Дочь моего друга (СИ) - Салах Алайна - Страница 16

Подхватив ее за талию, заставляю перевернуться и, намотав копну на кулак, тяну голову к члену. Хочу поскорее кончить, а минет — лучший для этого способ. Кажется, и правда сегодня устал. Надя послушно обхватывает меня ртом: берет глубоко — в этом она тоже профи. Минута, две, пятнадцать… Все она делает на отлично, как и обычно, но, блядь, не то. 

— Надь, — я ловлю ее подбородок и заставляю взглянуть на себя. — Сделай медленнее. Смотри на меня и глубоко не бери.

В ее глазах вспыхивает нечто отдаленно напоминающее обиду, но она все же делает, как я прошу: замедляет темп и начинает двигаться осторожнее.

— И руку тоже не надо, — я опускаю ладонь ей на волосы и сам толкаюсь навстречу. Так лучше, да. Влажный рот, мягкие губы и движения неспешные. 

Тяжесть в паху усиливается, сигнализируя о приближении развязки. Закрываю глаза и вижу перед собой Липучку. Взгляд вопросительный, глаза мокрые, мой член двигается у нее во рту. Наплевать. Я же ее пальцем не трогаю. Моему воображению она нравится, а мысленно трахать мне ее никто не может запретить. 

Яна

— Для меня филе-миньон и салат с ростбифом, — Антон с громким хлопком закрывает меню и деловито смотрит на застывшую с блокнотом официантку. — В общем, все как обычно.

— А степень прожарки какая? — с улыбкой уточняет девушка, отчего лицо моего сегодняшнего спонтанного свидания недовольно кривится. Болоцкому во что бы то ни стало хочется продемонстрировать, что в лучшем стейк-хаусе Москвы он постоянный посетитель.

— Средняя, как и всегда, — сухо произносит он и переводит взгляд на меня. — Ты точно уверена, что будешь только салат, Яна? 

— Я уверена. Не переживай, я не стесняюсь.

Официантка уходит, а мой спутник, подавшись вперед, начинает широко улыбаться.

— Зря ты от мяса отказалась — оно лучшее в Москве. Я с Толоконниковым на днях болтал… — Антон делает многозначительную паузу и, когда не получает должной реакции на незнакомое мне имя, важно поясняет: — Юрий Толоконников, который владеет этим рестораном. Он мне на тусе в «Метелице» рассказывал, что им мясо самолетами напрямую из Японии и Австралии доставляют. Я, кстати, в Монте-Карло был на прошлой неделе — в их мишленовском «Луи Пятнадцатом», так вот телятина там даже рядом с этой не стояла. 

Количество пафоса в одной этой фразе зашкаливает до заоблачных высот, и я начинаю жалеть, что согласилась принять приглашение на ужин. Антон Болоцкий - двоюродный брат моей университетской подруги Леры, с которым она уже пару месяцев пыталась меня свести, напевая всевозможные дифирамбы. Вчера я, наконец, решила согласиться, чтобы дать себе шанс избавиться от патологического влечения к Андрею. Однако пятнадцати минут наедине с Болоцким хватило, чтобы понять, что этот план обречен на провал. Я только пока никак не могу решить — Антон передо мной так старательно понтуется, или же это его естественная манера общаться. Надеюсь, что все же первое.

— Лера говорила, что ты увлекаешься футболом, — делаю попытку разнообразить нашу беседу. Нам минимум час нужно здесь провести, так что надо постараться дать ему шанс. 

— Мог бы в «Спартаке» играть, если бы не травма ноги. Мне сам Григорович большое будущее прочил. Мы в прошлом году на Чемпионате Мира с ним в ВИП-ложе сидели — он все сокрушался по этому поводу. 

Можно закатить глаза, но я не люблю впустую людей обижать — папа меня не так воспитывал. Мне часто кажется, что я живу не в духе своего времени: то, что сейчас считается модным, совсем не привлекает. У меня даже аккаунта в инстаграме нет. Вернее, он был ровно месяц, пока от отретушированных фоток и блюд с едой не стало тошнить. 

Официантка расставляет перед нами тарелки с салатами и уходит, а через три минуты возвращается с бутылкой вина. На вопросительно поднятые брови Антона (он за рулем, а я пить отказалась) поясняет: 

— Это подарок от Юрия Валерьевича. — Мой спутник не успевает зацвести в улыбке, как она добавляет: — Для Яны Семеновны, как для постоянной посетительницы. Он попросил передать большой привет вашему папе. 

Девушка уходит, и я остаюсь наедине с вытянувшимся лицом Антона. Мы с отцом часто бываем здесь, просто я не вижу причин это афишировать.

— А Семен Ефремович насовсем в Москву переехал? — оживает Антон после минуты молчаливого поглощения салатов. — Он ведь в Нью-Йорке жил много лет? Видел как-то его фотку с мэром. 

Я киваю и, пока ковыряю вилкой кусок авокадо, раздумываю над тем, какой фильм буду смотреть после того, как этот провальный ужин подойдет к концу. Кажется, образ Андрея стал для меня еще более притягательным, потому что, в отличие от парня напротив, он никак не выбивается из моих представлений о настоящем мужчине. Может быть, стоит попробовать на следующей неделе встретиться с кем-то еще, — Карина говорит, что рано или поздно количество перейдет в качество. 

Счет Антону не приходится оплачивать, потому что официантка объявила, что это тоже подарок от заведения. 

— Ну что? Какие у нас планы? — мой спутник демонстративно выуживает из кармана пятитысячную купюру и вкладывает в счет. Слишком большие чаевые даже по меркам моего папы. — Может, в «Метелицу» рванем? Я с хозяином, кстати, неплохо общаюсь — могу вас познакомить, если он там будет.

— Спасибо за вечер, Антон, но я, наверное, домой поеду. 

На его лице мелькает нескрываемое удивление — очевидно, по его мнению, наше свидание прошло на «ура». 

— Ну тогда в другой раз.

Я уже точно знаю, что другого раза не будет.

— Я могу доехать на такси, — говорю в гардеробной, пока Болоцкий помогает мне надеть пальто. — Не обязательно довозить меня до дома.

— Ну ты что, Ян. Я, как джентльмен, не могу себе такого позволить.

Натянув кожаную куртку, Антон берет меня под локоть, и в этот момент дверь в ресторан открывается и на пороге появляется тот, при виде кого мое сердце предательски екает. Андрей. В расстегнутом пальто, из-под которого виднеется белая рубашка, по обыкновению слегка нахмуренный, в компании ослепительной темноволосой женщины. 

Мы встречаемся глазами — удивление на секунду проносится в его взгляде и исчезает. Андрей бегло оценивает руку Антона на моем локте, но никаких признаков недовольства не проявляет. Неудивительно. Судя по всему, его любимый типаж — невысокие брюнетки с пышными формами, полная противоположность мне. И даже по возрасту я в его вкусы не вписываюсь. 

— Здравствуй, Яна, — без тени улыбки кивает мне и поднимает брови. — У тебя нормально все?

Я насчет проявленной заботы не обольщаюсь — Андрей это спрашивает, потому что обещал папе за мной присмотреть. Меня вчера даже посетила мысль выдумать причину, по которой мне могла потребоваться его помощь, но я вовремя себя остановила. Он и так ко мне как к маленькой девочке относится — ни к чему это мнение усугублять.

— Все хорошо. Заехали с другом перекусить. Вы, кажется, знакомы с Антоном?

Андрей бегло смотрит на моего спутника, после чего пожимает предложенную им руку.

Дорогой к моему дому Антон что-то болтает о фестивале в Каннах, а я с тоской думаю, что мы с Андреем как две планеты, вращающиеся на разных орбитах. Они могут мелькать вдалеке друг от друга, но никогда не пересекутся.

***

— А мы разве на планерку к Андрею Вячеславовичу сегодня не пойдем? — с удивлением смотрю на Викторию, которая натягивает на себя пальто.

— Не пойдем - и слава богу. Во-первых, его сейчас в офисе нет, а во-вторых, ему сегодня на глаза лучше не попадаться. 

Она запихивает кожаную папку себе под мышку и в ответ на мой недоуменный взгляд поясняет:

— Фура с товаром для «Серпа и Молота» на трассе в кювет улетела. Ущерба на миллионы, не считая сорванных сроков поставки. Я в офис к транспортникам поехала по поводу страхового случая выяснять, поэтому добить акты — твоя задача. Знаю, ты меня не подведешь. Все, чао, побежала я.

Виктория покидает кабинет, а я еще несколько минут смотрю в экран, в очередной раз не в силах избавиться от мыслей об Андрее. Я и не сомневаюсь, что он со всем справится и все решит, но переживать за него это не мешает. Помню, когда у папы в делах были нелады, он запирался у себя в кабинете, а потом шел в домашний спортзал и подолгу колотил грушу. Мне было его жалко, и всегда хотелось помочь. Помочь я, разумеется, мало чем могла, поэтому шла на кухню и готовила для него утешительный десерт: покупные вафельные коржи, обмазанные сгущенкой. Папа терпеливо их ел и каждый раз говорил, что этот торт его любимый. Глупость, конечно, но так мы оба проявляли свою любовь. Сейчас я помимо воли задаюсь вопросом: есть ли рядом с Андреем человек, который сделает для него утешительный торт?