Пути и ошибки новоначальных - Гармаев Анатолий - Страница 41

Дела могут различаться и по целям, средствам и характеру. У одного это удовлетворение страстей, у другого — дела спасения; один страдает при этом отлагательством, другой неудержим в рвении; один дела делает внешне, другой влагает в них сердце. У первого дела только для вида, у второго они основательные и плодовитые. Отсюда и результаты разные. У одного с началом дела прекращаются радость и веселье, у другого радость здесь только и начинается. У одного дело укореняет страсти, у другого укрепляет намерение, не связывая свободы. У одного дело приносит только внешнее одобрение с внутренним стыдом, у другого нередко внешние неприятности с одобрением внутренним; у одного хорошие следствия усвояются себе, худые — другим, у другого, наоборот, худые приписываются себе, хорошие — другим. Один за не успешность рвет на себе волосы, другой все предает Богу, от Которого и ожидает все.

Исповедание веры. В завершение этого обзора дел совести и трех сил души приведем некоторые материалы из книги иеромонаха Дамаскина о новомучениках российских. Они, почти наши современники, дают нам ясный и совершенный образ поступков и расположений, которыми исповедуется и прославляется вера и в ней Господь наш Иисус Христос. Вот некоторые выдержки из писем священномученика Алексея Бенеманского из Тверской епархии.

«Как-то поживаете вы, дорогие мои… Теперь пишите мне больше обо всем: как относятся к вам люди — прихожане, порадовали ли они вас чем к празднику. Уверен я в добром расположении к вам Веры Владимировны и Надежды Владимировны. Что касается других прихожан, я очень надеюсь на то, что они меня в молитвах, а вас помощью не оставят. Если здесь, где нас никто не знает, мы видим такое радушие и внимание, то неужели так скоро забудут нас там, где мы трудились, за чье дело мы и крест приняли… Да не будет…» Своему шестнадцатилетнему сыну Виктору о. Алексей пишет: «Отношение к нам верующих Ташкента (потому такое), что это верующие, а верующие, говоря по существу, иначе относиться не могут, ибо они последователи Того, Кто сказал: „Любите даже врагов“, а ведь мы свои, даже больше, страдаем за церковное дело; если б ты взял в руки жития святых, особенно времен гонения святых и мученичества, то ты поразился бы сходством с нашими днями, и там мучеников встречали с любовью. Конечно, я далек от мысли сравнивать себя со святыми, я скорее подчеркиваю доброе христианское настроение среди наших современников и очень хочу, чтобы и ты был добрым христианином, а посему, дорогой мой, будь особенно ласков со всеми — и дома, и в школе, и по улицам»[29].

В 1917 году Патриарх Тихон опубликовал послание, в котором отлучались от Церкви безчинствующие. На Поместном Соборе в декабре 1917 года член Высшего Церковного Совета Илья Михайлович Громогласов, впоследствии священник, сказал об этом: «Не следует нам забывать, что по сознанию выдающихся вождей христианской мысли даже Небесный Царь — Бог — не может спасти нас без нас, то есть если мы сами не принимаем участия в совершении нашего спасения. И мы ошиблись бы, если бы полагали, что посланием Патриарха дело закончено и нам нечего больше делать. У Церкви нет другого, более сильного оружия, чем отлучение. И горе нам, если слово отлучения повиснет в воздухе. Мы должны позаботиться, чтобы слово отлучения не осталось направленным по неизвестному адресу. Нужно определить твердо и ясно, кто именно враги Христа и Церкви, против которых поднято это грозное оружие. Нужно, чтобы отлучение было реальным отчуждением, отделением тех, кто всею душою предан Церкви, от ее врагов и гонителей. Настал момент нашего самоопределения; каждый должен пред лицом своей совести и Церкви решить сам за себя, сказать, кто он — христианин или нет, остался ли он верен Церкви или изменил Христу, верен он знамени Церкви или бросил его, топчет ногами и идет за теми, кто попирает наши святыни»[30].

В 1937 году в тюрьме на одном из очередных допросов священник Аркадий Остальский, епископ Бежецкий, в ответах следователю на его вопросы говорил: «Церковь расшатывается вследствие нашего нравственного падения. Следовательно, чтобы укрепить Церковь, необходимо в основу положить наше нравственное усовершенствование. К этому убеждению я пришел в 1935 году, когда в Соловки прибыл епископ Петр Руднев, который много рассказывал мне о нравственных поступках епископата и духовенства и полной разрозненности среди последнего. Уже в это время я пришел к выводу, что после освобождения я буду стремиться к тому, чтобы совершать богослужение в храме. Если это не удается, то быть хотя бы сторожем любого храма, скрыв от верующих свое епископское звание, с тем, чтобы своим высоким нравственным совершенствованием дать образец того, что и наши люди могут украсить Церковь в современных условиях. О борьбе с советской властью какими-то физическими или иными средствами я давно перестал и думать, вследствие того переворота, который я лично пережил, и сам я и Церковь в современном ее состоянии не способны к какой-либо подобной борьбе. Только нравственное усовершенствование служителей Церкви и верующих свяжет их между собой и сделает Церковь гибкой для сопротивления против наступающего неверия».

После 15 лет тюрем и ссылок 29 декабря 1937 года епископ Аркадий был расстрелян[31]. Его завет и благословение Господь дарует исполнить нам, живущим ныне. Исполнить ради славы Христа на земле, ради нашего спасения. Ибо торжествовала Небесная Церковь в дни гонений, обретая в свое святое собрание сонм новомучеников российских. То же, возможно, предстоит и нам.

В человеке присутствует три очень сильных основания, которыми противится его падшая натура усвоению нрава Христова. Первое из них — порабощает его ум, это самомнение и своемнение; второе — порабощает его сердце, это своенравие; и третье — порабощает его волю, это своеволие. Все три составляют падший нрав человека, они в совокупности и являются его безнравием, т. е. отсутствием нрава Божия. Безнравие — это мерзость запустения. Мы часто под словом «мерзость запустения» ищем то, что есть вовне… Так оно чаще всего и бывает. Церкви, уклонившиеся в ересь, города, деревни, в которых нет церквей, живут в мерзости запустения. Но и душа человеческая, которая вся обращена в эти три самоугодных гордых основания, тоже находится в мерзости запустения.

Давайте остановимся на этих трех. Первое основание — то, что порабощает человеческий ум — самомнение. Каждый человек его имеет предостаточно. Одни имеют о себе мнение как о человеке достаточно хорошем, благонравном, добром, способном, развитом, высокообразованном. Например, один говорит: «Я образованный человек». Почему? — «У меня диплом высшего образования». Другой говорит: «Я тоже образованный человек, хотя и ниже тебя, потому что у меня аттестат зрелости за среднюю школу, но я закончил ее на „4“ и „5“». А другой говорит: «А я зато закончил на серебряную медаль», а третий говорит: «А я на золотую». В этот момент они выказывают самомнение, потому что человек сам выбирает себе критерий, которым оценивает себя и через то претендует на определенное отношение к себе людей.

Святитель Феофан Затворник рассматривает в книге «Путь ко спасению» такое самомнение: «Я христианин». И это самомнение «дает» ему право теперь всех непременно воцерковлять. А есть ли на это благословение Божие? Но человек не вникает в Промыслы Божии, не слышит воли Божией. Он имеет самомнение, что христианство — это лучше, чем не христианство. И он считает своим долгом воцерковить всех — колдунов, баптистов, атеистов, всех своих соседей и родственников, руководствуясь при этом лишь своим самомнением. В самомнении человек не предается в руки Божии, не руководствуется волей Божией, не она составляет ценность его жизни. Ценность в его жизни он сам.