Спасения не будет (СИ) - Белая Рина - Страница 27

Двое крепких ребят скрутили Ориана, едва не вывернув ему руки. Он попытался вырваться, но парни силой вдавили его лицом в пол.

— Вы не имеете права так поступать с друзьями будущей королевы! — вступилась я и под тяжелым взглядом нависшего надо мной Валтора натянула на нос одеяло, словно оно могло меня защитить. — Вы даже не сказали мне в чем его обвиняют?

Валтор сдернул одеяло и, схватив за запястье, выдернул меня из кровати.

— Не его. Вас обвиняют в проникновении на закрытую территорию.

— Что вы такое говорите, господин секретарь?! — воскликнула я. Мне в полной мере удалось передать состояние возбуждения, растерянности и беззащитности, которое охватывает человека, который слышит в свой адрес столь «неожиданное» обвинение.

— А вот и доказательства… — с этими словами он оголил мои запястья.

Взгляд его упал на белую кожу.

— Но это нелепо! — воскликнула я, отчаянно пытаясь сдержать улыбку. Неудача Валтора хмельной сладостью легла на сердце, однако эта сладость обернулась полынной горечью, когда Валтор, чуть подавшись вперед, могильным взглядом пригвоздил меня к месту, и я почувствовала, что выдала себя. Я сама развязала ему руки, и он уже не видел другого выхода, как довести начатое до конца.

— Морок, — сверкнув зубами, предположил он и, разорвал ткань на моей груди.

— Что… что вы делаете? Да как вы смеете?! Небесные покарают вас!.. — вопила я, отбиваясь, что было сил.

Давно утративший человечность, он черпал силу из моего страха, а жалкое сопротивление его просто забавляло.

Следом за платьем на пол полетела разодранная сорочка. Тело прошиб озноб. Холод его пальцев на моем теле рождал отвращение. Сознание мутилось. Чтобы не видеть вздувшиеся от напряжения вены на лбу Ориана и каменные лица стражей, коленями придавивших его к полу, я зажмурила мокрые от слез глаза и начала неистово читать молитву. Слова звучали тихо, но быстро. Постепенно они стали смирять тревогу, помогая перешагнуть через хаос в моей душе и перетерпеть это унижение. Впервые я почувствовала, что молитва приносит пользу. Когда угасло эхо последнего слова, я открыла глаза и не смущаясь проследила за блуждающим по моему телу взглядом Валтора.

Он никак не мог понять, почему моя кожа чище и белее снега.

Он был уверен, что скинув с монахини ночное одеяние, найдет амулет, призванный скрыть от посторонних взглядов жутких тварей. Он сам поместил их в ловушку и лично установил ее в северном крыле. Гибрид татуировки и призрака гигантской сколопендры, попадая на тело жертвы, оживал. Паразитируя на жизненной энергии, он рос до тех пор, пока не убивал своего носителя. Этого времени с лихвой хватило бы королю для допроса. Однако… амулетов с мороком на мне не оказалось. Не было на мне и созданных им гибридов. Но ловушка сработала! И она пуста! Он отчетливо помнил мой крик. Эхо, ставшее отголоском боли пронеслось по дворцу, всполошив даже лошадей на конюшне…

— Ваша выходка достойна порицания, — безучастным голосом начала я. — Вы выставили мое тело на обозрение воинов и существ бестелесной природы. Вы не только пошли против моей воли, унизив меня, но и разбудили во мне воспоминания о грешном прошлом. Зачем? Молчите?.. Вам нечего сказать? Тогда извольте оставить меня одну. Мне предстоит долгая ночь в молитвах. И отпустите Ориана. Воин исполнял свой долг и вам это хорошо известно.

Не проронив ни слова, Валтор со своими прислужниками покинул мою келью, однако он намерился любыми способами вывести меня на чистую воду. Сегодня удача была на моей стороне. Я поднесла руку к лицу и, повернув ее к себе внутренней стороной запястья, стерла иллюзию идеальной кожи. Скинула маску с лица и с шеи, где чувствовала болезненную пульсацию от ожога.

— Пора завязывать с приключениями, — сказал Ориан, укутывая мои плечи покрывалом.

— Нужно сжечь платье и уничтожить магический след, пока его не разглядели, — мой голос показался мне чужим.

— Мы не можем просто сжечь его. Уверен каждый твой наряд на счету, а он только и ждет, когда мы оступимся.

Я закрыла глаза, пока еще плохо представляя как мне избавиться от обожженного, вдобавок ко всему, разорванного платья.

— Что-нибудь придумается, — обнадежил Ориан. — Сейчас тебе лучше отдохнуть.

Через силу улыбнувшись, я не выдержала и уронила голову ему на грудь. Он не спешил разрывать объятия, а я не спешила менять тепло его рук на холодную постель.

Горный хребет горел, объятый огнем восходящего солнца.

Распущенные волосы касались обожженной кожи, и боль страшно угнетала. Губы пересохли, воздух казался невыносимо горячим. Тревога и боль стали моими верными спутниками на эту ночь — и если одна точила душу, то другая терзала тело.

В комнату вошел Ориан с кружкой ароматного варева. Пока я маленькими глотками осушала напиток, он достал из кармана жменю лесных орехов и высыпал ее на стол.

— Орешки? И это твой план? — мрачно обронила я.

Ничего не ответив, Ориан извлек из шкафа одно из моих платьев и, разорвав его, швырнул на пол к сорочке. После чего протянул мне мой вчерашний наряд, заштопанный седой нитью, которая обглоданными скелетами рыб легла на темную ткань, прочными швами соединив ее неровные края.

— Нитей под цвет одежды не было?.. — спросила я.

— Не думал, что это станет для тебя проблемой!? — уязвил меня Ориан.

— Не станет, — тихо заверила я и хриплым, слегка дрожащим голосом произнесла:

— Конечно, мне в удовольствие лишний раз поупражняться с иллюзией. Но… раз могучий воин полночи занимался шитьем, я считаю кощунством стирать плоды его творчества.

По холодному спокойствию, застывшему на лице Ориана, я поняла, что перегнула. Подчиняясь его молчаливому требованию, я приняла платье и переменила одежду, однако столь простое действие отняло у меня немало сил. Картинка перед глазами медленно поплыла и мое тело поплыло вместе с ней. Потерять равновесие не позволили уверенные объятия Ориана.

Я подняла голову, медленным движением ресниц давая свое одобрение. Однако моя игра в нежные чувства снова не произвела на Ориана никакого впечатления. Бездушный воин сдавил мою талию, вырвав у меня из груди жалобный стон, после чего дал мне один дельный совет:

— Больше никаких глупостей!

Я ударила ладонью по его плечу, признавая свое поражение.

— Да ясно мне все! Пусти, — застонала я.

Давление его рук на мою талию ослабло, и я с облегчением опустилась в кресло. Его руки легли мне на голову, и он принялся собирать непослушные пряди в пучок. Тепло и нежность его пальцев дарили приятные ощущения, и я позволила себе расслабиться.

— Раз уж больше ни на что не способна, твори свою иллюзию, — сказал он.

Его слова задели за живое. Я возмущенно сверкнула глазами, не подозревая, что столь несложной манипуляцией он желал побудить меня к нужным действиям…

Стоило предстать перед зеркалом, как я лицезрела уставшее, измотанное бессонной ночью существо в мятом заштопанном платье, излучающем необычный магический след.

«Жизнь — это яд, который медленно убивает в человеке красоту и молодость» — пронзила сознание первая мысль.

«Но это не важно, когда ты способна выстроить то, что никто не может разрушить», — разумно парировала вторая.

В считанные секунды я превратила себя из страшилы в черноперую послушницу, озаренную светом любви к… бескрайнему миру и его бессмертным владыкам?.. Звучит хорошо, но нет! Боюсь, в моем случае, озаренную светом любви к своему дару, благодаря которому я выглядела достойно.

Вместе с Ликерией и ее свитой мы спустились на тренировочное поле, где уже разминались стихийники. Прервав тренировку, господа почтительно склонили головы, приветствуя будущую королеву — такую возможность нельзя было упускать. Удостоверившись, что меня услышат все, я задумчивым голосом произнесла:

— Господа, каждый новый день вы начинаете с высвобождения огромного количества энергии. Признаться, вы способны потрясти кого угодно своими…