Дочь моего друга (СИ) - Салах Алайна - Страница 18

Его рука сгребает мои волосы и больно тянет, губы прижимаются к шее, царапая ее щетиной, зубы сжимают кожу на позвоночнике, а потом он входит в меня. Резко и глубоко, также по-злому, вырывая из горла вскрик и заставляя глаза намокнуть. Он во мне, снова. Мой первый мужчина стал моим вторым. Сейчас кажется, что по-другому и быть не могло.

Дыхание Андрея позади оглушает и походит на хрип. Он замирает во мне на короткое мгновение и толкается снова. Даже не толкается, а мощно бьет меня изнутри, раз за разом, отчего каблуки дробью ударяются в пол, низ живота сводит, а ноги подкашиваются. Спущенные колготки больно врезаются в кожу ног, растягиваясь с каждым новым проникновением, в промежности становится одновременно влажно и тесно, в горле — сухо от стонов. И я не хочу, чтобы это заканчивалось. Потому что сейчас мне нравится все. 

Я чувствую руки Андрея под тканью рубашки, на своем животе; они поднимаются выше, одергивают лифчик и обхватывают грудь. Короткий хриплый звук, покинувший его легкие, застревает у меня в волосах и растворяется в моем протяжном стоне, когда его пальцы сдавливают соски. Андрей не пытается сделать мне приятно — его касания походят на необходимость. Он тянет, сжимает, царапает ногтями, закручивая ураган вожделения внутри меня все сильнее. Мое тело разрывается от разных источников удовольствия, пока они стремительно не концентрируются в одной точке и не происходит ядерный взрыв. Я больше не вижу матовой настенной штукатурки, собственные крики становятся немыми, и сквозь горячие спазмы, сотрясающие мои внутренности, до меня долетает глухая брань Андрея:

— Еще давай, девочка Яна. Еще… сильнее…Блядь...

Мое тело обмякшее и подрагивает, когда он выходит из меня и, подхватив за талию, несет к кушетке. Сваливает меня на нее и, нависая сверху, вглядывается мне в глаза. Даже несмотря на состояние, далекое от реальности, я в очередной раз поражаюсь, сколько темноты и опасности вижу в его зрачках. Чувствую влажное давление члена между ног, и он снова в меня врезается. Больно, сурово, глубоко, быстро наращивая темп, словно хочет наказать. Ну или словно не может по-другому. Голова несколько раз ударяется о подлокотник, после чего Андрей дергает мои бедра вниз и, не выходя из меня, садится. Его взгляд на пару секунд задерживается на задранном подоле юбки, и по и без того напряженным скулам пробегается волна.

— Рубашку… — Андрей прочерчивает глазами прямую к моей груди. — Расстегивай.

Он возобновляет движения во мне, не сводя взгляда с моего лица, пока я, сражаясь с ураганом внутри себя, неловкими пальцами торопливо расстегиваю пуговицы. Расправившись с последней, смотрю на него и интуитивно стягиваю чашки бюстгальтера вниз, потому что понимаю, что он хочет смотреть. И он правда смотрит, не прекращая трахать меня, отчего я вновь испытываю это ощущение: иллюзию власти над ним. Ему нравится мое тело, иначе он бы не разглядывал меня так. 

Я касаюсь подушечками пальцев сосков и ощущаю новый простреливающий спазм в лоне — оттого, что он мял их, грудь набухла и стала чувствительной. Резкий толчок его члена выбивает искры из глаз, от непривычности и суровости нашего контакта низ живота начинает поднывать, но я продолжаю себя гладить. Потому что Андрей продолжает смотреть.

Я нечасто достигала оргазма — изредка в душе, чтобы снять естественное напряжение, и дважды с Андреем, и сейчас натянутый спазм внутри меня сигнализирует, что это произойдет снова. Я больше не могу управлять собой и думать о том, как я выгляжу со стороны, потому что первобытное меня сметает. Наслаждение тугой горячей волной растекается по лону, глаза широко распахиваются, но я ничего перед собой не вижу. Ощущаю лишь твердые пальцы, сдавившие мой подбородок, тело Андрея, накрывшее меня своей тяжестью, его рот, всасывающий мои губы, его язык, который толкается в меня одновременно с движениями члена. Я даже на поцелуй отвечать не могу, потому что в реальности меня нет. Есть лишь моя оболочка, всхлипывающая, содрогающаяся, в исступлении царапающая его шею. 

Звук, похожий на глухой рык, проникает мне в горло, и Андрей так резко выходит из меня, что я дергаюсь от неожиданности. Обнаженную грудь и живот холодит испарина, пока я наблюдаю за этим. Как он, стиснув челюсть, водит кулаком по всей длине члена, глядя мне в глаза. Первые горячие капли попадают мне на кожу, заставляя вздрогнуть, тяжелая плоть вдавливается в живот и скользит по нему, размазывая сперму. С каждой секундой ее становится больше, и одна дорожка скатывается по моему боку на кожаную обивку кушетки.

Воздух покидает мои легкие истеричными хрипами, и в этот момент кажется, что мой мир уже никогда не будет прежним. Я больше никогда не смогу целовать другого мужчину, а тем более спать с ним. Не после того, что я испытала сейчас, будто бы побывав в параллельной, более счастливой реальности. 

Грудь Андрея тяжело вздымается, на лбу и висках поблескивают капли пота. Он на несколько секунд прикрывает глаза и, коротко и резко мотнув головой, задергивает молнию и тяжело опускается с кушетки на пол. Его плечи сгорблены, затылок опущен, кажется, он смотрит в пол.

Я подтягиваю колени к себе, но встать не решаюсь — дыхание все еще не пришло в норму, а конечности похожи на желе. И почему-то хочется улыбаться. Наверное, потому что сейчас я, вопреки всей двусмысленности ситуации, счастлива. 

Меньше чем через минуту Андрей поднимается и возвращается с пачкой бумажных салфеток. С каменным выражением на лице вытирает ими мой живот и, выбросив в урну, вновь опускается на пол. Радостным он не выглядит, злым тоже. Скорее, бесконечно уставшим. 

— С завтрашнего дня ты у меня не работаешь, Ян, — его голос ровный и негромкий. — Расчет с премиальными и сверхурочными тебе в течение пары дней Колпашникова сделает. Не согласишься — сам пойду к Семену и все ему расскажу. По хер на последствия. Работать после этого он тебе точно здесь не даст. 

— Почему? — все, что выходит из меня. 

— Что ты хочешь услышать? Трахнул бы ли я тебя еще раз? Да, останься ты мне и дальше глаза мозолить, наверняка трахнул бы. А дальше-то что? Жениться я на тебе не собираюсь, встречаться - тоже. Да если бы и так, Семен никогда к своей дочери такого мудака, как я, не подпустит. Моя ошибка, что в первый раз недостаточно настоял. Нельзя было тебя на работу принимать.

Разгоряченное тело мгновенно остывает при звуке этих слов, и хочется укрыться чем-то теплым. Разозлиться на него? Обидеться? Хочу, но не выходит. У Андрея в моих глазах непреложный иммунитет — он всегда честен. А я в него влюблена. 

— Не надо портить отношения с моим отцом из-за одноразового секса, — я сажусь на кушетке и начинаю быстро застегивать рубашку. — Тебе нужна была разрядка, мне хотелось тебе ее дать. Если это проблема, завтра я напишу заявление. 

Я вижу только затылок Андрея, когда он едва заметно кивает. Хорошо, что он сидит ко мне спиной и не видит моего лица в этот момент. Мне нужно поскорее отсюда уйти, потому что, вопреки тому, что один из вариантов такого сценария я мысленно предсказывала, в груди больно, а глаза ощутимо печет. 

Андрей

— В итоге «Альянс» правки утвердил и договор подписал, — объявляет Мишина, и в ее глазах мелькает несвойственное любопытство. — Честно говоря, я не ожидала, Андрей. Мы же им просто руки выкрутили.

Виктория единственная в офисе, кроме Семена, кому позволительно называть меня по имени, правда, делает она это лишь в отсутствие третьих лиц. Как и с остальными качествами, с субординацией и понятиями о корпоративной этике у нее полный порядок. 

— Я же тебе сказал, что решу. А с «Суперстроем» что? И по поводу иска транспортникам?

— Я с их юристом вчера полдня на проводе провела и документы для суда подготовила. Планирую к ним в офис наведаться, как с текущими делами разберусь. А по «Суперстрою» доделаю завтра.

— Почему завтра?

— Потому что Галич уволилась, и у меня попросту на все не хватает времени, — Мишина не мигая смотрит мне в глаза, и почему-то кажется, что она меня обвиняет.