Альбедо (СИ) - Ершова Елена - Страница 36

— Значит, это вы и есть, — сказала она грудным, хорошо поставленным голосом, оглядывая баронессу очень черными и очень внимательными глазами. — Что ж, не худший выбор.

Сделалось неуютно, и Марго перебила:

— Вы сказали, что хотели поговорить со мной о Спасителе, фрау…

— Фройлен, — поправила гостья. — Меня зовут Марцелла Турн, хотя вам это имя ничего не скажет. Вас было несложно найти: женщины Авьена знают, к кому обращаться, когда надежды не осталось.

— Вы кто? — теряя терпение, отрывисто осведомилась Марго, спиной чувствуя нарисованный взгляд барона. — Почему сказали, что жизнь его высочества в опасности? Откуда…

— Знакома с ним? — подхватила гостья и ответила спокойно, будто само собой разумеющееся: — Я его любовница.

По спине прокатилась холодная дрожь, и Марго сжала пальцами виски.

— Вас не должно это смущать, — меж тем продолжила гостья, не отводя от баронессы лихорадочно блестящих глаз, точно пыталась донести пугающую, но очень важную мысль. — Это давняя связь, и за прошедшие годы я видела его всяким: пьяным, потерянным, взволнованным, больным. Но только сегодня видела сломленным. Бог знает, почему он мне доверяет. Я никогда не винила его за слабости и знаю все пороки и недостатки, даже те, которые Генрих скрывает от всех, в том числе, от вас. К примеру, вы знаете, что он — морфинист? — и, уловив непонимание в ответном взгляде Марго, дернула ртом в усмешке. — Вы ведь спали с ним и должны были видеть следы уколов… А, впрочем, люди видят лишь то, что хотят увидеть. Мне ли судить? Я только падшая женщина из увеселительного салона. Меня он не любит, а вас — да. Любит и бережет. Поэтому пришел умирать не к вам, а ко мне.

— Умирать? — слово рыболовным крючком подцепило за легкие, и Марго поперхнулась на вдохе. — О, Господи! Умоляю, говорите яснее!

— Для того и пришла, — ответила Марцелла. — Сегодня Генрих пытался покончить с собой… — заметив порывистое движение Марго, подалась навстречу и накрыла ее ладонь своей рукой, затянутой в бархат. — Нет, нет! Не подумайте, я сразу сообщила доктору из Ютланда, и он успел.

— Доктор Уэнрайт? Какая удача! Но где они теперь?

— Не могу знать, доктор увез Генриха, едва привел в чувство. Но я уверена: он в безопасности. Никто в империи не хочет, чтобы Спаситель погиб раньше срока.

— Вы говорите кошмарные вещи! — Марго приподнялась и теперь глядела на гостью сверху вниз.

— Лишь то, что думает народ, — спокойно ответила Марцелла. — Авьен любит своего Спасителя, но только потому, что он — Спаситель. И готовы исполнять капризы, прощать распутство, подливать вина и подавать морфий — что угодно, лишь бы он протянул эти несчастные семь лет.

— Довольно! — Марго выпрямилась во весь рост, стискивая зубы от сердечной боли. — Прошу вас уйти, иначе я звоню в полицию!

И, отзываясь на ее слова, в глубине особняка настойчиво и пронзительно затрещал телефон.

— Не утруждайтесь, — Марцелла поднялась тоже. — Я только что из Авьенского эвиденцбюро. Попытки убить себя достаточно для оповещения полиции. Но герр майор не поверил ни единому моему слову.

— Майор? — страдальчески переспросила Марго, мучимая не прекращающимися телефонными трелями. — Неужели… Вебер?

— Я была слишком взволнована, чтобы запомнить имя. А герр майор, должно быть, излишне занят. Он решил, будто Генрих попросту запил. Сказал: проспится — перестанет молоть чепуху, а если бы его высочество хотел умереть, то предпочел бы церковь борделю. Потом я узнала, что случилось на Петерсплатце. Может, Генриху повезло… — сдвинула брови, словно размышляя о чем-то, потом тряхнула головой. — Нет, нет! Он все равно мог погибнуть! В церкви или моей постели… этого нельзя допустить!

— Я сейчас же поеду в госпиталь, — сказала Марго, широкими шагами пересекая кабинет. Телефон все еще трезвонил, натягивая нервы в струну, но было уже неважно. А важно лишь знать, что Генрих в безопасности, что он живой, только увидеть его — и тогда страшные, бьющие в самую суть слова этой женщины окажутся тяжелым сном.

— Его могли отвезти и в Ротбург! — в спину возразила Марцелла. — Туда мне ход заказан, а вы там были — не спрашивайте, откуда знаю! — были и можете пройти снова! — нагнав у самой двери, схватила Марго за локоть. Телефон в последний раз тренькнул и умолк, погрузив особняк в давящую тишину, отчего слова Марцеллы прозвучали неприятно и резко: — Вы обязательно должны поговорить с ним! Убедить! Генрих послушает вас, я знаю! — и зачастила, срываясь на хрип: — Ведь если не вы, то кто? Ведь кто-то должен спасти его! Быть рядом не на словах, не по долгу службы, не ради денег, не ради будущего империи, не потому, что Спаситель — такая драгоценная и хрупкая вещь, которую надо закрыть в золотой шкатулке, пока не придет срок! А быть рядом, потому что он человек! Мужчина! Лишь потому, что без него твоя жизнь окажется пыткой!

Она замолчала, нервно раздувая ноздри и прожигая баронессу взглядом, и Марго бросило в жар. Аккуратно выпростав локоть, она отступила и выговорила с усилием:

— Вы… любите Генриха?

И сама испугалась вопроса. На лицо Марцеллы набежала неясная тень. На миг установилась тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием баронессы.

— Как и каждый в Авьене, — наконец, медленно ответила гостья. — А мне он еще и платит. Но даже если бы вдруг перестал, я бы все равно желала ему счастья. Даже Спаситель заслуживает счастья. Пусть и в оставшиеся семь лет.

Вайсескройц, замок в Авьенском лесу.

Когда телефон зазвонил вторично, и Марго приложила к уху черный раструб, она уже знала, кто и зачем ее ищет, а потому не удивилась, услышав незнакомый мужской голос:

— Вы храните железное кольцо, баронесса? Если да — через час у Пратера вас будет ожидать экипаж.

И больше не сказал ничего, но ничего и не требовалось.

Марго наспех набросала записку: «Родион, обязательно дождись! Люблю тебя. Рита».

Нацепила мантилью и шляпку.

Впопыхах подозвала фиакр, сунув кучеру серебряный гульден, и не задалась вопросом, почему в столь поздний час на пугающе пустых улицах так быстро нашелся свободный экипаж.

Железное кольцо билось под мантильей, будто второе сердце.

Над Пратером горели хищные фонари. Обод колеса горбился над голыми тополями. Из ажурной тени, отбрасываемой оградой, вышагнула долговязая фигура.

— Почтение, баронесса, — глухо сказали из-под шако, сжали пальцы, помогая спрыгнуть с подножки одного фиакра и забраться на другую. — Мое имя Андраш, адъютант его высочества. Простите, что потревожили в столь поздний час.

— Какие пустяки! — рассеянно отозвалась Марго, заглядывая под козырек незнакомца и пытаясь угадать его лицо, но различая только острый нос и гладко выбритый подбородок. — Я хочу увидеть его высочество, и поскорее!

— Вы увидите, — пообещал Андраш, запрыгивая следом. — В городе сейчас неспокойно, придется совершить небольшое путешествие, но не бойтесь.

— Я боюсь вовсе не за себя, — возразила Марго, задергивая шторку на окне и оставляя лишь узенькую щелку — город, похожий на картонную декорацию, поплыл за спину, оставляя во мгле оледенелые мостовые, покатые крыши, выгнутые спины мостов. Где-то там среди улиц затерялся ее Родион…

Марго прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и представить, как он приходит домой, разматывает студенческий шарф, вешает картуз и поднимается по лестнице в спальню — она оставила записку на видном месте, и Родион обязательно прочтет и дождется! — но вместо лица брата видела почему-то вульгарно подведенную улыбку недавней гостьи.

«Он пришел умирать ко мне, — вышептывали полные губы. — Но кто-то должен спасти…»

— Он жив?

— Жив, — отозвался Андраш. — И просил привезти вас. Сразу же, как пришел в сознание.

— Слава Господу, — выдохнула Марго, сцепляя пальцы в замок. — Я бы не пережила…

И пожалела о сказанном, услышав в ответ:

— Никто бы не пережил.