Золото Ларвезы (СИ) - Коблова Ирина - Страница 31

– Уже выяснили, что сия лихая девица и впрямь ларвезийская подданная, но амулетчицей Ложи не является. Это была стычка между частными лицами.

– Ну и хвала богам. Тогда какое отношения все это имеет к Ложе?

– А такое, что личность сбежавшей барышни установлена, и она тоже приходится родственницей некой важной персоне. Но об этом мы овдейским коллегам сообщать не будем.

Шеро уставился на него выжидающе. Неспроста он все это рассказывает.

– Надеюсь, речь не о Глодии? – спросил Суно после паузы, обреченно вздохнув.

– Надеяться-то можешь, да против фактов не попрешь.

– Будь у нее ума побольше, ее способности обнаружились бы раньше. Задержали?

– Пока не нашли. То ли залегла на дно, то ли ее уже нет в Сакханде. Задерживать не будем, возьмем под наблюдение: если через нее доберемся до Дирвена – появится шанс принять надлежащие меры. Но сперва ее надо найти. Что-то в последнее время у нас все бесследно исчезает, и деньги, и люди… А порой то и другое вместе. Подозреваю, что Чавдо не все целиком увел, кое-что казначейские служащие растащили – и их теперь тоже днем с фонарем не сыщешь.

Получив заветную бумагу за личной подписью главы Светлейшей Ложи, с двумя гербовыми печатями на шнурках, Суно отправился к маркизе Фанхевальд, несговорчивой старой даме, которая в лучшие времена объездила весь свет вместе со своим ныне покойным супругом. Маркиза жила затворницей в тихом районе, гостей не принимала, фасад ее особняка прятался за кронами вековых лип, и во время смуты о ней никто не вспомнил. Возможно, Чавдо Мулмонг имел в виду, что у нее есть, чем поживиться, но поставил ее в конец списка, все равно никуда не денется. Молодчики Властелина Сонхи до гнезда маркизы не добрались – к счастью и для нее, и для Орвехта.

Чтобы попасть внутрь, пришлось прибегнуть к магии: вышколенные слуги, такие же престарелые и упрямые, как их госпожа, ни в какую не хотели впускать незваного гостя. Пока маркиза недовольно и придирчиво изучала документ, Орвехт рассматривал друзы кристаллов, раковины тропических моллюсков, ветвистые кораллы – все эти экспонаты внушительных размеров были расставлены в гостиной вдоль стен и снабжены подписанными от руки табличками. Кому все это достанется, когда госпожа данг Фанхевальд уйдет в серые пределы? Хорошо бы она завещала свои сокровища Ложе или короне… Выкупить коллекции вряд ли получится: хозяйка, скорее всего, не захочет расстаться с тем, что напоминает ей о былых странствиях и приключениях.

Наконец маркиза капитулировала и повела его в библиотеку. Анфилада из четырех комнат, меж дубовых стеллажей втиснулись застекленные шкафчики с минералами, гербариями, диковинной утварью из всех уголков Сонхи.

– Смотреть книги, сударь, будете в моем присутствии, – категоричным тоном заявила хозяйка, усаживаясь в кресло. – Чтобы ничего не тяпнули к себе в кладовку, а то кто ж вас, магов, не знает…

Орвехт заверил ее, что никогда бы так не поступил. Хотя чего уж там, поступал не раз – но исключительно в интересах дела и на благо Ложи.

Потом маркиза сменила гнев на милость и, позвонив в колокольчик, велела заварить чай на двоих.

В библиотеке Фанхевальдов нашлось редкое издание «Парадоксов пространства» Ри Чавиллы и «Полная энциклопедия практикуемых и гипотетических тайников» безымянного автора, вот их-то он и принялся штудировать. Ушел, когда начало смеркаться, пообещав маркизе, что завтра принесет экзотический кофе, которого она, как выяснилось, еще не пробовала.

Он бы засиделся до полуночи, но хотелось поскорее увидеть Зинту. В последнее время отношения между ними не то что разладились, но дали трещину – тонкую, как волос, почти незаметную. Это как заноза, которую то чувствуешь, то нет. Суно не знал, что с этим делать.

Если бы речь шла о них, о будущем ребенке, об их окружении, он сумел бы все уладить. Но Зинту беспокоило другое. Когда она впервые завела об этом разговор, Орвехт поначалу не понял, куда она клонит.

– Вы с Шеро Крелдоном теперь самые главные люди в Ларвезе, так ведь?

– Коллега Шеро главный, поскольку он Верховный Маг, а я вхожу в круг его ближайших помощников. Мы будем жить хорошо, тебе не о чем больше беспокоиться.

– Мы-то будем, а как насчет всех остальных, кому несладко живется? Вы с Шеро собираетесь принимать правильные законы?

Лицо Зинты, побледневшее и немного опухшее на позднем сроке, для него все равно оставалось прелестным. Он смотрел на нее с нежностью – и в первый момент не догадался, насколько глобальную и скользкую тему она затронула. Честно говоря, к этому он совсем не был готов, потому и не успел перевести разговор в безопасное русло.

– Правильные – это какие? Увеличить расходы на лечебницы? Есть такие планы. Мы собираемся через пару месяцев восстановить финансирование лечебниц при храмах Тавше в прежнем объеме.

– Это доброе дело, но это, как говорят в Молоне, всего один стебелек из стога сена. Еще надо принять законы, чтобы всякому наемному работнику платили не меньше, чем нужно на прожитье, и чтобы людей не заставляли работать больше десяти часов в сутки, и чтоб у каждого было по два выходных в восьмицу, и чтобы тем, кто немощен, государство платило пособия, достаточные для жизни, и чтобы были бесплатные школы для детей бедняков, и чтобы тех зложителей, кто колотит своих работников, за это судили, и чтобы зложителей-взяточников тоже судили…

– Зинта, погоди, неужели ты студенческих подпольных брошюр начиталась?!

– Не начиталась, хотя видела я те брошюры – там много верного написано. Раз вы с Шеро теперь верховная власть, сделайте так, чтобы зложительства стало меньше, а справедливости больше. Кому ж и делать, если не вам?

– Не все так просто. Общество подразделяется на слои, группы, фракции, у каждого малого сообщества – свои интересы, и если мы с Шеро все перелопатим, не считаясь с чужими устремлениями, этак мы останемся без поддержки.

– А разве для вас важнее всего поддержка тех зложителей, которые только и думают, как бы побольше под себя подгрести, и не совестно им оттого, что другим из-за этого плохо?

– Зинта, государство можно сравнить с бартогской машиной, чрезвычайно сложно устроенной. Если в ней сломаются передаточные механизмы, выпадут шестеренки и винтики – машина перестанет работать. И если кто-нибудь попытается насильственно переделать ее так, как ты предлагаешь, ничего хорошего не получится.

– Почему? В Молоне же получилось!

– Гм, не сказал бы. И по нашей информации, и по твоим же собственным рассказам, в Молоне тоже процветают и взяточники, и те, кто гребет под себя, не считаясь с чужими интересами. Зложители, которые маскируются под доброжителей, если использовать молонскую терминологию.

– Вот видишь, в Молоне им все-таки приходится маскироваться, потому что все знают, что взятки и чрезмерная жадность в ущерб другим – это плохо. А в Ларвезе не приходится, здесь таких еще и уважают за то, что они вперед всех прибежали к столу, отпихнув остальных, да больше всех слопали. Я и правда на всякое насмотрелась, когда мы с Эдмаром жили в Паяне, иные зложители даже над Доброй революцией посмеивались. Но знаешь, Суно, если у людей с первого раз что-то получилось криво-накосо, это еще не значит, что оно у них по-хорошему никогда не получится. А вы у себя в Ларвезе даже не пробовали так поменять жизнь, чтобы все стало по-справедливому, ну так сейчас попробуйте – самое время!

И что ему, спрашивается, с этим делать? Если бы Зинта попрекнула его тем, что он дважды в восьмицу проводит время с барышнями из борделей (с этим все обстояло по-прежнему – коллега Тумонг, курирующая досуг функционеров Ложи, пережила смуту и вернулась к исполнению своих деликатных обязанностей), он бы сказал, что любит только ее и пользуется платными утехами исключительно из гигиенических соображений, поскольку ей это сейчас противопоказано. Но об этом она ни словом не обмолвилось, ее волновали общественные проблемы: справедливость, условия труда наемных работников, школы для всех… Хвала богам, что лекарка под дланью Тавше не станет подбивать горожан на беспорядки или в этих беспорядках участвовать, разве что примчится оказывать помощь пострадавшим. Но на Суно она в тот вечер глядела так, словно чуть-чуть обманулась в своих ожиданиях.