от Вовкиных шагов, однако ничего подобного не слышал.

  - Ау! Вовчик! Я тут так кровью истеку!

  Снова тишина.