Ведьма западных пустошей (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 5

— В деле написано, что ваш брат нездоров, — сказал Бастиан с той мягкой деликатностью, которой Аделин не ожидала. Не от него, во всяком случае.

Она кивнула.

— Да. Я его опекун после смерти отца. Большую часть времени он вполне разумен, но иногда у него бывают припадки наподобие эпилептических.

Говоря об этом, Аделин понимала, что сама роет могилу и себе, и брату. Сейчас столичная дрянь вцепится в него, вытряхнет признание и увезет в тюрьму: потом Уве выведут на площадь и казнят, а Бастиан повесит орден на грудь.

— Он не покидает дом, — Аделин надеялась, что говорит об этом не слишком торопливо, и ее слова не звучат, как оправдание. — Изредка выходит в сад, за ним постоянно следят наши слуги.

— Разумно, — кивнул Бастиан. — Вы ведь сильная ведьма, Аделин. Одна из самых сильных, каких я встречал. Убийца — стихийный маг, судя по тому, как перерезаны шеи у девушек. Что вы чувствовали, когда он убивал их? Только не говорите, что ничего. Такой выплеск энергии не прошел бы мимо вас.

Запястья налились холодом — так, словно их заковали в наручники. И сразу же пробудилось то упрямство, которое заставило Аделин гордо вскинуть голову и ответить:

— Ничего. Накануне убийств Уве падает с приступом, а тогда я думаю только о нем. Рада бы вам помочь, но я действительно ничего не замечаю в такие дни.

— Даже так… — задумчиво произнес Бастиан и вдруг посоветовал: — Не надо так дрожать, Аделин. Я не желаю вам зла, можете мне поверить.

Лицо дрогнуло словно по своей воле — будто бы со стороны Аделин увидела себя и поняла, что презрительно ухмыляется.

— Бастиан Беренгет, сын своего отца, — почти выплюнула она. — Сын гонителя и убийцы таких, как я. Вы не желаете мне зла, конечно.

Бастиан усмехнулся.

— Мой отец посвятил жизнь борьбе со злом, — холодно сказал он, но за этим холодом трепетал огонь. Вечер переставал быть томным. — Да, он убивал ведьм — тех, у которых руки были в крови по локоть. И я делаю то же самое, и это честь, а не стыд и горе, как вы полагаете. Это вы убили девушек?

Аделин остановилась, чувствуя, как воздух комкается в горле, не давая дышать. Гнев пульсировал в висках, пальцы наливались тяжестью. Сволочь такая, да как он смеет!

— Нет, — глухо ответила она и только сейчас увидела, что в глазах Бастиана плывут мягкие огни — словно русалки водили хороводы с фонариками в темной воде. Аделин казалось, что она падает.

— Ваш брат?

— Уве? Нет, — Аделин поняла, что готова разреветься. Она не могла отвести взгляд, и Бастиан смотрел в ее душу, в темную воду, в тоску и одиночество.

«Не смейте так говорить», — хотела сказать Аделин и не смогла. Не хватило ни сил, ни характера.

— Тогда вам нечего меня бояться, — доброжелательно сказал он, и наваждение растаяло. Инквизитор исследовал ведьму, не нашел в ней ничего интересного, и Аделин считала, что этому надо радоваться. Но не могла. — Но еще одно такое слово о моем отце — и я вас придушу.

— Понятно, — прошептала Аделин. На нее вдруг нахлынули запахи, звуки, краски: они стояли на площади, у памятника королю Георгу Победоносному, на площадке для танцев играл маленький оркестр, и из раскрытых дверей гостиницы неслись голоса и звон посуды: слуги сервировали ужин для постояльцев на свежем воздухе под бело-голубыми зонтиками.

— Тогда будем считать, что договорились, — улыбнулся Бастиан, и Аделин подумала, что если бы не эти шрамы, на которые так испуганно косятся девушки, он был бы очень хорош собой. — Может быть, чашку кофе?

— Нет, — ответила Аделин, и притихший было Кусь завозился на ее плече, прикидывая, стоит ли выцарапать глаза понаехавшей сволочи сейчас, чтоб не лезла к людям со своими угощениями, или лучше отложить это приятное дело до завтра.

— Тогда до встречи, — Бастиан перехватил сумку поудобнее и пошел в сторону гостиницы. Глядя ему вслед, Аделин прошептала:

— Чтоб тебя ворса заел…

— Не заест, госпожа Бувье! Я с ними приятельствую! — звонко ответил Бастиан. К лицу Аделин прилила краска, и она испугалась, что следователь обернется.

Но он не обернулся.

***

Разложив вещи в шкафу и приняв ванну, Бастиан решил выйти на свежий воздух. Летний вечер был теплым и светлым, и проводить его в гостиничном номере, пусть и уютном, было бы неправильно. Он спустился на первый этаж, купил у регистратора карту Инегена и прилегающих поселков и, выйдя на улицу, прошел к веранде.

Свободные места нашлись сразу же. В столице к внешности Бастиана уже успели привыкнуть, но здесь он был чудовищем, и на него таращились в открытую. Кто-то особо впечатлительный стучал пальцами по виску, отпугивая нечистого. Девушки перешептывались, глядя на него с любопытством, сочувствием и страхом. Их достойные матушки смотрели оценивающе, словно пытались подсчитать, сколько денег у Бастиана на счетах.

«Много, — подумал он, махнув официанту. — Вы даже не представляете, насколько много».

— Анетт, не надо так таращиться, это неприлично, — услышал Бастиан опасливый шепот и обернулся. Благородное семейство, которое ужинало куриными ножками в меду, сразу же уткнулось в тарелки. Отец заговорил о ценах на репу.

Во взгляде официанта, который торопливо подошел к его столику с книжкой меню в руках, не было ничего, кроме желания услужить. Бастиан заказал карпа с овощами, пряными травами и рисом и чашку кофе и в ожидании ужина развернул карту.

Итак, Инеген. Маленький красивый городок, который словно создан для того, чтобы рисовать виды для туристических открыток. Летом сюда приезжают туристы, которым нужен свежий воздух, сосновые леса и вкусная еда. К западу от Инегена лежат два озера… интересно, почему убийца не утопил в них трупы?

«Потому что работает напоказ, — подумал Бастиан. — Он хочет, чтобы убитых девушек увидели именно такими: изувеченными и опороченными».

Может ли убийца быть туристом? Садист и маньяк, который работает в разных регионах, поэтому его пока не могут поймать? Вынув маленькую записную книжку, Бастиан быстро оставил заметку карандашом: дать запросы по полицейским участкам страны, искать дела со схожим почерком.

Кофе оказался как раз таким, как он любил: в меру горьким, в меру сладким. Карп тоже был выше всяких похвал, светлое мясо так и таяло во рту. Горожане испуганно смотрели, как Бастиан ест, и он вспомнил, что именно такими взглядами на него таращились на Улице Чудес. А он жонглировал огненными шариками, смеялся, ловил монетки, которые в него бросали, улыбался в ответ на брезгливые полуулыбки барышень и верил, что однажды все изменится. Что еще остается, кроме веры?

Аделин Декар жила в поселке Итман — ее дом был обозначен на карте как «Поместье Декар, 8 век». Надо же, какая музейная древность; впрочем, где еще жить ведьме? Бастиан вспомнил ее гневно сверкнувшие глаза, светлый локон, выпавший из прически, и подумал, что да, она ему нравится. Интересная девушка. И смотреть на нее приятно, и говорить с ней тоже.

Есть ли у нее жених, интересно?

— Вы позволите?

Бастиан оторвался от карты и увидел, что рядом с его столом стоит светловолосый молодой мужчина, и на него-то горожанки смотрели не как на урода, а как на торт в три яруса с кремом и фруктами. Холеный, светский, обаятельный, незнакомец держался подчеркнуто уважительно, и Бастиан кивнул.

— Разумеется, присаживайтесь.

Блондин сел напротив — официант сразу же бросился к нему, но он лишь махнул рукой: ничего не нужно.

— Вы следователь, — произнес незнакомец, и Бастиан кивнул.

— Совершенно верно. Бастиан Беренгет, к вашим услугам.

Блондин положил на стол визитку: Гален Дасти, издательский дом «Дасти», президент и генеральный директор. Визитка была из плотной дорогой бумаги с золотым обрезом, в лучшем столичном вкусе. Значит, пресса, куда же без нее. Бастиан вспомнил, что почти все газеты страны выходят в сети типографий этого достойного господина.

— Меня зовут Гален Дасти, — представился президент и генеральный директор, — и я был женихом покойной Адайн Сили.