Я хочу тебя трогать (СИ) - Роман Виолетта - Страница 18

Во мне нарастает злость. Да кто они такие, чтобы так высокомерно говорить обо мне? Грязные отбросы! Сброд, бандиты и уголовники! И эта спесь во взгляде Берка, она заставляет еще больше ненавидеть его.

- Зубы не обломаются? - рычу под нос, но, встретив хмурый взгляд Уфука, замолкаю.

Турок вдруг подскакивает с места. Он что-то кричит, смотря на меня. Видимо Берк ему и мои слова перевел. И теперь он взбешен от такой наглости. Рабыня посмела перечить! Костерю себя мысленно за свой длинный язык, но вдруг справа раздаётся хриплый смех. Обернувшись, удивленно смотрю на то, каким довольным выглядит Берк. Мужчина улыбается во все тридцать два зуба, беззастенчиво рассматривая меня. А потом, вдруг подцепив сбоку пояс моих шорт, притягивает к себе.

Он что-то говорит агрессивному турку, а потом переводит для меня.

- Я сказал Кораю, что мои игрушки никому, кроме меня, не по зубам, - произносит тихо, не спуская с меня глаз. - Так что расслабься.

Берк касается пальцами моих бедер, сжимает их, а мне тошно. Что за сволочи они такие? Возомнили себя богами. Решают, что вправе ломать мою жизнь?

- Я бракованная игрушка. Во мне напрочь сломана одна функция, не умею подчиняться, - я знаю, что мои слова послужат началом новой вспышки ярости. Но пусть лучше так, чем унижаться перед этими животными.

Все замолкают. Клянусь, за столиком воцаряется могильная тишина. Берк смотрит на меня так пронзительно. словно иголки под кожу вгоняет. Я пытаюсь уйти, но он перехватывает мое запястье. Смотрит задумчиво на мою ладонь.

- Почему руки в таком состоянии? - голос тихий, но вибрирует от напряжения.

- Потому что перчаток мне не дали. Я же рабыня, вроде как, - слетает с губ.

- Сама выбрала такой путь. Знаешь, всегда можешь сменить род занятий, - произносит с ехидством в голосе.

- Я лучше буду драить посуду, сдирая руки до костей, чем дам прикоснуться к себе такому отребью, как ты, - глаза в глаза, в нескольких сантиметрах от его лица. Клянусь, я почувствовала запах ярости. Он заполнил мои легкие, подавая импульсы в головной мозг. Глупость. Снова натворила бед. Но, хоть убей, не могу я быть покорной ему.

- Ты права в одном, джаным, - улыбается, сжимая мою руку до хруста. Перед глазами пелена, сердце замирает от затопившей волны боли.

- Ты рабыня, а я твой хозяин. Не забывай это, если хочешь остаться живой, - хватка еще сильней, до судорог. Он вдавливает пальцы в раны, кайфует от моей боли. Мне нечем дышать. Я готова сделать все, чтобы он отпустил меня.

И он отпускает. Потянувшись к столу, берет в руки вазу с орехами. Одно движение, и все ядра рассыпаются, будто бисер, по полу в разные стороны.

- Собирай, рабыня - бросает пренебрежительно, наливая виски в бокал. А я, сотрясаясь от беззвучных рыданий, опускаюсь на колени, собирая все еще сведенными в судороге пальцами проклятые орешки.

Берк

Как давно хотел я Марианну Вебер именно такую! Послушную. Покорную. На коленях около моих ног. Конечно, в своих фантазиях я представлял ее не как сейчас, с веником в руках. Представлял ее с моим членом в руке, во рту, в ней. Эта русская сучка заводит меня нереально. Стоит ей оказаться рядом, как я хочу снять с нее трусы и драть до потери пульса, до исступления, до хрипов. Я с ума схожу от желания ее тела. Раньше такого со мной не было. Не знаю, что происходит! Но и силой взять ее не могу. Мне нравится ее дерзость, запал, а если возьму против воли, то все это пропадет. А я не хочу видеть еще раз тот ее взгляд. Как в день, когда она таблеток наглоталась. Не думал, что у нее хватит храбрости. Как она посмела умереть? Я ей этого не приказывал. Я хочу, чтобы она жила. Мне НУЖНО, чтобы она жила. Когда думал, что потеряю ее, хотелось уничтожить весь мир.

Сейчас эта маленькая дрянь выпятила свою задницу на всеобщее обозрение. Ведь специально меня дразнит. Чувствую это. У самого кровь бурлит, и член болезненно трется о шов джинсов. Смотрю на людей вокруг и вижу голодные, похотливые взгляды, направленные в сторону Вебер. Чернотой накрывает, хочется вырвать всем глаза, чтобы смотреть не смели на мою вещь. Только я могу ее разглядывать. И все, кто ловил мой взгляд, тут же быстро отводили свой в сторону. Никто не хочет смотреть на безумие.

- Берк, - обращается ко мне Корай. - Давай я заплачу тебе двойную плату, как за твою лучшую шлюху, дай мне порезвиться с этой малышкой.

В первое же мгновение хотел вцепитья ему в сонную артерию и перегрызть ту зубами. Я так ярко представил, как его кровь орошает мое лицо. Но затем смог немного успокоиться. Этот кусок г*вна нужен мне. Мне нужны связи его босса в порту. В обход всех он может спокойно провозить и вывозить наркоту из страны. И только по этой причине этот уеб*к еще дышит.

- Нет.

- Да ладно тебе. Посмотри на эту шалаву, она так и хочет, чтобы ей вставили. Посмотри, как сверкает киской.

Вцепился в подлокотник стула сильнее. Марианна прогнулась в спине и пыталась достать закатившиеся орехи. Эти еб*нные шорты действительно ничего не скрывали! Все, при желании, могли рассмотреть очертания ее лона! Полный п*здец! Хотел наказать ее за дерзость, а наказал сам себя. И в этот момент, нагло улыбаясь, Корай положил свою руку Вебер между ног и грубо провел ладонью несколько раз. Девушка вскрикнула и с диким ужасом отшатнулась от ублюдка. И, что самое интересное, она не убежала с воплями, хоть и находилась ближе всего к выходу. Нет. Она развернулась в другую сторону и через весь стол бросилась ко мне. Встала около стула, так близко, что касалась рукой моего плеча. Чувствовал, как ее трясет. Не мелкой дрожью, а волнами испуга и отвращения. Я не повернулся к ней. Хоть внутри все кричало обнять ее, спрятать ото всех и сказать, что больше никто ее не обидит. Я смотрел прямо на Корая.

- Мариана, иди в комнату, - холодно сказал я девушке. Она напряглась рядом со мной.

- Но.

- Иди.

Наверное, за это время Вебер поумнела, потому что не стала спорить со мной, а развернулась и пошла сквозь толпу. За столом воцарилось молчание. Вокруг нас все продолжали веселиться, а здесь, в нашем кругу, словно белый шум образовался.

Медленно встал со своего места, придурок продолжал улыбаться.

- Знаешь, что я больше всего не люблю в людях? - спросил, подходя к его стулу.

- И что же? - не оборачиваясь, бросил тот и, взяв со стола бокал с виски, сделал глоток.

- Когда всякие мрази приходят ко мне домой и гадят.

Резким движением выбил у этой твари стакан из рук и вывернул его запястье. Вскоре послышался характерный хруст, запястье сломано. Корай начал визжать, как отшлепанная сучка. Прижал руку к груди и стал укачивать.

- Тебе конец, ублюдок, - орал этот идиот, - Мустафа этого так не оставит!

Шагнул к нему, и он затаил дыхание. Я видел, как ему страшно. Его зрачки расширились, а ноздри нервно подергивались, от него даже смердеть начало, как от падали. Положил ладонь на его волосы и сжал в кулак.

- Думаешь, Мустафа что-то мне сделает? Думаешь, он выберет месть за твою честь, а не многомиллионное сотрудничество?

Мой голос был тих, я хотел, чтобы он напрягал слух, чтобы каждый нерв в его теле был напряжен.

- Подумай еще раз, - отвел его голову назад и заставил смотреть в глаза. - Еще раз будешь трогать мои вещи без разрешения, я перережу тебе глотку, а труп выброшу на улицу собакам.

Вышел из зала и тут же набрал Зейнеп, у нее сегодня выходной.

- Алло, Берк, - тут же ответила та на звонок, словно только и ждала, когда ей позвонят.

- Завтра же выдай Марианне перчатки.

- Какие перчатки? Ей что, не выдали перчатки? Какой ужас, - и в голосе ни капли раскаяния.

- Только не притворяйся дурой, Зейнеп. Я знаю, что она специально, с твоей подачи, не получила их. Если еще раз повторится, последствия тебе не понравятся,

- с этими словами отклонил вызов.

Последующие несколько дней прошли в переговорах с Мустафой. Мы наконец-то сошлись на его проценте и пожали руки в знак сотрудничества. Корай постоянно кидал в мою сторону косые взгляды. Но эта гнида должен быть благодарен Аллаху за то, что дышит.