Кайа. История про одолженную жизнь. Том 2 (СИ) - Иванов Александр Анатольевич - Страница 55

— Как вас зовут? — спросил я его, — а то вы меня спасаете уже в который раз, а я даже имени вашего не знаю.

— Дмитрием, — ответил он, удобно расположившись в кресле

Консультант выглядел откровенно так себе, растеряв весь свой лоск. И был одет «по гражданке».

— Вы тоже пострадали? Из-за того, что служите вместе с матушкой?

— Пострадал, — коротко ответил тот, продолжив затем, — из-за того, что мой отец ведет дела с твоим.

Все ясно. Папашу консультанта «замели», похоже, вместе с моим. А вот почему сам он на свободе? Его же начальство, «матушку» мою, увели под белы рученьки. Странно.

— Как вам удалось меня найти? — спросил я

— Вот когда окончишь школу, — ответил на вопрос Консультант, — поступишь в специализированный Университет, если захочешь, и вот там тебе расскажут все о методах розыска.

Николай Семенович протянул мне ВЭМ в виде планшета и сказал:

— Барышня, пожалуйста, взгляните внимательно на виртуальные изображения этих людей. Вы кого-нибудь из них видели?

Всего было 49 фотографий различных людей, явно военных.

— Нет, никого из них я не видела, — ответил я, — вы разыскиваете тех, кто хотел меня убить?

— Да, — коротко согласился Николай Семенович

— Я хорошо запомнила одного из нападавших, могу подробно его описать, но разве никого из них не задержали? — поинтересовался я

— Нет, — ответил Консультант, — никого.

Я хотел было поделиться опасениям насчет своих кедов, но это породит вопросы, отвечать на которые, не имею ни малейшего желания. Кеды потом просто выкину. Вместо этого, задал иной вопрос:

— Убийцы все еще ищут меня?

— Наверняка мы этого не знаем, — ответил Николай Семенович, — а поэтому, надо соблюдать осторожность.

А затем, проезжая по тоннелю, мы в «темпе вальса» пересели в другое авто.

Где-то на окраинах Москвы. На конспиративной квартире. По прибытию в «укромное место», заметили, наконец, печальное состояние моей левой кисти.

— Что случилось с вашим пальцем, барышня? — спросил Николай Семенович

— Нет больше половины пальца, — пожав плечами, ответил я, добавив, — отстрелили.

Среди бойцов МВДшного «спецназа», которыми располагал Николай Семенович, нашелся и хирург, занявшийся остатками моего пальца.

Затем, Николай Семенович весьма долго расспрашивал меня. Его интересовали подробности моего побега.

— Вас кто-то предупредил? — спросил он

— Может и предупредил, — пожал я плечами, — а может и нет

— Ясно, — сказал он и уставился «в никуда»

— Охрана, — сказал я, — кто и зачем снял охрану с моего этажа?

— Это была досадная оплошность, — ответил он, наконец, — а вот чья конкретно, с этим разбираемся.

Язвить и ругаться мне совершенно не хотелось. Бессмысленно это, а значит, бесполезно. С исчезнувшей охраной будут разбираться «папаня», с «маманей», когда «выйдут». Если «выйдут».

— И что теперь? — спросил я, переводя разговор на другую тему

— Завтра едем на похороны! — заявил Консультант

— На чьи? — поинтересовался я

— На твои! — каким-то уж чересчур довольным голосом заявил он, — но сегодня тебе предстоит еще сделать запись для Сети.

Утром следующего дня. Поместье Семьи Кайи. Семейная церковь. «Отпевание».

«… еще молимся об упокоении души усопшей рабы Божией Кайи, и о прощении ей всякого согрешения, как вольного, так и невольного…», — разносился по церкви голос Батюшки, стоявшего рядом с закрытым гробом, в тот момент, когда затворенные двери Храма Божьего отворились настежь, с характерным звуком.

Все присутствующие: члены Семьи, и съемочная группа, приглашенная освещать это печальное событие, оглянулись посмотреть, кто это посмел потревожить таинство.

В дверях стояла высокая барышня, чей лик скрывала вуаль.

Честно говоря, я не очень хорошо представлял, что скажу, и хоть уже разок мне доводилось «клеить свои ласты», но собственные похороны «вживую» посещал, все-таки, впервые.

А поэтому, просто приветственно помахал всем присутствующим правой рукой, а левой — снял с головы вуаль, и улыбнувшись, сказал:

— Я вернулась!

А уже через несколько мгновений в церкви начался дикий гомон.

Около двух недель спустя. Пятница. Поздний вечер

Стою, одетый в зимнее пальто, заложив руки за спину, около своего домика, наблюдая за снежинками, что кружатся в свете фонаря, одного из двух, установленных у входа на мостик, созидая прекрасную картину зимнего волшебства. Почти новогоднего. Вот только настроение и размышления мои далеко не праздничные.

— Барышня, вернитесь, пожалуйста, в дом, уже поздно и холодно! — позвала меня вышедшая из домика женщина средних лет, — Вам завтра рано вставать.

— Я еще немного постою, — ответил я, и женщина, с неудовольствием, проявившимся на ее лице буквально на мгновение, вернулась в дом.

«Бабуля» надо мной, почитай, круглосуточный надзор установила, путем засылки своих «прихвостней», проживавших теперь в моем домике на островке, и сменявших друг дружку раз в пару дней, а посему, я даже не утруждал себя запоминанием их имен.

А подхалимство и лакейство, демонстрируемое ими, иной раз так раздражало, что хотелось пнуть этих… Спокойствие, Кайа, только спокойствие!

Впрочем, ведут они себя так, вероятно, затем, чтобы «сумасшедшая», как я слышал уже пару раз сказанный шепотом в мой адрес эпитет, не начала бузить, бить посуду и вообще, создавать им проблемы своим поведением. В конце-концов, лично я им ни разу не начальство.

А бузить приходится. Ведь теперь, добиться мне чего бы то ни было удается, лишь закатив крупный скандал, ибо никакие мои разумные доводы, изложенные спокойным манером, в расчет не принимаются. Чаще всего, я просто слышу: «нет», когда и если мне что-то нужно, особенно в смысле сношения со внешним миром. И завтрашнюю поездку в школу «выбить» удалось только после того, как я закатил грандиозный скандал.

Короче говоря, я стал заметной головной болью для обитателей Поместья и приобрел репутацию лютой истерички. Да и хрен бы с ними!

Вернее сказать, приобрел бы…

Если бы я «существовал» для прочих обитателей Поместья. Однако, в данный момент, я здесь кто-то вроде «неприкасаемого», который вроде бы и есть, но…

Только прочие дети, которых в Поместье было не мало, иной раз, проходя мимо моего домика, либо же встречая меня на территории, кричат в мой адрес различные гадости.

Вернувшись в дом — заперся в спальне, где, переодевшись в пижаму, уселся на кровати, скрестив ноги. Включил ВЭМ. Тот, что был зарегистрирован на имя Ии и «побродив» по директориям базы данных, «позаимствованной» у «бывшего папани», нашел нужный файл и открыл его.

Перед моим взором, в очередной раз, предстало виртуальное изображение человека, который, вероятнее всего, и предал моего «нового папашу», устроив диверсию в финансовой части той группы компаний, которой тот руководил от имени Семьи и последующим за этим срывом сроков производства, заказанного Армией и Флотом различного военного оборудования.

А также, очень вероятно, что он же устроил хищения государевых средств, подстроив все таким образом, что крайними оказались «новый папаша» и еще несколько человек из его команды управленцев.

Меня охватила какое-то иррациональное раздражение. Люди. Люди — то самое «слабое звено» на любом предприятии. Кажется, что «дела» идут хорошо или даже лучше, но ведь найдется такой вот организм, — думал я, разглядывая фотографию, — который из-за своих непомерных амбиций, а тип глядевший на меня с фото, на мой взгляд от недостатка оных не страдал, за долю малую или немалую, а я уверен, что насильно на сотрудничество против моего «нового папаши» никто его не склонял, «воткнет нож в спину» своему руководству.

Да даже я сам, чего уж скрывать, не был безгрешен. Но я-то изначально был «злодеем», так что, американцы тут уж сами дураки, раз их «безопасность» прохлопала «засланного казачка». На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал.