И они поверят в обман (СИ) - Белая Рина - Страница 29

Фицион, Фицион, касаясь своей сути, ты даже не представляешь, какой механизм запускаешь, ведь не рассчитав силу, ты чего доброго умудришься лишить меня дыхания, а вместе с тем и судорожно удерживаемой иллюзии. Что тут тогда начнется – страшно представить…

Атакованная мыслями одна ужаснее другой, я достигла той точки кипения, когда отбрасываешь страхи. Мне хватило наглости украсть чужую жизнь и примерить ее на себя, словно поношенное платье. И чтобы это платье не пошло по швам, а этот день не остался в памяти как последний день в академии, я вынуждена была прибегнуть к не совсем честным методам.

– Приняли стойку, – скомандовал тренер.

Приняли.

– Схватили противника.

Схватили.

– Потянули.

Сдавленный хрип разнесся по округе, некромант упал на колени, уткнувшись лбом в газонную траву. Обнявшиеся пары так и замерли, повернув в нашу сторону головы с одинаково ошалевшим выражением на лицах. Ну, хоть картину пиши! Била я от души, так, чтобы наверняка. А что мне еще оставалось делать?

– Роиль. Что. Это. Значит? – убийственным тоном потребовал объяснений тренер.

– Он меня… схватил… э-э-э за грудь!

Услышав такое объяснение, некромант, не разгибаясь, рвано выдохнул, но опровергать мою ложь не стал.

– К ректору! Оба!

Гора с плеч! Хух, я развернулась и гордо пошла прочь, некромант был не в состоянии передвигаться, оно и понятно.

Получив разрешение секретаря, я вошла к ректору.

Встретил меня залитый светом просторный кабинет. Сделав шаг, я опустила взгляд и замерла. Как зачарованная я смотрела на пол, всю площадь которого занимала карта города Табел с прилегающей к нему территорией. Под моими ногами, будто за стеклом, своей жизнью жил волшебный мир, где по синей глади, словно улитки, тянулись корабли, и если присмотреться, то можно было разглядеть спущенные паруса. Портовый город представал бессчетным количеством черепичных крыш, оплетенных паутиной дорог. Я скользила взглядом по районам, щедро разбавленным хлопьями сочной зелени и зарыбленными прудами, придающими городу особый колорит. Внимательно присмотревшись, я удивилась отсутствию всяких одушевленных объектов на улицах, переулках и площадях. Взгляд упал на отрезок реки, берущей свое начало в неприступных скалах, купающихся в густом тумане… Проскользнула мысль, что не мешало бы прикрыть рот и вернуться в реальность, потому как вполне может статься, что в прошлом учебном году Роиль уже входила в эту дверь. А раз так, то столь явное удивление с моей стороны, тесно перемежаемое с восхищением явно излишне.

К слову о двери, ее велели закрыть, пройти и сесть.

Внутренне сжавшись, я переплела пальцы и взглянула на ректора, восседающего в кресле напротив. Это был крупный мужчина с серьезным выражением лица, ценитель эстетики и вместе с тем практичный человек.

– Представьтесь.

– Роиль Чансе – адептка второго курса.

– Что у вас, Роиль?

Причину своего появления на пороге его кабинета я объяснила сухо, не вдаваясь в подробности произошедшего недоразумения. Ректор неодобрительно покачал головой, на что я выдала: «издержки воспитания, нечего покушаться на чужое добро!» Выговор меня более чем устроил. Извинившись за то, что отняла ценное время, я распахнула дверь и лоб в лоб столкнулась с некромантом.

Под буравящим взглядом изумрудных глаз меня пробрал лихорадочный озноб, но успокоив себя тем, что при свидетелях он не посмеет совершить убийство, я поспешила в общежитие. Заперев за собой дверь на два оборота (был бы шкаф и его бы придвинула к двери, не знаю как, но… нашла бы силы!) я стала ждать.

Попытка отвлечься и прочесть, к примеру, теорию сопротивления стихиям с треском провалилась. Как можно постичь смысл значения сопротивления, уменьшающего или увеличивающего вред, произведенный атакой стихии, когда в голове они скелеты бегают и костями гремят…

Дверь содрогнулась, но не открылась, да, ждать меня не заставили.

– Роиль, открой, поговорить надо, – неожиданно дружелюбно просил некромант.

– Уходи, я себе не враг!

– Я понес наказание за преступление, которого не совершал! Как думаешь, справедливо будет открыть мне… причину твоей лжи?

– Может и справедливо, только я не готова открывать ни дверь, ни правду!

– Обещаю, что не причиню тебе физического вреда.

– Я тебе не верю! – мы людей по себе судим, что уж там про нелюдей говорить…

– Роиль, будь умницей, в твоих интересах не затевать войну, в которой ты заведомо обречена на поражение.

Если я не имею возможности продемонстрировать врагу свою силу, это не значит, что я заведомо в списке проигравших!

– Хорошо, дождемся ужина.

На ужин я благоразумно не пошла – уж лучше я останусь голодной. Кто знает, какую отместку он мне уготовил! Выходить по нужде тоже боялась, терпела, пока меня совсем уже не придавило. Пулей метнулась в уборную и несясь обратно поймала себя на мысли, что стоило бы подружиться со своими призрачными соседями, хотя бы для того что бы знать, не стоит ли кто у меня за дверью.

Завалившись на кровать, я впервые за несколько часов расслабилась и с облегчением глубоко вздохнула. Как мало мне нужно для счастья!

Еще бы убрались все эти наивные барышни со своим бормотанием.

Некромант успокоился.

Приведения рассосались.

Да окно открыть и койки лишние оттащить, да… в общем, здесь все ясно.

Из вяло текущих мыслей меня вывело журчание. Самое натуральное журчание! В моей комнате в углу, задрав заднюю лапу, метила территорию наглая псина.

Мне не понять их чувства юмора!

Я вскочила с кровати и разъяренной фурией бросилась на несчастного ссыкуна, благополучно ускользнувшего сквозь стену. Видимо, сыграли инстинкты… у пса, разумеется!

Сытый зевок вызвало у меня очередное повторение истории одной из адепток, как призывая графа Суре де Литиона, та едва не лишилась чувств, когда из стены на нее кинулся огроменный злющий - презлющий пес. Я сбилась со счету, сколько бутербродов умяла, пока слушала ужасно страшную историю. Это ведь было так… так… забавно! А слушателей все прибывало и прибывало…

– Тебе повезло, ты хоть кого-то смогла призвать, а я до двух ночи просидела и ничего! Потом волосы устала расчесывать! – прозвучал первый сонный голос.

– И у меня ничего, – поддержал раздосадованный неудачей второй.

– А так хотелось зачет получить…

– Глупышки, – эффектная блондинка приблизилась и умостила бедро на угол стола, собирая недоуменные взгляды, – прежде чем спускаться в мерзкий подвал и пыль волосами мести, поинтересовались бы у старшекурсниц, было ли у них такое задание и кто с ним справился!

– Аливе, что ты хочешь сказать? – воскликнула одна из девушек и закашлялась, подавившись ломтиком сыра.

– А нечего тут говорить, – сочувственно рассматривая побагровевшую бедняжку, пояснила Аливе: – за последнюю пару лет ни один призрак не явился на вызов! Ни к кому!

– Самая умная, да? – завелась тоже белокурая с пушистыми волосами. – Где же ты раньше была?

– Ты ставишь мне в вину наличие ума? – сдерзила Аливе.

Умеют блондинки найти общий язык…

– Прекратите, мы сами виноваты! Ринулись толпой грязь месить! – оборвал еще один девичий голос.

– Ладно, девушки, хоть кому-нибудь призыв удался?

Хор раздосадованных голосов стих и в столовой повисла тишина.

– Ко мне призрак пришел, – прозвучал не слишком убедительный голос.

Все обернулись на адептку, так апатично обозначившую свою победу. Бледная, с худым утомленным лицом и растрепанными волнистыми волосами она не смела поднять и взгляда.

– Что ты сказала?

– Я сразу поняла, что здесь не все чисто и использовала запрещенный метод… – равнодушно начала она, помешивая ложкой остывшую кашу.

– Подробности, Рита!

– Мы жаждем подробностей!

– Я бы рада, но боюсь вас разочаровать, – вся столовая превратилась в один огромный орган слуха, даже раздатчицы и те замерли, не смея прервать «еле живой» рассказ. – Я стащила с бойни копыто коровы и вот, призрак пришел. Только… он глухонемым оказался. Уже вторую ночь мы пытаемся понять друг друга, но кончается все тем, что обессилев, я засыпаю прямо на грязном полу… А сегодня с утра, вот, раздражение на коже, – совсем бесцветным голосом закончила девушка, пальцами касаясь нездоровой кожи щеки.