Академия Трёх Сил. Книга вторая (СИ) - Мичи Анна "Anna Michi" - Страница 40

Я кивнула. Представила, как маленький Хен, как и я в детстве, обнимает светящийся камень и жалуется на свои обиды. Хен уж наверняка не питал ненависти ни к Денортам, ни к самому посоху – может быть, тот это почуял?

Несколько минут мы молчали, прильнув друг к другу. Хен, сидя на диване, обнимая меня, уткнувшись твёрдым подбородком в мою макушку, и я – удобно устроившись в тёплых объятиях, вдыхая щекочущий ноздри запах, рассеянно поглаживая ткань свитера у Хена на груди. А потом я вспомнила записку, переданную мне от его имени – и вывернулась, поднимая голову. Нашла взглядом синие глаза с немым вопросом в их глубине.

 – Ты оставлял мне записку, когда я была в лазарете?

 – Я? – нахмурился Хен. – Какую записку?

 – С просьбой о встрече. Той ночью, в зале, когда на меня кто-то напал и пытался задушить. Ты тогда ворвался и помешал ему.

Лицо у Хена потемнело.

 – Нет, – сказал он. – Никаких записок я тебе не писал. Я видел тебя в лазарете, убедился, что всё в порядке, на этом всё. А что за записка?

 – Погоди, ты видел меня в лазарете? – я не помнила, чтобы он заходил.

А я бы запомнила, ведь тогда он ещё не был нашим тренером. Впрочем, возможно, тогда я спала.

Хен почему-то смутился, загадочно хмыкнул, будто вопрос поставил его в тупик. Потом спросил:

 – А где эта записка? Она сохранилась?

 – Да, лежит где-то у меня. Мы сличали с твоими конспектами, думали, может, выясним, твой ли это почерк, но так и не поняли.

 – Покажи.

Я через нежелание выбралась из тёплых объятий. Нашла записку, вручила ему. Хен посмотрел, нахмурив брови, перевернул, изучил обратную сторону.

 – Скорее всего, писал он. Тот самый второй человек из клана, о котором я говорил. Пытался убить тебя, чтобы завладеть мечом. Только клановый мог знать имя, под которым я здесь был. Я заберу её, можно? Может, что-нибудь выясню. Шанс мал, но вдруг…

 – Конечно.

Хен запихнул её в задний карман. Повисла неловкая пауза. Я сделала попытку отойти:

 – Ещё чаю?

 – Нет, – он поймал меня за руку, усадил обратно на колени и по-хозяйски обнял.

Я затихла, украдкой улыбаясь. Некоторое время мы молчали. Мне просто было хорошо в его объятиях, спокойно и тепло, словно я наконец-то очутилась там, где и должна была быть всегда. И, по-моему, Хен чувствовал то же самое.

Я настолько разомлела, что вопрос застал меня врасплох:

 – Сразу с ним встречаться начала?

Я сделала попытку повернуться, но Хен не дал, объятия стали неожиданно жёсткими. Я смирилась, пожала плечами. Тогда Хен немного ослабил хватку.

 – Ты про Карина?

 – А ты не только с ним встречалась? – в его голосе звучали ревнивые и злые нотки.

Мне вдруг стало весело.

 – Ревнивый муж вернулся? Пропадал полгода, а теперь претензии предъявляет?

Он не сразу отреагировал, только после паузы слегка расслабился. Раздался смешок.

 – Резонно.

Разговор снова издох, но на этот раз атмосфера изменилась. Я пыталась задавить в себе мощное желание в свою очередь поинтересоваться, как он провёл эти полгода и много ли девушек поменял. Настроение начало портиться, и, чтобы не злиться втихомолку, я заговорила:

 – Я на Карина поначалу тоже злилась сильно. Он знал, что ты ночной и ничего мне не сказал. А встречались мы всего… не больше пары недель. И то, я жалею, что согласилась. Надо было сразу сказать, что ничего не получится.

При начале моего монолога тело Хена окаменело, но теперь ощутимо расслабилось. Он прикоснулся губами к моей щеке.

 – Я не возражаю, – негромко сказал он. – Никаких претензий. Ясно, что я не имею права возмущаться и требовать, чтобы ты до смерти хранила мне верность. Просто меня до остервенения раздражает мысль, что кто-то к тебе прикасался.

Вот как ему так просто удаётся изменить моё настроение прямиком на противоположное? Улыбка снова поселилась на лице.

Помучить его ещё немного или признаться?

 – Если хочешь знать, у нас не было ничего серьёзного, – я выбрала-таки второй вариант. Эх, Сатьяна, всё-таки ты такая мягкотелая.

 – Он не затащил тебя в постель? Вот тюфяк.

Самодовольный тон меня разозлил.

 – Вообще-то и ты не затащил меня в постель. И вообще, – я сделала попытку вырваться. – Я сама могу решить, с кем, когда и как.

Хен хмыкнул, теперь задумчиво. Прижал меня к себе крепче, явно не собираясь выпускать.

 – Тс-с, сиди. Извини. Я увлёкся. Я просто… слегка ревную.

Ничего себе слегка. Но ладно, извинения были приняты. Однако долго мы так не просидели, Хен снова взялся за своё:

 – А второй хмырь? Черноглазый. Замуж тебя звал. Пойдёшь?

 – Это было чисто деловое предложение, – ответила я, уже с трудом сдерживая смех. – Они хотят Хранителя, взамен предлагают защиту клана. С Ансом у меня ничего нет, он просто развлекается.

 – Пусть Хагоса в задницу поцелуют.

Было непривычно слышать, как прямо и даже грубовато он выражается. Но меня это не раздражало и не огорчало. Даже наоборот, чем-то нравилось. Было такое ощущение, будто он наконец дорвался до своей добычи и рычит на любого самца в поле видимости.

 – А ты чем занимался эти полгода? Сколько девушек соблазнил?

Я спросила и сжалась, сразу жалея, что слова сорвались с губ. Я не хотела слушать о его девушках, много их было или мало. Поспешно добавила:

 – Хотя мне не интересно. Не говори.

Хен рассмеялся, снова провёл губами по щеке, по скуле, на миг прижался сильнее, оставляя отпечаток поцелуя.

 – Маленькая ревнивица. За мной, в отличие от тебя, никто не бегал. И вообще мне в эти полгода было не до девушек. Одна только…

Одна… но одна, значит, была.

В сердце словно впилась большая тупая игла. Ну, в принципе, понятно… взрослый мужчина. Тогда между нами всё было кончено. С какой стати ему хранить мне верность? И всё равно тупая боль внутри только разрасталась, заливая грудь расплавленным оловом.

 – Молчишь? Не ревнуешь? – Хен тихо засмеялся. – Да, только одна девушка… засела в голове так, что ничем не вытащишь. Каждый Хагосов день за эти полгода… и ночь. Постоянно перед глазами стояла одна и та же. Ты.

Я повернулась, на этот раз Хен мне не мешал. Недоверчиво уставилась в его лицо.

 – Хочешь сказать, что у тебя никого не было? Ни разу? За все пять месяцев?

 – За кого ты меня принимаешь, – разулыбался он. – Я что, похож на того, кто пытается затащить в постель всё, что движется? Разве я давал основания так думать?

Вместо ответа я его поцеловала. Взяла лицо в ладони и поцеловала как следует, чтобы из дурной головы выветрились все глупые шуточки.

Хен моментально ответил, его ладони прошлись по моей спине, снизу вверх, вдавливаясь так сильно, словно он хотел и меня всю вдавить в себя. Это было удивительно приятно, и я зажмурилась, чуть откидываясь назад. Тогда ладонь Хена легла мне на затылок, и инициативу в поцелуе у меня с лёгкостью перехватили.

Он целовал меня так ненасытно, словно хотел оставить свой знак, пометить, доказать всем и в том числе мне самой, что я принадлежу только ему. Я молча подчинялась, отвечала, раскрывалась навстречу.

С ним всегда это было как-то особенно. Только от его поцелуев внутри всё дрожало, ноги становились как кисель, и в голове билась только одна мысль: хочу большего. Я полностью развернулась к Хену лицом, оседлала его бёдра, чувствовала, что он меня хочет, – и это вызывало не страх или отвращение, а только невероятное, с головой накрывающее желание.

Я тоже хочу оставить на нём свой знак. Хочу, чтобы каждая знала: он мой. Чтобы он сам помнил об этом каждую секунду.

Оторвалась с неохотой. Хен останавливаться не хотел, и я шепнула в настойчивые губы:

 – Лидайя скоро вернётся…

Хен всё же поцеловал меня, прежде чем ответить хриплым задыхающимся шёпотом:

 – Да не вернётся она.

 – Почему?

Он тихо засмеялся:

 – Потому что Лидайя – девушка наблюдательная… и понимающая. В отличие от некоторых.