Узел (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 10

Ник сам отпускает меня, не дожидаясь, пока я его оттолкну.

— Ты, правда, через две недели уезжаешь?

— Да, в Анапу.

— Надолго?

— На две недели. С первого августа по четырнадцатое, — подтверждает Никита, и я начинаю испытывать непонятную для себя тоску.

— Ладно, пошли в кино, — соглашаюсь, тяжким вздохом показывая, что делаю Леднёву огромное одолжение.

За веселой болтовней мы не замечаем, как пролетает время, и засиживаемся допоздна. После ухода Никиты Тася требует объяснений, и я рассказываю, почему на самом деле мы с Леднёвым оказались в ванной раздетыми.

— Вот счастье Нику привалило. Бедный Дёмка только коленки да локти видел, — от души хохочет Тося. — Серьезно. Плесовских бы головой об стену бился.

— И не только головой.

Мы валяемся в кровати и под сумрачный свет ночника смакуем подробности прошедшего дня. Их у каждой из нас скопилось много.

— Теперь главный вопрос, — торжественно спрашивает Григорьева, — ты бы с Леднёвым переспала?

— Переспала бы, — признаюсь без смущения.

Между нами нет секретов. Подруга знает, что я девственница, и, имея не очень приятный опыт первого секса, решительно оберегает меня от всяких неблаговидных связей.

«Климова, давай хоть у тебя первый секс будет нормальным», — все время смеется она. — «Не вздумай переспать с каким-нибудь козлом».

Я не жду принца, не храню себя для того самого единственного и бла-бла-бла, так вышло. Все нормальные девочки лишаются девственности, когда хотят секса, а я этот момент упустила и теперь хочу хотеть не просто секса. Теперь я хочу хотеть мужика, с которым буду спать.

— Что не так? — в какой-то момент нашего разговора спрашиваю подругу. Чувствую подвох. Что-то меня смущает. То ли выражение ее глаз, то ли что-то в ее голосе.

— Понравился тебе Никитка?

— Понравился. А что не так? Он с кем-то встречается?

— Нет. Он вряд ли бы тогда с нами развлекался. Тусил бы со своей девахой.

Тося медлит, и это меня откровенно пугает. Вот именно сейчас я не хочу никаких сюрпризов. Внутри у меня все кипит и бурлит, в голове уже рисуются планы на ближайшее будущее. На ближайшие две недели точно.

— Григорьева, я ненавижу вот эти паузы. Что не так?! — подгоняю ее криком.

— Все нормально, — тихо говорит Тося, — просто ему… ему семнадцать лет.

Я молчу. Перевариваю. Не верю. Мирно бурлящая внутри меня лава вдруг расплескивается, неимоверно больно обжигая желудок.

— Ты шутишь? — тоже тихо переспрашиваю я и, бл*ть, хочу, чтобы она сказала, что пошутила. Я молюсь, чтобы Тося сейчас начала привычно ржать и сказала, что пошутила.

Но Тося растерянно улыбается и качает головой:

— Нет.

— Врешь. Ему не может быть всего семнадцать, — все еще не верю.

— Почти восемнадцать. У него день рождения скоро. Как раз вот-вот… Кажется, то ли днем раньше, чем у тебя, то ли днем позже. Я все время путаю.

— А про юрфак? Он нагнал?

— Нет. Он школу закончил экстерном. Спортсмен же… с семи лет на самбо… у спортсменов всегда поблажки.

— Вы охренели?! — подскакиваю на кровати. — Это вы меня так с Леднёвым стебануть решили?! Ты, что, раньше не могла сказать?

— Настя, прости, я не думала, что это какая-то проблема… — в еще большей растерянности пытается оправдаться Григорьева.

— Не думала? — От отчаяния я готова разрыдаться. — Ты бы еще подождала, пока мы переспим, и потом сказала! Не думала она! Ему семнадцать! Господи… — причитаю я. — Я никогда не буду встречаться с малолеткой… Ты прекрасно это знаешь, что за шутки… Если бы я знала, то не стала бы… — остальные мои вопли слышит только подушка. Падая лицом вниз, вою в самую ее середину о своем безмерном разочаровании.

Я даже не поняла, что он малолетка, и это было очень обидно. А как тут понять? У Леднёва высокий рост, охеренная физическая форма и внушительная басовитость в голосе. Мы студенты. У нас, считай, одна среда обитания. Одинаковые разговоры, приколы, почти одинаковые интересы.

— Я себя прям какой-то педофилкой чувствую, — обиженно шмыгаю носом и, выбравшись из постели, иду на кухню. Ставлю чайник, собираясь чем-нибудь заесть и запить свое разочарование.

— Главное, в штанах у него нормально все, ты сама говорила.

Подруга умеет поддержать, ага. Оптимистка.

— Ой, не напоминай об этом позоре, — скривившись, отмахиваюсь я. — Мало того, что сама, как идиотка, голая была, так еще и мальчика раздела. Бл*ть, меня можно за это посадить.

— Мальчик добровольно разделся.

— Ладно. Пошутили и забыли.

— Насть, серьезно, — робко смеется Тоська, — я его, как малолетку, не могу воспринимать, поэтому и не думала, что для тебя это будет проблемой.

— Ему семнадцать. Он даже несовершеннолетний. Ему надо с Полькой встречаться, а не со мной. Сама подумай, что я с этим мальчиком делать буду?! — снова нехотя вскипаю.

— А что ты с ним собиралась делать, пока не узнала, что он малолетка?!

— И об этом не напоминай!

— Климова, ёперный театр, не тупи! Мозги в кучу собери и подумай. Он же спортсмен. Это другая каста. Они же все не по годам зрелые. Дети без детства, им херней страдать некогда. Они же как машины, 6л*ть! Наглые, смелые… там тестостерон прет!

— Кина не будет, — повторяю удрученно. — Не могу я. Не могу-у-у, — подвываю без слез, но чувствую, что недолго до них осталось.

Может быть позже, четыре года разницы и не будут так заметны, но сейчас, когда Нику нет и восемнадцати, эти гребенные четыре года кажутся адским разрывом.

— Зря. Говорю ж, вы просто идеальная парочка. Озабоченный малолетка-переросток и перезрелая девственница, — смеется Тося.

— Леднёв бы ржал надо мной, — глубоко вздыхаю, пытаясь утихомирить свои чувства.

— Стопудова. Он привык к опытным девочкам, у него все постарше.

— Слава богу, не одна я обломалась, — смеюсь я.

— Я так и поняла, что вся эта истерика только потому, что Никита тебе очень сильно понравился.

— И такая подстава…

— Жди, пока подрастет.

— Тося, хватит ржать, мне и так хреново.

— Настя, только скажи ему все сразу и не морочь голову, как Дёмке.

— Скажу. Так скажу, что он и думать про меня забудет.

В отношениях с Филиппом у меня наметился заметный напряг. Такое и раньше бывало, — все мы живые люди, подверженные стрессам и не только им, — но в этот раз Филя удивляет своей эмоциональностью. Будто чувствует, что тут замешан мужчина.

Причем, замешан относительно.

Ну, виделись мы с Леднёвым еще несколько раз. Сидели в том же ресторанчике, пили кофе, разговаривали. На этом все. Ничего такого, из-за чего стоило бы мучиться совестью или чувствовать себя хоть капельку виноватой. Поэтому недовольство Филиппа меня не особо волнует. Давно вышла из того возраста, когда мужики составляют центр женской вселенной.

Помоги себе сам, называется.

Чем-то недоволен? Реши свою проблему и будь доволен.

Знаете, не считаю, что женщина всегда обязана прикладывать какие-то исключительные старания, чтобы наладить взаимоотношения или сгладить какой-то конфликт. У мужчин тоже есть мозги — пусть думают. Дело не в эгоизме, дело в трезвости мысли и отношении к самой себе. Мои проблемы всегда решала только я. Сейчас я ничего никому не должна. Даже мужику, с которым сплю.

Все же, несмотря на эти постулаты, первая делаю шаг к тому, чтобы стереть внезапно возникшее напряжение, и приглашаю Филю в ресторан. Потому что мне так хочется. Инициатива с моей стороны — достаточно редкое явление, пусть ему будет приятно.

Чтобы собраться на свидание, много времени мне не нужно. Давно выработано понимание: что, куда и зачем надеть, как накраситься, как убрать волосы. Да-да, у нас будет свидание. Тоська смеется, что мы с Филиппом замерли в анабиозе и никак не разродимся на что-то серьезное. А мне нравится этот нескончаемый конфетно-букетный период с перерывом на выходные друг от друга. Что в этом плохого?