Попаданка. Колхоз - дело добровольное (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 51

— Про лысых овец? — удалось мне вставить слово.

— Нет! Про скирл. Скирлы! У нас в колхозе скирлы! Мне до сих пор не вериться! — Варла закружила по крыльцу. А потом вдруг остановилась и спросила встревоженно, — Малла, ты же их для колхоза купила? И если даже нет, ты же позволишь мне за ними ухаживать?

— А они кому-то нужны? Я же их пожалела просто, Варла. Все смеялись же…

— За одну такую овцу можно половину бывшей лавки Варна купить, вместе с товаром, — серьезно ответила Салина. С такими вещами она никогда не шутила, — а за стадо — весь колхоз. Вместе с домами и жителями. — И вдруг расхохоталась, — вот мужик продешевил!

А я долго не думала. Зачем мне овцы? И если их в колхоз хотят взять, то почему бы не отдать? Колхоз-то и мой тоже. Хотя…

— А может нам их продать? Раз уж они такие дорогие?

— Нет, — с сожалением вздохнула Салина, — продать их, зная, что это скирлы, мы не можем. И еще как только станет известно, что у нас появились эти животные, нам придется держать ответ перед Оракулом, что мы не знали, кого ты покупала.

— Почему?

— Малла, — Варла улыбалась, — я же говорю, скирлы охраняемая порода. У моего отца дар побольше моего, он пастухом работал у семьи Великого Мастера Скирла, который эту породу создал. А я видела их за всю жизнь пару раз всего. И так потом огребала, что сидеть не могла.

— Ничего себе, — удивилась я. Вот же, не было печали, купила баба порося… нет, овцу лысую. — и что мы теперь с ними будем делать?

— Разводить, — Варла довольно улыбалась, — они очень быстро размножаются, в еде и уходе нетребовательны. Мне папа говорил.

— А потом? — я посмотрела на всех. Ну, не может же быть, что никому не пришла в голову такая мысль.

— До этого еще долго, — вздохнула Салина, — и еще неизвестно какими свойствами будет обладать их кожа. Они же не чистопородные… Обычно кожа скирл идет на доспехи для одаренных воинов. Она очень прочная, а вместе с Даром делает воина почти неуязвимым. А еще кожа скирл способна поддерживать нужную температуру и влажность. В таких доспехах не будет жарко в самую жару и не будет холодно в самый сильный мороз. Спрос на кожу скирл огромный. Семья Великого Мастера нарочно ограничивала количество животных, чтобы поддерживать цену на кожу.

— А ты откуда все знаешь? — удивились все едва ли не хором.

— Мой отец, — смутилась Салина, — торговал кожей скирл. И всегда возмущался, что из-за высокой цены, доспехи из кожи скирла есть не у всех воинов. Говорил, что если бы не великая жадность Великого Мастера, то можно было бы одеть в доспехи всех воинов королевства.

— Салина, — ахнула Варла, — так ты знала, что это скирлы?

— Нет. Конечно же, нет! — возмутилась Салина, — я даже представить не могла, что скирлы — это лысые овцы. Мне казалось, что это какие-то другие животные. Ну, вроде есть овцы, есть коровы, а есть еще и скирлы… Я же раньше только шкуры видела, а целую скирлу ни разу.

— Малла, — Варла обняла меня еще раз, — я очень рада, что ты, наконец-то вышла. Я хотела было к тебе прийти сразу, как их увидела, когда Салина в стадо пригнала, но меня господин Гририх не пустил. Ты подумай, что с ними делать будешь… все же дорогие они очень. Мы всем колхозом будет год работать, чтобы с тобой за этих овец расплатиться. А я побежала. А то я скотину на бабку Ланку оставила…

Варла убежала в луга к стаду, Глая отправилась к инкубаторам, мои бригада на огород, а я осталась с Салиной и Рыской, меня до дому проводить вызвались.

— Салина, Рыска, — как только все ушли, обратилась я к сестрам, — срочно посмотрите мне в глаза. Мне кажется, я стала арровой ведьмой. Мне сегодня так плохо было утром. Я почти умерла.

Салина с Рыской переглянулись и расхохотались. А мне обидно стало. Сами мне ничего не рассказывали, а теперь смеются. Почему я про арровых ведьм от Вилины узнала, а не от сестер? И конечно же я испугалась, а они даже не услышали, что мне плохо было.

— Малла, — Рыска опомнилась первая, — прости. Ты не аррова ведьма и никогда ею не будешь. Можешь даже не бояться.

— Арровыми ведьмами просто так не становятся, — поддержала Салина, — ты бы с первого дня другая была. И чернота в глазах у тебя бы давным давно проявилась. Нет, Малла, ты не аррова ведьма. А утром… рассказывай, что случилось.

— Ничего, — буркнула я. Обида не прошла совсем. И пошла прочь. Одна.

— Малла, — Рыска положила мне руку на плечо, — мы же сестры.

— Вот именно, — ответила — мы сестры. А вы ничего мне не рассказываете! Только смеетесь, когда я делаю что-то не так! А как я могу делать все так, если я… я Малла Вильдо из Хадоа, — опять вырвалось у меня изо рта проклятье герцога. А все потому что я в сердцах забылась и хотела закричать, что я из другого мира, — Ненавижу! — Проорала я, имея в виду его светлость с гадким проклятием, — Ненавижу!

И убежала в слезах. Сколько же можно! Я радовалась, что нашла здесь семью и друзей, думала, что стала им своей, родной и близкой. А на самом деле все не так. Они все равно чужие. Другие. Не такие как я. И я даже не могу им рассказать, что не так! Потому что этот негодяйский герцог, как я его ненавижу, наложил на меня это дурацкое проклятие. А ведь Салина с Рыской никому не рассказали бы мою тайну… зато поняли бы, что я в Гвенаре все равно, что младенец, рожденный три месяца назад.

Я бежала домой не разбирая дороги. Мне захотелось спрятаться от всех, скрыться, чтобы никто меня не видел. И выплакаться.

Позади меня кто-то несся галопом на лошади прямо по поселению. Если бы я не рыдала, то удивилась бы. Господин Гририх за такое не похвалил бы. У нас в основном ходили пешком, господин Гририх даже на своей лошадке редко ездил, чтобы не разбивать тропинки.

Но сейчас я даже не видела, что это был господин Орбрен. Весь черный от усталости, запыленный, как будто бы проехал тысячи вех, не слезая с коня. Он мчался ко мне, сверкая глазами, в которых была видна отчаянная тревога. И злость.

Он догнал меня, когда я взялась за калитку. Спрыгнул с лошади. Развернул к себе, всмотрелся в глаза и выругался:

— Арра! Это сделала ты одна! Проклятые ведьмы!

— Да, что вам от меня надо? — завизжала я, вырываясь из рук негодяя, — как же вы все меня достали! Я хочу домой! Пустите!

— Мала, подожди, — господин Орбрен сильнее сжал меня за плечи, — ты должна поехать со мной в столицу к его величеству. Слышишь? Прямо сейчас. А то будет поздно. Я расскажу тебе все по дороге.

— Да, не хочу я в столицу! И уж тем более к его величеству не хочу! Что вам всем от меня нужно? Оставьте меня уже в покое, в конце-то концов! Как я вас всех ненавижу! — заорала я.

— Малла, я понимаю, что вел себя глупо, и ты не веришь мне, но Гвенару угрожает опасность. И только ты можешь всех нас спасти. Ты Последняя, Малла.

— Я никого не собираюсь спасать, — вырвала я руку, — хватит с меня. Я только и делаю, что пытаюсь всем помочь, как последняя дура! А толку? Сестры смеются надо мной, господин Гририх запирает в кутузке, вы постоянно меня в чем-то обвиняете, а герцог со своим проклятьем делает мою жизнь невыносимой!

— Проклятьем? Каким проклятьем?

— Все. Я больше так не могу, — меня трясло, я так орала на господина Орбрена, что выплеснула на него все, что было: обиды, боль, негодование, злость… осталась пустота. И я как-то резко устала. Измучилась. Мне захотелось спрятаться в самый темный уголок и никого не видеть.

— Ты же хочешь замуж за его величество? — господин Орбрен все не унимался, — хочешь жить во дворце? Его величество скоро будет готов жениться на тебе. И ты станешь королевой. У тебя будет куча нарядов и драгоценностей. К твоим услугам будут лучшие портные и ювелиры Гвенара. Если захочешь, можешь забрать с собой сестер…

— Я никогда не хотела за него замуж, — почти спокойно ответила я. Кажется, этот человек просто не слышит меня, когда я кричу. — Даже, когда он посчитал мои безобидные сны злодейскими планами, на самом деле я не хотела за него замуж, и не хочу. И даже если он вдруг опомнился и захотел на мне жениться, то я не выйду за него ни при каких условиях. Лучше умру. Клянусь Оракулом! Так ему и передайте.