Дикий + бонус (СИ) - Савицкая Элла - Страница 27

Спустя какое-то время пишу Лане, чтобы поинтересоваться как она. Отвечает, что уже в порядке. Матвей запретил ей появляться в баре, но не сложно догадаться, что подобное желание у нее возникнет еще не скоро.

Когда приезжаю домой, все уже спят. Дом объят тишиной и темнотой. Собираюсь подняться к себе, когда замечаю у бассейна мужскую фигуру. Сердце притормаживает. Правильно было бы отправиться в комнату, дабы избежать ненужных последствий, но действуя нелогично я направляюсь на задний двор. Так всегда происходит, когда интуиция вопит о том чего не стоит делать, а мы, игнорируя ее доводы, идем на красный.

Осторожно спускаюсь по трем ступенькам.

Матвей сидит на бортике у бассейна, в руке бутылка. Молча подхожу к нему и сажусь рядом. Забираю бутылку и делаю большой глоток. Горло обжигает, пищевод горит, пока по нему в желудок стекает чистый виски.

— Решила составить мне компанию, Ри?

— Скорее просто выпить. День оказался паршивым, — пожимаю плечами, дабы не давать парню очередного повода считать, что он мне интересен.

Делаю еще один глоток и морщусь. Матвей отбирает у меня бутылку и проделывает то же самое.

— Еще и каким, — вздыхает, выуживая откуда-то пачку сигарет и подкуривая одну.

— Дай мне, — тянусь за пачкой, но он ловко прячет ее за себя и протягивает к моему рту сигарету.

Встречаюсь с туманными глазами, скользящими по моему лицу как-то по-особенному медленно. Привычная, но от этого не менее острая дрожь одолевает тело, заставляя громко сглотнуть. Будучи под необъяснимым гипнозом, приоткрываю губы и позволяю себе сделать то, что он хочет. Обхватываю сигарету прямо в его пальцах и затягиваюсь. Выпускаю дым вверх и получаю в ответ одобрительную улыбку.

— Зачем ты приезжал в бар?

— К тебе.

— Могу я получить обратно свой шарф?

Внимательно слежу за реакцией на мужском лице. Матвей сжимает зубы и отворачивается, утыкаясь глазами в водную гладь бассейна. Глубоко втягивает дым и с шумом выдувает серое облако.

— Как давно он у тебя?

— Почти десять лет как. А что?

Несколько секунд томительного молчания, во время которого Матвей поворачивается, а потом в его руках оказывается дорогая мне вещь. Я и не заметила, что он лежал рядом.

— Это шарф моей старшей сестры.

От подобной новости нервные окончания подбираются прямо к коже.

— С чего ты взял?

— Отец отдал ее вещи на благотворительность спустя примерно четыре года после того, как она умерла.

На последнем слове хриплый голос ломается. Ничего себе. Разве бывают такие совпадения?

— Может это не ее? Мало ли сколько одинаковых вещей.

— Ее. Он был сшит на заказ. Мать дарила на пятнадцатилетие. Ксюша сама дизайн выбирала. Ткань. Рисовала эскиз.

Мне становится не по себе. Столько лет я носила шарф, связанный самым прямым образом с Матвеем и его семьей. С ума сойти.

— Он очень красивый, — говорю, наблюдая за тем, как он трепетно проводит по вещице большим пальцем. — Помню, из огромной кучи вываленных из коробок вещей увидела его сразу. Мне даже десяти не было еще, но я вцепилась в него, не желая никому отдавать. Девчонки постарше хотели всучить мне идиотские розовые платья, но я сбежала в комнату, спрятала его под подушку и так и таскала с собой, чтобы никто не отобрал.

Матвей поворачивает ко мне лицо и печально улыбается.

— У тебя хороший вкус, Рина.

Не знаю время ли спрашивать, но чувствую, что сейчас он открыт как никогда, поэтому рискую.

— Лана рассказывала, что Ксюша разбилась на машине…

— Да, для всех так и было.

— Для всех? А на самом деле?

Сигарета снова оказывается у моих губ. Послушно затягиваюсь, а потом опять беру бутылку и делаю пару глотков обжигающей жидкости. Границы начинают медленно расплываться, ведь даже достойного ужина мой организм не получил. Бургер, съеденный в восемь вечера, уже давно переварился.

— Ты уверена, что хочешь услышать сказку о нашей семье, Рина?

— Да. Хоть ты и козел, но что-то мне подсказывает, что сейчас тебе как никому нужен собеседник.

Ожидаемой улыбки в ответ не следует, и я чувствую, что ляпнула глупость.

— Когда-нибудь я откушу твой язык, Ри, — серьезно говорит Матвей, вынуждая прикусить губу от странного ощущения, вызванного простым обещанием. — Но раз хочешь, слушай.

Большой глоток виски, глубокая затяжка. Откладывает шарф и с шипением тушит сигарету о собственную ладонь. От этого действия у меня в области солнечного сплетения струится болезненная волна.

— Жила была хорошая девушка. Правильная. Щедрая. Добрая. И влюбилась она в мудака, видевшего в ней только приданное в виде многомиллионной компании. Свадьба, все дела, первый ребенок. Пока новоиспеченная мать крутится вокруг дочери, муж оккупирует компанию жены и становится генеральным директором. Когда спустя несколько лет она хочет вернуться на работу, он заделывает ей сына. А спустя еще пару лет второго. Все для того, чтобы счастливая женушка сидела дома и не мешала зарабатывать бабки, успешно тратившиеся на поездки по миру со шлюхами. Однажды к своему несчастью, ничего неподозревающая женщина узнает об изменах благоверного. Но любовь сраная тварь. Она его не бросает. Устраивает истерики, требует прекратить изменять, на что получает клятвенное обещание больше этого не делать. Как итог — наивная жена снова беременна. Вот только нервный срыв дает о себе знать. Женщина на глазах буквально исчезает. Кое-как донашивает ребенка, рожает его, но теряет много крови и умирает, — Матвей делает паузу и устремляет в меня стеклянный взгляд. Меня замораживает. Понимаю, что нужно дышать, но не получается. Рука инстинктивно тянется к мужской шее и осторожно гладит там, где начинается короткий ежик волос. Под кожей крошатся мелкие искры. Нет, он не жалуется, не ждет, что я начну его поддерживать. Просто делится историей своей жизни, сделавшей его таким, какой он сейчас.

— А Ксюша?

Спрашиваю тихо, убирая руку. Все же не нужно позволять себе лишнего. Мне просто хочется сделать что-то для Матвея. Я впервые вижу его таким. Настоящим. Живым. Пусть сломленным, но живым. Сердце больно колит, когда он продолжает, вновь отвернувшись.

— Ксюше было пятнадцать, когда матери не стало. Отцу на нее было плевать, собственно, как и на всех нас. Ведь мы были только отвлечением. Сестра нашла выход эмоциям в наркоте. Связалась с какими-то уродами. Подсела на колеса, потом кокс и героин, и в семнадцать ее было уже не узнать, — с каждым произнесенным словом комок боли в моей груди растет с бешеной скоростью. — Она устраивала отцу истерики, потому как единственная из нас знала истинную причину гибели матери. Он ее бил и давал бабки, лишь бы не позорила его на людях. А однажды во время очередного выяснения отношений Ксюша крикнула, что ненавидит его, отец в ответ потребовал, чтобы она убиралась из дома. Сестра промчалась мимо меня, а потом оступилась и упала с лестницы. Помню, как отец бежал следом, бил ее по щекам, но бестолку. А через четыре года отдал все ее вещи, хранившиеся до этого на чердаке, на благотворительность.

Матвей снова отпивает из бутылки, даже не морщась от горечи. Вот тебе и розовые сказки о богатых счастливых семьях. Представление о благополучной жизни сильных мира сего рушится в считанные мгновения. А я наивная думала, что деньгами можно решить все проблемы. Похоже, с проблемами Матвея не смогли справиться даже профессиональные доктора в реабилитационном центре.

В мои руки внезапно опускается мягкая ткань, отвлекая от размышлений. Смотрю на знакомую вещицу, а ощущение словно вижу ее впервые. Теперь это не просто безликая вещь. Не знаю как так получилось, что на протяжении стольких лет она была со мной, но теперь я буду дорожить ею еще больше.

— Знаешь, у тебя ведь есть еще одна сестра, — говорю, понимая, наконец, почему он ведет себя так с Ланой, — и ей очень нужна твоя любовь.

В ответ получаю холодное хмыканье.