Над Этной розовое небо (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна - Страница 41

Я смотрю на него ничего не понимая, тогда он орёт:

— Быстро! Перелазь через меня!

Он приоткрывает дверь и тянет меня за руку. Я перелажу через него и сползаю на дорогу.

— Ну, отходи потихонечку, а то стекло затемнённое, тебя не видно.

Я выполняю его приказы.

— Хорошо. Подними руки. Поднимай, руки, блядь! Так. Теперь сделай шаг в сторону. Так, бля, замри.

Он выскальзывает из машины следом за мной, прячась за дверью, приседает на корточки и вынимает из руки убитого водителя пистолет, потом встаёт в полный рост и приставляет пистолет мне к виску.

— Всё, молодец. Ты молодец, всё правильно сделала. Теперь очень медленно отходим назад, прижимайся к машине. Идём, над, за багажник, а потом перебираемся к подбитой тачке, спрячемся за огонь и дым. Не бойся, прорвёмся, над.

Ветер несёт огонь и черную завесу дыма прямо на нас. Дуло пистолета больно толкается в висок, левая рука Андрея сжимает мою шею. Он тянет меня к обочине, хочет увести с автострады и, если его план сработает, мне, скорее всего, придётся лететь в Москву. Значит… Ну… Давай, Лиза… Адреналин доводит сердце до невообразимой частоты. Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Стучит, колотит сердце… Сейчас… сейчас… вот сейчас!

На мгновенье, на сотую долю секунды пальцы на моей шее чуть ослабляют хватку, и я тут же делаю рывок, бросок пантеры. Я устремляюсь в дым, запинаюсь за что-то на дороге и обрушиваюсь вниз, слыша в тот же самый момент несколько выстрелов. И тут же из огня, гари и клубов дыма вырастает фигура Марко. Он сжимает автомат и идёт туда, откуда я прибежала.

— Лежи не поднимайся! — бросает он.

Раздаётся ещё один выстрел, Марко дёргается, возникает короткая пауза, замешательство, но почти сразу он нажимает на курок, посылая смертоносный свинцовый рой в сторону Андрея. До меня доносится приглушенный вскрик. А ещё через несколько мгновений я слышу голос Николы:

— Всё чисто! Он готов!

Марко опускает автомат и бросается ко мне.

— Лиза, ты цела?

— Да.

Я поднимаюсь на ноги и оказываюсь прямо перед ним. Его левая рука вся в крови.

— Ты ранен!

— Ничего-ничего. Это пустяки.

Он прижимает меня к себе, и мы стоим, обнявшись посреди огня и дыма. Я не плачу, не трясусь от рыданий, моя голова лежит на его груди, и я прижимаю его к себе изо всех сил. Он гладит меня по волосам и по плечам, а я вдыхаю его крепкий опьяняющий аромат.

Порыв ветра рассеивает дым и делает видимым Николу и ещё одного неизвестного мне человека. У Николы в руках гранатомёт, а у второго снайперская винтовка. Они подбегают со стороны, откуда мы приехали.

— Уходим! Быстро! Погнали! — выкрикивает Никола.

Мы проходим вперёд и видим несколько машин и вооружённых людей.

— Это наши, всё нормально.

Пожилой человек в соломенной шляпе машет рукой:

— Давай скорее, Никола, надо спешить. Всё в порядке?

— Да, дядя, все хорошо. Это Лиза.

— Рад видеть, Лиза, живой и здоровой. Всё, быстро в машину.

Мы забираемся на заднее сиденье и тут же отъезжаем.

— Куда мы едем?

— Домой. Больше ничего плохого не случится.

— Нет, пап, это не та дорога, ты свернул к кантине.

— Ну да, вон и указатель, всё правильно…

— А он сказал, что от этого поворота ещё пару километров прямо, а потом свернуть на узкую грунтовую дорогу и там должен быть старый железнодорожный переезд.

— Ах да, точно. Вылетело из головы. Сейчас развернусь.

Мы едем домой к Марко. Уже вечер, скоро опустятся сумерки и станет темно. Мы неспешно катим по горячему асфальту, окна открыты и сладкий вечерний воздух ерошит волосы и ласкает лицо. Я спала почти целый день, приходя в себя после последних событий. Всё тело болит, голова тяжелая, мысли не задерживаются, блуждают и, о чём бы я ни начинала думать, возвращаются к Марко. Вот он выходит из огня и дыма, прижимает меня к себе, несётся на серебряном коне, срывает юбку, вот он целует, ласкает, мнет меня и просовывает руку между ног… Я прикусываю губу и подставляю лицо тёплым потокам воздуха…

— Будет паста с ракушками. Ты как, проголодалась?

— Не знаю… Не особо, если честно. Может нам всё-таки уехать с Сицилии? Точно думаешь, что Коррадо оставит нас в покое?

Я говорю это, но отчетливо понимаю, что никуда уже отсюда не уеду. Я не знаю, что будет с нами сегодня или завтра, но ясно осознаю, что мне нужен Марко и неважно, что было раньше и даже, что будет потом. Просто он мне необходим и с этим ничего невозможно сделать.

— Куда поедем — в Крым, Краснодарский край? Там уже все раскуплено сильными мира сего, включая, кстати, Сухих.

— Давай в Шампань…

— В Шампань? — он дружелюбно посмеивается, — таких деньжищ у меня точно нет. Ну и ведь Джинаро сказал, что все решил, что все в порядке… Я ему доверяю…

— Ну да, ты говорил…

Мы съезжаем на узкую дорогу, густо заросшую с двух сторон орешником и через несколько минут упираемся в большие узорчатые ворота, влево и вправо от которых тянется высокая каменная ограда. Отец подходит к воротам и жмет кнопку интеркома. Створки медленно раскрываются.

Проехав через фруктовую рощу, мы попадаем на большую лужайку и подъезжаем к внушительному дому из белого камня.

— Ого! Впечатляет, да? Настоящий дворец!

Действительно красиво — мне нравится. Дом состоит из трех частей — двух крыльев, напоминающих узкие прямоугольные башни и, соединяющей их, более низкой и широкой вставки. К правому крылу пристроен длинный павильон с большими окнами. Мы въезжаем на вымощенную белыми каменными плитами площадку, раскинувшуюся на всю ширину дома. По её периметру установлены большие терракотовые горшки с лимонными деревьями.

Папа глушит мотор, выходим из машины. Я вижу идущего нам навстречу Марко и сердце радостно отзывается.

— Привет! Рад вас видеть!

Он в джинсах и свободной белой футболке, предплечье забинтовано.

Мы обнимаемся и дважды целуемся. Обычное приветствие, но его прикосновения, даже такие лёгкие и невесомые, оставляют почти видимые и уж точно осязаемые ожоги. Я робко поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

— Как рука?

— Да всё хорошо, это царапина, правда. Как ты?

— Заходите скорее, сейчас будут новости. Мы должны это посмотреть! — Кричит выглядывающий из двери Джинаро.

Мы входим в дом и оказываемся в просторном практически пустом зале с двумя большими окнами, на противоположной от входа стороне и двумя большими дверьми. Пол выложен неровной коричневой плиткой, тускло поблёскивающей в полумраке. С левой стороны висит массивное барочное зеркало в золочёной раме.

По лестнице, расположенной в правой части зала, мы попадаем на второй этаж и оказываемся в небольшой гостиной с двумя кожаными диванами друг напротив друга, массивным камином и высоким потолком. Потолок деревянный, с изъеденными временем балками с почти стёртым цветочным орнаментом. У стены напротив камина стоит большой телевизор. Старые каменные стены, камин, массивная черная люстра и то, что высота комнаты больше, чем длина и ширина создаёт впечатление будто мы действительно оказались в замке.

Мне нравится, как элегантно в старинную архитектуру вписаны современные элементы — мебель, светильники, картины на стенах. Я подхожу к открытому окну и любуюсь видом на сад с обратной стороны дома. Деревья и кустарники полого поднимаются по холму и уходят в даль — туда, где раскинулись зелёные лоскуты виноградников, а далеко за ними высоко в небе, слегка подсвеченном розовым закатным солнцем, курится Этна. Я замираю перед окном, любуясь этим фантастическим видом.

— Красиво, правда? Сегодня она спокойная — тихо говорит Марко.

Я молча киваю и какое-то время стою неподвижно.

— И ты здесь совсем один? Как ты управляешься? — спрашивает папа.

— Нет, здесь живёт семья… они следят за домом. Ну… они не прямо здесь живут, а в своём небольшом доме. Его можно увидеть вон там слева если выглянуть из окна. Джованни и Катарина работали в этом доме, когда я ещё не родился…