Спаситель (СИ) - Уорд Дж. Р. - Страница 40

Они часто кивали друг другу.

Потом Сара посмотрела на доктора, которую звали Джейн.

– Мне не обязательно знать подробности того, как это произошло. Я уважаю его право на сохранение тайны. Но я также не понимаю природу этой инфекции... как и вы. Сдается мне, что вы не отвезете его в медицинский центр, и нет, я не стану создавать вам проблемы. – Сара окинула их взглядом. – Но я могу оказаться полезной, если вам нужен кто–то, кто собаку съел на изучении иммунного ответа организма.

– О какой помощи речь? – спросила Хекс, спустившись по лестнице.

– Не стану лгать, – ответила Сара, – сейчас у меня на уме нет лекарства. Но я не могу спокойно наблюдать за страданиями пациентов или их страхом за будущее. Я работаю с больными раком и, поверь мне, потеряв обоих родителей от этой болезни, я хорошо уяснила, как это сложно – жить в ужасе за свое здоровье. Это мотивирует меня, но также во мне говорит любопытный ученый. Я бы хотела взглянуть на образцы ткани под микроскопом. Хочу выяснить, как ведут себя лейкоциты. Рассмотреть все на клеточном уровне и выяснить, что происходит. Простого решения, разумеется, не будет. Иммунотерапия – молодая наука, это не волшебная таблетка или укол, от которого ему стопроцентно полегчает. Но я бы хотела помочь, и это – как раз моя специальность.

Мёрдер ждал, что доктор Братства забракует эту идею. Потом посмотрел на Хекс, решив, что она должна покачать головой. Наконец, проверил, не отказывается ли Джон от этого щедрого предложения.

Не получив ничего, он попытался сильно не радоваться. Не вышло.

И пришлось напомнить себе, что в глобальном плане у них ничего не получится. Сара не сможет остаться в их мире, и чем больше времени она проведет среди вампиров, тем больше у нее появится воспоминаний, которые будет сложней и болезненней вычистить.

Краткосрочные воспоминания – одно дело, долгосрочные – уже другая история.

Сара пожала плечами.

– К тому же, после этой ночи я все равно безработная. А когда я выступлю с официальным заявлением, то можно будет забыть о карьере.

– Как тебя зовут? – спросила терапевт Братства. – Прости, я не запомнила.

– Доктор Сара Уоткинс. – Она протянула руку. – Как я сказала, я – специалист по иммунотерапии для раковых больных, и скоро у меня появится много свободного времени.

– Я – Джейн. – Они пожали руки. – Доктор Джейн Уитком.

– Приятно познакомиться. – Пауза, а потом: – Не возражаете, если я сначала сделаю пару звонков.

Мёрдер подошел к ней.

– Сара? Посмотри на меня, пожалуйста. На секунду.

В этот раз, когда ее невероятный мозг не отвлекался на то, что интересовало ее больше всего, ему было легче проникнуть в ее сознание и задержаться там.

Воспоминания поднялись из глубин ее памяти, как всплывают затонувшие лодки со дна. Он увидел человеческого мужчину… по всей видимости ее жениха... не удивительно, что парень ему сразу не понравился. Также было много воспоминаний из лаборатории, не похожей на ту, в которую они проникли. Затем он увидел скромный дом с простой мебелью и кровать, заправленную с одной стороны.

Он также нашел воспоминания о спецагенте, который появился на крыльце простенького дома... как она приготовила для него кофе и сидела с ним, отвечая на его вопросы о ее мертвом женихе.

Сара была взвинчена из–за всего этого.

Мёрдер закрыл доступ к воспоминаниям о спецагенте, о самом мужчине и его допросе. Все стер. Будто они и не встречались вовсе.

Он покинул ее сознание, и женщина поморщилась и потерла виски.

– У вас есть «Мотрин»? У меня раскладывается голова.

– Я принесу, – сказала Хекс, отворачиваясь и возвращаясь к лестнице.

Мёрдер сделал глубокий вдох.

– Сара, насколько ты открыта для нового.

И это был не вопрос.

Скорее утверждение, сказанное с надеждой.

Когда Док Джейн ушла куда–то, прижимая телефон к уху, понизив голос до шепота, а Мёрдер и человеческая женщина–ученый вернулись в кухню, Джон повернулся к дивану, на котором сидел претранс, кутаясь в стеганое одеяло и смотря на все большими, уставшими глазами.

Джон помахал мальчику.

– Привет, – тот откинулся на спину дивана. – Ты не разговариваешь?

Джон покачал головой и подошел к креслу–качалке. Когда он опустился на антиквариат, древесина заскрипела так, словно собиралась рассыпаться в труху под тяжестью его веса. И все же, кресло выдержало.

– Что произошло с твоим голосом? – спросил ребенок. – Ты был ранен?

Джон покачал головой, а потом пожал плечами.

– Ты родился таким и не знаешь, почему? – Когда Джон кивнул, мальчик погрустнел. – Мне жаль.

Джон снова пожал плечами и поднял руки в жесте «ничего не поделаешь». Потом показал рукой в сторону другой комнаты, на Дока Джейн, и поднял большие пальцы вверх.

– Ты доверяешь ей? – Джон положил руку поверх сердца, закрыв глаза, и кивнул.– Ты бы доверил ей свою жизнь.

Джон пальцами показал жест «Окей».

– Ты думаешь, что со мной все будет хорошо?

Джон кивнул, перекрестил свою грудь, а потом пальцами изобразил пистолет, приставил их к виску и якобы выстрелил.

Мальчик улыбнулся.

– «Вот тебе крест и чтоб мне сдохнуть»?

Джон коснулся пальцем глаза.

– «Коль соврал тебе сейчас, получу я пальцем в глаз»?

Джон снова сломал пальцы в форме буквы «О».

Мальчик стал серьёзным.

– Я знал, что моя мамэн умерла. В последнюю ночь я спал в клетке и внезапно почувствовал, что кто–то будит меня. Я сел... и казалось, что она сидела рядом со мной, как это бывало раньше, бок о бок. Мне сильно не хватало ее. А потом она словно ушла. Она будто пришла ко мне по пути в Забвение.

Джон кивнул и положил руку на сердце, потирая грудину.

– Спасибо. Я ценю это. – Когда Джон снова кивнул, мальчик глубоко вздохнул. – Я рассказал доктору, как прошел последний месяц. Люди в лаборатории были в восторге от того, в каком беспорядке были результаты моих анализов. Моя мамэн, она говорила, что если я проживу достаточно долго, то нужно караулить признаки скорого превращения. Она также говорила, что я должен вырваться из лаборатории до этого момента. Люди не знают, как помочь мне пережить превращение.

Джон покачал головой, потом показал свои часы и, постучав по циферблату, указал жестом на мальчика.

– Сколько мне лет? Лет двадцать. Ну, мне так кажется. Порой я думаю, что мог сбиться со счета. У меня в голове бардак. Моя мамэн, она говорила, что превращение наступит в двадцать пять, но из–за стресса может сдвинуться как в большую, так и в меньшую сторону.

Джон слушал парня, понимая, что был один плюс в его немоте – это позволяло окружающим выговориться и открыться. И чем больше мальчик рассказывал ему, тем сильнее Джон погружался в собственное прошлое, когда был маленьким зачуханным подростком, жившим в крысиной дыре. Тогда он звонил на горячую линию для самоубийц, моля Бога о том, чтобы именно Мэри взяла трубку.

Он был таким же потерянным, как и этот мальчик.

И, как и Джона, его нашли как раз вовремя.

Господи, его тошнило при одной мысли, что могло произойти с мальчиком, если бы его не спасли этой ночью... потому что он был прав. Люди не смогли бы привести к нему женщину вампирской расы... черт, наверное, они даже не знали о такой необходимости. А если бы Нэйт вступил в превращение, не имея доступ к крови противоположного пола, то он умер бы. Сто процентов.

К несчастью, порой претрансы все равно погибали. Даже если своевременно получали помощь.

Когда в груди Джона зародилась тревога, он окинул взглядом гостиную их убежища. По неясной причине он не хотел, чтобы это произошло с этим претрансом.

Забавно, как что–то общее может очень быстро породнить тебя с абсолютным незнакомцем.

– Ты боялся во время превращения? – спросил мальчик.

Джон кивнул. А потом указал на себя и поднял два пальца вверх.

– Ты справился. Стал большим и здоровым.