Победа для Гладиатора (СИ) - Чер Алекс - Страница 39

- Я?! Да ладно, - хмыкает он. - Всё? Успокоилась?

- Успокоилась. И зачем нам эти двадцать минут?

- Ну, - он многозначительно покачивает головой, осматривая разгромленный кабинет. - Например, чтобы собрать разбросанные деньги.

Наклоняется к лежащей у самых ног купюре. Поднимает, садится на корточки, подбирает следующую. И так самозабвенно увлекается процессом, ползая на коленях по кабинету, словно землянику в траве собирает. Только что не приговаривает: «Одну ягодку беру, на другую смотрю».

- Держи, боевой поросёнок, - протягивает он всю стопку. - Следующая зарплата только через месяц. Уж будь добра, трать разумнее. Не надо этих денег на ветер, - изображает он руками фейерверк, пока с виноватым вздохом я распихиваю их по карманам.

- В ведомости расписаться?

- Завтра распишешься, задним числом. А пока в устной форме, - демонстративно расстёгивает он брюки, но когда я снова в ужасе замираю, глядя на брякнувшую пряжку ремня, начинает невозмутимо заправлять рубашку. Его похоже несказанно забавляет этот процесс - глумиться надо мной.

- Прости, - поднимаю глаза на его каменную рожу. Я действительно заслужила. Он обиделся. И мне очень стыдно, что я всё неправильно поняла. Что расценила его широкий жест как пощёчину. Всю ночь проплакала от обиды. А ведь он, возможно, как лучше хотел.

- Забудь, - смотрит он на багровеющий укус, как на часы, делано равнодушно. - Как там говорят: милые бранятся - только тешатся?

И в том, что от женитьбы он теперь не отступится, тоже можно не сомневаться. А значит вляпалась я так, что мама не горюй. Только чувство какое-то двоякое. Мне страшно и мне радостно. Словно меня уже пристегнули ремнями на сумасшедшем аттракционе и вот-вот столкнут с головокружительной высоты.

- Я помогу, - бросаюсь я подхватить бумажки для записей, которые Берг уже собрал, но они чуть не выскользнули у него из рук.

- Спасибо, - возвращает он подставку на место. И пока я поднимаю рассыпанные веером визитки, пытается собрать разлетевшийся на запчасти пластиковый футляр.

- Ну, что, может, пойдём поедим? - осматривает он приведённый в более-менее приличный вид кабинет и в этот раз поглядывает уже на часы. - Время как раз обеденное.

Я пожимаю плечами. Нужен ли ему мой ответ?

- Понял. Пойдём, - сдёргивает со спинки стула пиджак, когда на коммутаторе как раз начинает мигать красная лампочка. - Да, Марин!

- Александр Юрьевич, на счёт ЗАГСа. Сегодня-завтра никак. Если на субботу?

Берг поворачивается к висящему на стене календарю. Через три дня - считаю и я.

— Дорогая, тебя устраивает эта суббота?

— Вполне, дорогой, — с язвительной усмешкой на лице натягиваю куртку.

— Да, Марин. Договаривайся на первую половину дня. Часиков на одиннадцать.

«Двадцать седьмое января. Одиннадцать часов — прекрасное время, чтобы умереть», — звучит у меня в голове.

— Так, что-то я забыл, — оборачивается Берг, уже взявшись за ручку двери. — Ах, да! — сгребает он меня рывком в объятия и прожигает насквозь своим синим взглядом: — Надо, наверное, всё же спросить. Ты же выйдешь за меня замуж?

— Конечно, — скептически поджимаю я губы. Меня он на «слабо» точно не возьмёт. — Гов…, — ещё пытаюсь я говорить, но он впивается в мой рот жадным поцелуем.

Чёрт бы тебя побрал, Берг! Эта его головокружительная страсть. Эти подавляющие волю флюиды. Я обхватываю его за шею, подтягиваюсь, и он приподнимает меня над полом, заставляя забыть обо всём. Отключить разум, память, рефлексы, инстинкты.

Есть только он и я. Его желание и моя покорность. Его одержимость и моя отдача. Его безумие и… моё безумие, ведь я отчаянно хочу, пускай обманом, фиктивно, ненадолго… мимолётно, транзитом, мнимо… гостьей, сквозняком, женой… на пару дней, на ночь, на час… ещё побыть в его объятиях. Ещё хоть чуть-чуть почувствовать не его, а нас.

— Ты забыла сумку, — шепчет он, не одобряя мою проявленную инициативу.

— Чёрт, — возвращаюсь я за своими вещами.

— Не расстраивайся, — коварно улыбаясь, Алекс открывает дверь. — Я тебя ещё потом как-нибудь поцелую.

Едва сдерживаюсь, чтобы не зарядить ему кулаком в живот. Хотя там такой пресс — только зря руку зашибу.

— Марин, меня сегодня не будет, — выходит он в приёмную. Принимает из руки секретарши записки, перебирает, какие-то откладывает на край стола, остальные рвёт и кидает в корзину. — С этим завтра разберусь. Все важные звонки перенаправляй на сотовый. Все встречи — на следующую неделю.

Его секретарь, очень милая молоденькая девочка, лишь невозмутимо кивает. И во взгляде, которым она провожает меня, ни тени любопытства или удивления. Вот это профессионализм!

— Где ты нашёл эту помощницу? — спрашиваю я за столиком в кафе, искренне восхищаясь девушкой.

— Уже ревнуешь? — прищуривает он один глаз, с энтузиазмом пережёвывая салат.

— Безумно.

— Мн-н-н, — удивлённый кивок. — Я, конечно, польщён, — сообщает он равнодушно, — но на многое не рассчитывай. Об условиях нашего брака мы потом ещё подробнее поговорим.

— Контракт?

— Возможно, — опять кивок, в этот раз неопределённый.

— Тогда у меня тоже есть кой-какие условия, — отодвигаю я тарелку, но он возвращает её обратно.

— Обещаю, мы это обсудим. А пока ешь. И ешь хорошо. У нас ещё столько дел на сегодня.

— У нас? — благодарю поклоном головы официантку, поставившую ещё одно блюдо.

— Да, моя дорогая, ведь мы без пяти минут женаты.

В этом проклятом магазине три (три!) витрины с обручальными кольцами.

Если бы я знал, что это станет такой проблемой, то поехал бы туда, где предлагалось выбрать из двух штук. Но я же не знал! И мы битый час ходим от одной затянутой скорбным чёрным бархатом тумбы к другой и тупо смотрим.

- У тебя есть какие-нибудь пожелания?

- Да, - склоняюсь я к Викиной хрупкой шейке. - Бери первые попавшиеся.

Она дёргает плечиком, уклоняясь от моих губ.

- На какую сумму рассчитывать?

- На любую. Не смотри на ценники, - повторяю я, кажется в сотый раз, но она по-прежнему мнётся.

- С насечкой, алмазными гранями, камнями?

- Может, простые гладкие? - перехватываю повыше куртку, что ношу за ней как паж.

- А раньше ты мог сказать? - расстроено выдыхает она. - Я уже выбрала с камешком.

- Давайте мы молодому человеку подберём гладкое, а девушке как раз с камнем, - бросается на помощь продавец, ловя мой благодарный взгляд.

И дело тут же сдвигается с мёртвой точки.

Накинув Вике на плечи куртку, я отправляю её в машину, чтобы не шокировать ценами и оставить в секрете гравировку, которую прошу сделать.

И я не знаю почему мне так хорошо. Легко, весело и так просто с ней. Ведь она как открытая книга: все эмоции тут же налицо. Дуется, злится, обижается, хмурит брови, но и так же искренне радуется. Это похоже на забавную игру, хотя я прекрасно отдаю себе отчёт, с чем играю.

И плевать! Это, правда, нечто крышесносное. Особенно если учесть, какой мне достанется приз. К яйцам словно гирю подвешивают, как представлю её голенькую в своей постели. Всё остальное неважно. Все эти штампы, свадьбы, кольца, условности - всё это для девочек. Сказки. Ну, могу немного побыть и сказочником. Для разнообразия. Почему нет? Это так вдохновляет.

Коротенькое платьице, длинные перчатки, белые кожаные сапоги - не знаю, как я пережил их покупку. Телефон звонил не умолкая - видимо, это меня и спасло от собственноручной лоботомии.

Вынырнул из недр последнего телефонного разговора я в примерочной, где Вика в очередной раз переодевалась, а я терпеливо помогал ей с замками, крючками, пуговицами и хрен знает какие ещё дьявольские штуки крепят на эти платья, лишь бы усложнить доступ к женскому телу до уровня недосягаемости.

Её прелестный лобик портит хмурая складка, потому что «как я не понимаю!». Ведь на улице зима, в одном платье холодно, а её кислотного цвета куртка не очень смотрится на белых кружевах.