Любишь кататься - умей и кувыркаться (СИ) - Мазуркевич Наталья - Страница 68

Хлопнула дверь, тяжелые шаги послышались в коридоре, и спустя пару минут на свет вышел гоблин. Он все так же горбился и близоруко хмурил свои глаза-бусинки. Руки его были свободны, но тяжесть походки осталась.

«Видимо, свойственна всем представителям вида», – сделала вывод я, домывая ковшик.

- Миледи.

Мне самым натуральным образом поклонились и, выждав, пока я не кивну (больше от удивления, чем от чего бы то ни было другого), подошли ближе, оперевшись о стену. Там он и замер, не сводя с меня взгляда и внимательно прислушиваясь к самому тихому шороху.

- Сторожите? – преувеличенно настороженно осведомилась я.

- Как приказал хозяин, – пожал плечами страж. – А вы кем будете?

- Хозяйкой? – предположила я.

- А, ну тогда ясно, – гоблин почесал затылок. – То-то младший господин так негодовал.

- Лютовал? – посочувствовала я.

- Да не… так, выпил. Да на то и другие причины были. Просто обмолвился он, вот я и решил спросить…

- Ясно, – сделала вид, что мне все равно, и мелкими шажками к окну прошла. Страж даже глазом не повел. Не повел он и потом, когда я мимо него продефилировала и к двери входной пошла. Гоблин повернулся корпусом в мою сторону и промолчал. Ни слова возражения, ни даже махонького предупреждения.

- А вы не со мной? – решила внести ясность, но еще больше запуталась я.

- Если хозяйка желает, – пожал плечами гоблин и отлепился от стены.

- А если нет?

- Ну так бы и сказали, – с укоризной пробасил бедняга.

- А хозяин вам что приказал?

- Следить и не пускать, – бесхитростно ответил этот большой ребенок.

- И?..

- А я что? Хозяин – одно, хозяйка – другое. А мы же не дураки службу служить, когда ладу нет, – пояснил гоблин и поделился своим, местным откровением: – Мамка-то главнее.

- Это точно, – поддержала я соображения мохнатого. – Маму слушаться надо.

- Хозяйку! – довольно вторил мне собеседник.

- Тар, можешь возвращаться! – приказал Альтар, вернувшийся из дальних покоев. – Хозяйка? – Маг насмешливо взглянул на меня, после на помытый ковшик и едва удержался, чтобы по лбу себя не хлопнуть. По крайней мере, я бы именно так и поступила: момент, благо, позволял.

- Поздравляю, господин, – пробасил несостоявшийся страж и проворно исчез из квартиры.

Мы вновь остались наедине.

Я молчала, стоя неподалеку от дверей и косилась на мага. Он, что нетрудно предположить, тоже помалкивал, но в отличие от зелененьких медленно подступал к путям отхода.

- Нам надо поговорить.

Всего три слова, но каких! Пожалуй, страшнее только «я тебя люблю», но и от этих хотелось бежать далеко и сверкая пятками. Видимо, мелькнула что-то в глазах, раз уж Альтар решительно шагнул вперед и отрезал традиционные пути отступления. Пришлось сдаваться на милость победителя. Желудок, протролленный запахом шоколада, вновь напомнил о себе, но уже коликами.

- Кушать хочу! – согнувшись от охватившего меня горя, выдавила я.

На лице Альтара отчетливо показалась тревога. Меня подхватили на руки, устроили на диване и ушли спасать от голодной смерти. По дому вновь начал распространяться такой желанный аромат. А разговор… разговор был забыт. Тщательно задвинут под диван и прикрыт свисающим пледом. От греха подальше.

- … В некотором царстве, в некотором государстве, в подболотном княжестве жил-был… – излагала за кулисами Баба-Яга, показывая кулак своему вестнику и пытаясь отвоевать текст у лося.

Животинка оказалась не промах и пергамент с натуральным ароматизатором «черника» просто так упускать не собиралась. Делая вид, что хочет «просто посмотреть» лосина доковылял до края кулис, боднул рогами занавес и был уличен в поедании текста. Теперь его держали все кроме хозяина. Альтар задерживался, но обещался быть к своему выступлению. Мы тянули, как могли, махнулись на последний номер, когда чипсы уже съедены, а антракта для пополнения запасов и поднятия настроения нет, но больше откладывать не получалось.

На сцену вышли болотный князь, который царь, (явное нарушение традиции зеленых устоев!) и его сын, заняли полагающиеся позы. Лики их были возвышенно прекрасны, как будто не они только что целовались с лосиной. Целоваться с Жабкой не разрешила сама Жабка, променяв их всех на одну не облизанную меня. Но мы отклонились.

Вышли, значится, наши лоси на сцену, встали горделиво, глазами сверкнули, профиль свой гордый показали… Анфас решили приберечь для более эффектных сцен: не каждый оценит живительную маску из лосинной слюны, которой обиженный зверь наградил их из-за кулис.

Вита принялась читать слова автора (коллективного и с больной фантазией невыспавшихся адептов, еженощно корректировавших сценарий по ходу проблем с реквизитом), а я поползла. Жабка гарцевала за моей спиной, сотрясая сцену. Но ей никто не сделал ни единого замечания. А мне… мне на каждой репетиции доставалось за топорщащийся над иллюзией травки зад.

И вот ползу я, ползу. Никому не мешаю, попу не выставляю – правильно ползу, как боец только без винтовки. Вместо оружия зажат в зубах повод, и Жабка радостно скачет, норовя припечатать кикимору-неудачницу к сцене и облобызать, чтобы красивее была.

Кое-как докатившись до кустика, который все же оставили непрозрачным, чтобы я могла уединяться и в носу ковырять, если заскучаю. Скучать не приходилось, но отбиваться от Счастливой Жабки и не пускать ее в открытую зрительскому взору часть сцены я еще не могла. Почему же я ползла, если никто не видел, может спросить любой разумный человек. А потому… что любителей сделать занавес прозрачным с одной стороны было, как показала практика предыдущих выступлений и, соответственно, более ранний опыт коллег, хоть отбавляй.

И вот сижу я такая красивая: шевелюра зеленная, растрепанная, лаком стойкой фиксации от лучшей в мире компании Жабка и Ко прядки слеплены, на лбу огурец прицеплен (морщины разглаживать), пыпурчатая тварюшка играться хочет, беснует. Ей лось вторит. Вот уж кто нашел друг друга. Но жизнь несправедлива: нет на свете места их запретной любви.

- … сын мой, – распинался царь-батюшка, живописуя бедному Недураку, как он попал по воле рока. Да уж, наградили боги батюшкой, видать, думал бы настоящий болотный сын, слушая исповедь родителя. Это ж позор всей расы: сел играть, и полказны на ура спустил. И кому?! Светлому магу. А тот решил мало царя обуть, надо еще и опозорить: и давай на желания играть. Продул, вестимо, кто же с белым играть садиться. Эти же играют так, что у шулера шансов не будет, не то что у абстрактного царя, созданного для сюжета и ради денежных вливаний (посол желал постоять на сцене – пришлось идти на уступки). – … Возьми себе стрелу, лук тугой, – брови посла неодобрительно дернулись вверх, но он удержал их на уровне переносицы, – и пусти согласно уложению в места нелюдимые, чтобы компенсацию платить не пришлось, коли в поданного попадешь. Где стрела упадет, там и свататься будешь. Но не ближе пяти километров от городской черты, а то придется штраф за мусор платить, а казна и так пустая, – наставлял царь-батюшка отпрыска.

Взгрустнул Иван-царевич, прикинул, кто за городской чертой живет, посчитал в уме и пошел сдаваться советнице мудрейшей.

Тут я отвлеклась, ибо Жабка потеряла терпение и всякий стыд и высунулась из-за кулисы. Частично. Ее язык коснулся трубы, на которую занавес вешали, и лизнул железо. Пару секунд животное задумчиво не отпускала палку, но после… Болотные декорации стали самыми достоверными в мире. Так плеваться и чихать ни одно существо в мире не может.

Лось приревновал и решил доказать, что и он не робкого десятка. Над головой царя-батюшки пронесся артиллерийский заряд слюны и упал в тылу врага. Я повисла на поводе, надеясь, что хоть на мгновение удержать животинку, если она решит сравнять счет.

Жабка была выше низменных порывов, она напряглась и прицельно стрельнула в потолок, чтобы снаряд срикошетил от потолка и… Судя по опасно покрасневшему лицу Виты, полы придется мыть нам. И хорошо, если тряпки выдадут.