Властитель ледяного сердца (СИ) - Александрова Марина - Страница 30

До кромки леса они дошли где-то через два часа, и теперь Йолинь предстояло объяснить Суми то, что он должен делать. Но, как оказалось, подобное было и вовсе лишним. Животное само понимало, что именно может дать ему лес. Он прислушивался и принюхивался так старательно, словно от этого зависела вся его жизнь.

Но были риски, от которых принцесса просто не могла отмахнуться. Во-первых, что если неподалеку окажутся люди? А во-вторых, Суми сейчас был так возбужден, что она просто боялась не удержать его… Что если ему захочется покинуть её?

Нервно прикусив губу, она присела напротив него так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и постаралась сосредоточиться на том, что их связывало. Она рисовала себе образы людей: мужчин, женщин и детей, думая при этом о том, сколь они отвратительны, если представлять их в качестве еды. Она делала это до тех пор, пока не почувствовала отклик от самого Суми, который вдруг мысленно будто бы согласился, что это и впрямь не еда.

А затем, она просто отошла в сторону, пропуская его вперед. Нет, она не стала внушать ему, чтобы он вернулся. Просто показала, как будет уходить, когда солнце начнет клониться к закату. Не зная сумеет ли он воспринять эти образы, но чувствуя, что если она хочет быть с ним, то просто обязана давать ему не только пищу и кров, но ещё и то, что так необходимо каждому живому существу — свободу.

Он ушел не обернувшись. Без сомнений шагнув в густую чащу леса и словно растворившись в ней. Должно быть, она ожидала от него сомнений. Быть может, ей хотелось, чтобы он позвал её с собой. Но ничего из этого не произошло. Всего лишь несколько шагов и она осталась одна. И отчего-то это задело её. Неужели для него вот так все просто? Острое чувство собственной ненужности и потери буквально выбило воздух из её легких. Оказалось, ей сложно удерживать себя на вмиг одеревеневших ногах. Принцесса как-то обреченно рухнула прямо в высокую траву.

Нет, она будет ждать! Его будет ждать во что бы то ни стало! Не уйдет. И как и обещала дождется пока огромный огненный шар не начнет клониться к земле. К тому же на то, чтобы уйти у неё сейчас просто нет сил.

Просители с ворохом бумаг, торговцы с ещё одним ворохом бумаг и предложений, сборщик налогов с толстым кошельком податей и налогов, собранных с его края, просто люди, желающие получить его в качестве судьи на своих разбирательствах…

Жизнь Властителя края — это не только магия и защита людей, вверенных ему Сердцем, но и ежедневная бумажная волокита, с которой необходимо справляться до того момента, как солнце встанет в зените. Именно утро терпит подобное времяпровождение на севере, а уже после обеда его дом опустеет, и он сможет заняться тем, для чего был создан этим миром.

Его кабинет был просторным, но все равно казался каким-то тесным. Быть может, из-за огромного дубового стола, где уже сейчас скопилось такое количество бумаг, что на первый взгляд не прочитать и до конца месяца. Или из-за огромных стеллажей с книгами и свитками, которые вовсе не имели никакого отношения к магии: юриспруденция, налогообложение, бухгалтерские книги, отчеты, уложения, законы. Одним словом, он ненавидел эту комнату всем своим естеством, но это его обязанность. Не больше и не меньше.

— Простите.

После короткого стука в тяжелую дверь, скрывающую его от обилия желающих увидеть Властителя Грозового Перевала в этот день, просунулась светлая кудрявая голова, а следом за ней и щуплый на вид парнишка, застрявший в своем возрасте как раз тогда, когда мальчик только начинает осознавать себя мужчиной.

— Да, Рион?

— К Вам…

Не успел он договорить, как в пространство между пареньком и дверью протиснулась ещё одна фигура. Надо сказать, знакомая соблазнительная женская фигура.

— Это ни к чему, Рион. Я и сама могу себя представить, — соблазнительно улыбнувшись пареньку, сказала Марсия и, более не обращая на него внимания, вошла в кабинет.

Рик лишь едва уловимо кивнул своему помощнику, говоря тем самым, что разберется с этим сам.

— Утро доброе, Марсия, — коротко сказал он, предоставляя право женщине начать этот разговор.

Хотя для него все было сказано ещё в тот день, когда он отправился за своей новоиспеченной супругой. То был бурный разговор. Была тогда и звонкая пощечина на его щеке, и несколько разбитых кувшинов, много криков, и бурное прощание на его столе, включавшее в себя разорванное платье, страстные стоны и обжигающие кожу поцелуи. Сейчас вспоминая все, ему казалось, что это произошло так давно и как будто бы не с ним.

— Я соскучилась по тебе, — сладко произнесла она, присаживаясь на краешек стола и откидывая длинную юбку так, что Рику на обозрение предстала изящная женская ножка.

Поджав губы, Рик нехорошо прищурился, предчувствуя не самый приятный разговор. Как это ни странно, но от былого влечения к этой женщине не осталось и следа.

— Кажется, мы все обсудили, — холодно произнес он. — Ты воспользовалась правом проживать в стенах моего дома ещё полгода, хотя то, что у тебя есть куда идти, мы оба знаем, и упрекнуть тебе меня не в чем.

— Упрекнуть? Разве я упрекаю тебя? — не меняя интонации в голосе, отозвалась она. — Ты заботился обо мне столько времени, как и я о тебе. Разве ты не помнишь, как счастливы мы были? То, что так повернулась жизнь, не наша с тобой вина, Рик, — его имя прокатилось по её язычку, словно изысканное лакомство. — Я бы никогда не отважилась перечить Совету, но разве есть в том вина нашего дитя…

'Так', — внутренне собрался мужчина, словно перед ним на стол упала козырная карта противника. Когда тебе немного за сто, то ко многим вещам начинаешь относиться более обыденно. Когда немного за двести, то кое-что и вовсе теряет всякую значимость. А когда уже давно перевалило за триста — ты становишься избирательным.

Рик глубоко вздохнул, будто готовясь к прыжку в воду, но ответил все же спокойно.

— Я вижу, что ты беременна, — согласился он, кивнув женщине.

Марсия довольно улыбнулась, выгибаясь, словно сытая кошка и протягивая к нему руки.

— Но ребенок не мой, — также спокойно сказал он, скрещивая руки на груди.

— И чей же интересно? Как ты можешь так говорить?! Мы не чужие друг другу! Неужели уже забыл, сколько ночей ты провел в моих объятьях?!

— Марсия, я Властитель, неужели я должен тебе напоминать о таком? И неужели тебе неизвестно, что наши дети так просто на свет не появляются? Хотя, конечно, — кивнул он сам себе, — откуда бы тебе это знать? Это не может быть моим ребенком по одной простой причине — я не хотел его от тебя.

— Хороша же причина! — зло прошипела она. — В любом случае, я знаю, что он твой, и останусь тут на те полгода, на которые имею полное право! И ты ещё пожалеешь, что так просто отказался от нас!

— Твое право, бесспорно, но я бы на твоем месте переехал в тот дом, что уже ожидает тебя, как хозяйку.

— Хозяйку?! Дом?! Это мой дом! — грозно притопнула она каблучком. — И хозяйкой я должна быть здесь!

Серые глаза холодно посмотрели на женщину, и на миг той показалось, что её пронзают насквозь, таким ледяным и колючим был этот взгляд.

— Это мой дом и хозяин тут только один. Я всегда следую букве закона. Свои полгода здесь ты получишь, но если вдруг решишь продолжать порочить мое имя, будь готова, что я потребую доказательств. Надеюсь, ты знаешь хотя бы, что положено за ложное указание отцовства?

Это было чистой правдой. Оказавшись в ситуации, в которой находился север ещё несколько столетий тому назад, был принят такой закон во избежание кровосмешения.

— Если тебе нравится думать, что я лгу — это твое право. Интересно, а как понравится эта новость твоей дорогой женушке? Этой сучке с востока будет так же безразлично, что я ношу под сердцем твое дитя?

Рик невольно сжал кулаки, услышав подобное обращение к принцессе. Поражаясь себе самому и тому, как среагировало его тело на такой пренебрежительный тон, он все же с трудом сохранил самообладание.