Дочь моего друга (СИ) - Салах Алайна - Страница 13

— Поступай, как считаешь нужным, Семен. Детей своих у меня нет, чтобы советы раздавать. Я Тригермана вижу — мне с ним как раз обнал нужно обсудить. Оставлю тебя ненадолго.

Разговоры о процентной ставке за обнал куда привычнее, чем родительские откровения Семена, и я немного расслабляюсь. Время близится к двенадцати, в течение часа празднование стихнет, и можно будет поехать домой с Надей. В меню на сегодняшний вечер обязательное блюдо — секс. 

В поисках временного уединения иду на балконную террасу и, толкнув дверь, мгновенно испытываю желание вернуться обратно в зал. Возле перил стоит знакомая хрупкая фигура в компании коренастого типа в бежевом смокинге, в котором я узнаю претендента номер два на роль мужа Яны — Данила Костюкова. 

В какой-то степени я физиономист, и его рожа мне не понравилась с первого взгляда, как нас представили. Кажется, это было на прошлогоднем мероприятии, для которого «МосТранс» арендовал мой клуб. 

При звуке хлопнувшей двери парочка смотрит на меня, а я с досадой замечаю, что Липучка, очевидно, замерзла, потому что через тонкую ткань ее платья отчетливо проступают соски. Не удивлюсь, если Костюков от восторга уже сделал ей предложение. Сбегать я не привык, тем более на своем праздновании, поэтому киваю им и иду к перилам. Достаю из кармана телефон, чтобы сказать Петру, чтобы подъезжал, а пока в трубке идут гудки, невольно слушаю разговор по соседству.

— Какие планы после, Ян? 

— Домой поеду.

— Тю. Суббота же. Так рано - и баиньки? Поехали в «Каморру»? Там сегодня бодрая тусовка. Побудем немного, а потом я тебя домой закину. 

Ответа Липучки я не слышу, потому что в этот момент раздается голос Петра. Сказав ему подъезжать, сбрасываю вызов и оглядываюсь на дверь. Слушать кривые подкаты тридцатилетнего мажора не хочется, поэтому я собираюсь уйти. Яна не маленькая, сама за себя постоять может, к тому же про характер Галича здесь знают не понаслышке, и вряд ли Данил этот до такой степени имбецил, чтобы его дочь обижать.

Уже отрываюсь от перил, но услышанная фраза меня останавливает:

— При мне ты выпил два бокала виски и сейчас предлагаешь покататься. Это безответственно. Ты рискуешь не только моей жизнью, но и жизнью других людей. 

Хер знает, что в этой ситуации повлияло больше, — тон, которым Яна это говорила, — приглушенно, словно не хотела, чтобы я ее услышал, либо то, что пять лет назад моя двоюродная сестра погибла под колесами пьяного идиота. Ну или последующий ответ:

— Это моя привычная доза, красавица, не парься. Довезу в целости и сохранности.

А Семен за разницу в возрасте переживал. Да этому идиоту еще лет двадцать до взрослого мужика расти. 

— Данил ведь, правильно? - я подхожу ближе, встречаясь с удивленным взглядом Липучки.

— Да, я, — выражение заправского плейбоя слетает с лица Костюкова, и ему на смену приходит серьезная понтовитость. Сейчас ему нужно показать Яне, что он самец не хуже. У меня для него на этот счет плохие новости.

— Я тут невольно разговор ваш услышал. Сегодня ты мой гость, поэтому предупрежу: сядешь за руль — тебя на первом же перекрестке патруль ГАИ остановит и прав лишит.

Даже в полумраке я вижу, как его лицо идет пятнами. Репутация крутого самца разваливается — кому такое выдержать легко? Судя по шуму втягиваемого воздуха, Костюков хочет что-то сказать, но я его дешевые понты опережаю:

— Папа тебе не поможет. Козлов мне на днях как раз говорил, что у них декадник по борьбе с коррупцией. Твое задержание во всех новостях покажут, чтобы народ возле теликов порадовался, что даже избалованному мажору не уйти от суровой руки правосудия. 

Костюков рот закрыл, лицо багровое. Разумеется, я его не впустую запугиваю: с начальником ГАИ по Москве раз в месяц водку пью в загородном клубе. Он с понятиями мужик и подставляться ради зажравшегося молодняка не станет.

— А то, что ты доверие серьезного человека предаешь, когда бухим его дочь к себе в тачку зазываешь, отдельная история. Я отцу Яны ничего не скажу, но с этого момента держись от нее подальше. Увижу рядом — пеняй на себя. 

Пока Костюков жует слюни, я кладу Липучке руку на поясницу и подталкиваю к выходу. Раз уж вперся в разборку, надо доводить дело до конца. Она не сопротивляется, идет. Кожа под моими пальцами теплая и гладкая, и, блядь, снова эти ее позвонки. Хочется их пересчитать, и от этой мысли член начинает твердеет. 

— Я это сделал из уважения к другу, — открываю балконную дверь и пропускаю ее вперед. — Ничего себе не выдумывай.

— А я и не выдумываю, — гордо объявляет Яна. — Я иллюзий на твой счет не питаю, можешь быть спокойным. В любом случае спасибо тебе за помощь.

Все-таки девчонка молодец, без лишних соплей. Вызывает уважение. Если бы не мурашки на ее руках, я бы поверил.

Яна

— Какой Смолин сочный мужик все-таки, — Карина с шумом всасывает сок через трубочку, пока мы покачиваемся на садовых качелях, которые я заказала на днях в магазине Андрея. С детства хотела такие, а раз уж папа построил дом, грех было этим не воспользоваться. — На актера похож. Все правильно ты сделала, Ян, — если уж девственность терять, то только с таким. Я как своего первого задохлика сопящего вспомню — плакать хочется. Сто процентов соврал, что я у него не первая.

Отец с Андреем вот уж час играют в теннис, давая нам беспрепятственно за ними наблюдать. Папа проигрывает третью партию подряд и, кажется, начинает злиться — он этого жутко не любит. Я много раз была свидетелем, как его соперники ему поддавались, чтобы исключить возможные обиды в будущем, и сейчас Андрей этой традицией злостно пренебрегает, за что начинает нравиться мне еще больше. Не готов прогибаться даже в мелочах, честен, как и всегда. Потому папа его как равного себе воспринимает.

— Он еще и человек хороший. 

— Ты там не влюбилась, часом, а? 

— Снова глупости говоришь, — отмахиваюсь от нее.

Андрей с отцом пожимают друг другу руки через сетку, что означает, что теннисное сражение подошло к концу и мне пора вставать с качелей. Сейчас они пойдут в нашу сторону, а мне не хочется, чтобы Андрей думал, что я здесь дожидаюсь его внимания. 

— Пойдем в дом, Карин, фильм посмотрим.

— А чего так рано? Я вообще-то тут жду, пока Смолин футболку снимет.

— Он этого не сделает, — тяну ее за руку. — Идем.

Уж я-то знаю — они третью неделю так играют.

Совсем не встречаться с Андреем не получается, потому что через час папа зовет нас к столу. Сегодня в меню рыба на гриле. Пока мы с Кариной оперативно режем салат, мужчины разговаривают о своем, посмеиваясь над общим знакомым, который якобы подражает Андрею, открыв сначала клуб, а затем купив сеть строительных магазинов. Я незаметно наблюдаю за ними, а перед глазами против воли плывут запрещенные картинки: как мы сидим за столом тем же составом, только Андрей сидит рядом, а на моей руке красуется подаренное им обручальное кольцо. Наверное, виной такой фантазийности то, что мне всегда хотелось иметь большую сплоченную семью, а из-за раннего ухода мамы и занятости отца я этого была лишена. Вот и цепляюсь за наивные мечты об Андрее, потому что он первый человек, которым настолько проникся папа.

— А ты чего стесняешься, Карина? - папа с преувеличенной строгостью смотрит на подругу из-за рюмки коньяка. — Это рыба, диету твою не нарушит. Те, кто ко мне в гости приходят, за столом с пустыми тарелками не сидят. 

Карина прячет улыбку и послушно стягивает с блюда кусок семги. Мои подруги отца никогда не боялись — это с партнерами по бизнесу он жесткий, а с женским полом — заботливый Дед Мороз.

— Компанию на коньяк не составишь мне, Андрей? Чего чай хлебаешь?

— У Петра дочь в больницу попала — я сегодня сам за рулем.

— Серьезное что-то? Может, помочь надо?

Андрей отрицательно мотает головой и кладет в тарелку второй кусок рыбы.

— Все уже сделано — я Бирюкову позвонил. Пневмонию у девчонки проглядели, сразу же капельницы поставили. Пообещали, что пойдет на поправку.