Чисто семейное дело - Дельвиг Полина Александровна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/79
• Следующая

Администрация университета, понятно, живо заинтересовалась поразительным фактом, однако, получив самые прозаические объяснения, распорядилась немедленно отчислить нахалку без права восстановления, справедливо рассудив, что если студент биофака МГУ не может подобрать себе мало-мальски правдоподобного диагноза, то и делать-то ему там нечего.

Печальный конец образовательной карьеры и все возрастающие поборы заставили в конце концов обескураженного любовника задуматься о правильности своего выбора, и через некоторое время он робко заговорил о необходимости расстаться. Но не тут-то было.

Светка немедленно повергла Леву в состояние столбняка, заявив, что ждет от него ребенка. Правда, вскоре пришлось сообщить, что беременность сохранить не удалось. Через месяц история повторилась, и тени не родившихся детей витали над несчастным любовником еще полгода.

Циничные приятели, ухохатываясь, заключали пари, как долго продлится новое изобретение бесстыжей проходимки. Сроки варьировали от года до тысячи лет, и то только потому, что больше даже Моисей не прожил. Однако бедному Леве, напротив, было совсем не до смеха — он просто уже не знал, чем предохраняться. В конце концов, проклиная на чем свет стоит все противозачаточные средства в мире, молодой человек решился на крайнюю меру: полный отказ от половой жизни.

Для Луниной настали тяжелые времена: Лева, освободившись от ее чар, решительно заявил, что оставляет ее. Юная дева, как и полагается, всплакнула на его груди, но вскоре с разлукой согласилась, правда, с небольшим условием: в последний раз съездить отдохнуть. Как будто до этого она хоть один день работала!

Даше сразу показалось подозрительным, почему в свой последний love trip[2] эти две жертвы несчастной любви решили отправиться вместе с их компанией, где к Светке относились, мягко говоря, недружелюбно. Она попыталась воспрепятствовать как могла, но остальные (в основном, разумеется, мужчины), легкомысленно посчитав, что летние каникулы невозможно омрачить даже ядерными испытаниями, а места в Юрмале хватит на всех, великодушно согласились.

Результаты не замедлили себя ждать. В первый же день приезда у двоих человек пропали деньги из номера. Подозрение пало на персонал гостиницы, но вскоре выяснилось, что деньги, украшения и прочие ценные предметы исчезали буквально всюду, где хоть на секунду оставались без присмотра: в ресторане, кегельбане, сауне и прочих увеселительных заведениях. Стало ясно, что ворует кто-то из своих. Ситуация стала крайне неприятной и требовала обсуждения.

Разговор возник непроизвольно, как только Светка с Левой удалились в свой номер. Отбросив эмоциональную часть, через час было сделано несколько умозаключений. Первое — у Луниной единственной ничего не пропало (это было так вызывающе глупо, что некоторые восприняли как аргумент в защиту); второе — у нее, единственной из всех, не было постоянного источника дохода; третье, и самое главное — в ближайшее время она этого источника лишалась. Вывод: акция была спланирована заранее. Становилось понятным и ее горячее желание ехать в отпуск с людьми, относящимися к ней как к стафилококку.

Но одно дело подозревать, а совсем другое — располагать доказательствами. Операцию по разоблачению решено было провести вечером. Пока собравшиеся за ужином активно отвлекали Светкино внимание (что, как оказалось в дальнейшем, и провалило блестяще задуманный план), Герасим, депутат от группы материально пострадавших, пробрался в их номер и перетряхнул Светкины сумки.

Вернулся посол с перекошенным от злости лицом. Кто-то даже поинтересовался, не утопил ли он случайно Муму. Но Герасим, сверкнув горящими глазами, молча выпил стакан водки и вызвал Леву в коридор.

Врожденная интеллигентность не позволила тезке знаменитого немого взять Лунину за шкирку и ткнуть мордой в награбленное. Шипя как гиена, он лишь потребовал от Либермана немедленно разобраться со своей пассией и раздать экспроприированное.

К сожалению, годы общения со Светкой, видимо, оставили неизгладимый след на головном мозгу последнего, и вместо того, чтобы немедленно последовать дружескому совету, Лева отправился в мужской туалет репетировать обличительную речь. И пока он, потрясая дланями, пугал зеркало, эта зараза, моментально сообразив в чем дело, собрала шмотки, остатки его денег и, сев на поезд, укатила в Москву.

Разъяренный Либерман, умирая от стыда, занял сто долларов у скорбно молчащих друзей и помчался в аэропорт. Ближайший рейс был в семь утра, но Лева, не желая выслушивать добрые пожелания в адрес себя и всех своих ближайших родственников, предпочел провести бессонную ночь на жесткой аэропортовской скамье.

Прилетев в Москву рано утром, он схватил такси и, громко матерясь в открытое окно на всех известных ему языках, понесся на Рижский вокзал. В результате бешеной гонки обманутому влюбленному удалось опередить поезд на целых десять минут. На перрон он вышел мрачный как Каменный гость, потирая руки в предвкушении сладостного мига расплаты.

До сих пор осталось неизвестным, каким образом Светке удалось проскочить мимо. Скорее всего, предположив погоню, она сошла на предпоследней станции и добиралась до дома на попутной машине, что при ее внешности и их деньгах сделать было несложно. Однако факт оставался фактом. Когда после трехчасового патрулирования вокзала дважды баран Советского Союза приехал домой к своей возлюбленной, было уже поздно.

Распустив пышные волосы, в трусах и слезах, юная негодяйка сидела возле пустых сумок, как васнецовская Аленушка возле пруда. Подавленный Либерман выслушал гневный монолог о подлецах и негодяях, тиранящих невинную деву, а заодно и нанесенном физическом и моральном ущербе. Она, конечно, примет от него компенсацию, но с этого момента они чужие люди.

В конце концов все смирились с финансовыми потерями, лишь бы никогда уже не видеть ее противную морду.

Тем не менее неукротимый Светкин дух продолжал еще некоторое время преследовать Леву и его друзей. Загадочным образом узнавая о событиях, происходящих в церкви, — крестины, венчания, отпевания, она, бледная и суровая как Немезида, появлялась там без всякого приглашения, точно рассчитав, что из церкви-то ее никто не выгонит. Не обращая внимания на сверкающие взгляды и вооружившись парой свечей, Лунина демонстративно шевелила губами и широко крестилась, отбивала такие низкие и яростные поклоны, что богомольные старушки, боязливо озираясь, пробирались на всякий случай поближе к батюшке.

По окончании церемонии Светка, скорбно поджав губы, подходила к своим бывшим знакомым и со словами «Бог вам судья» требовала вернуть все свои фотографии. Бывшие знакомые реагировали на новую причуду по-разному, но фотографии все же, от греха подальше, спешили отдать. Правда, на всякий случай выносили их на улицу, стараясь не пускать Лунину даже в подъезд.

К счастью, подобные события происходили не так часто, и постепенно она совсем исчезла из виду.

В последний раз Даша встретилась с ней случайно, в ресторане, где знакомила трех своих старых друзей с будущим мужем. Светка сидела с подружкой за столиком в самом центре зала. На двоих у них было четыре тоскующих глаза, две чашки кофе и один пустой кошелек. Даша постеснялась спросить, чем она сейчас занимается, на этом они и расстались.

Забытые чувства мгновенно воскресли, как только молодая женщина поняла, кто звонит.

— Тебя хотят убить? — хмыкнула она, не поверив ни единому слову. — Странно, но меня это почему-то не удивляет. Может, тебе лучше расслабиться и покориться судьбе? Хоть этим ты принесешь пользу окружающим.

— Какая же ты жестокая, — со слезами в голосе прошептала Лунина. — Я собрала все что было под рукой и первым поездом приехала сюда. Никого здесь не знаю, ничего не понимаю. Неужели ты не можешь помочь своей соотечественнице? Я ведь прошу всего лишь помочь устроиться в гостиницу, — и заплакала.

• Предыдущая
• 3/79
• Следующая