Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" - Страница 25

— Французы, — говорила она, — или, скажем, большинство из них, очень дорожат своим личным пространством. Есть темы, которые не стоит затрагивать в разговорах, какими бы любезными они при этом не выглядели. Откровенные беседы или обсуждение личных тем не приветствуются, безопаснее говорить на темы общего порядка, либо профессиональные. — она передохнула и, с улыбкой глядя на молодого мужчину, произнесла. — Вы, Омер, человек светский, учились в Европе, и до сих пор я не замечала у вас проявления восточного мужского шовинизма. По крайней мере, на работе… — она усмехнулась и вопросительно посмотрела на него. — В Европе женщины поражены вирусом феминизма, не все, но многие. Так что скажу заранее, галантность, восхищение женской красотой, предупредительность можете проявлять только тогда, когда поймёте, что ваша собеседница этого ждёт, в противном случае это может быть неправильно истолковано. Будьте осторожны… Умный поймет с полуслова… — этими словами она закончила их разговор, Омер сделал надлежащие выводы и с тех пор умело обходил все углы в общении с гостями института, в чём ему очень помогал опыт работы в журналистике.

Дни пролетали быстро, подготовка к юбилею и приёму по случаю национального праздника Франции подходила к концу, и хотя всё было выверено до мельчайших деталей и прорепетировано до последней минуты, Моник не давала своим сотрудникам никакой возможности расслабиться. Отправив Аслы домой, Омер и руководитель отдела технической поддержки в очередной раз вдвоём остались в кабинете руководителя.

— Вы уверены, что мы полностью готовы к приёму? — этот вопрос, звучал по меньшей мере, в пятый раз.

Оба мужчины кивнули головами.

— Омер, вы лично проверили номера, в которых наши гости будут размещены?

Он подтвердил кивком головы.

— А аппаратура не подведёт? Микрофоны, видеопроектор, компьютеры в полной исправности? Осечек не будет?

Главный технарь также молча кивнул.

— А что вы мне оба киваете? Голоса лишились? — Госпожа Селен нервно листала ежедневник.

— Моник, при всём уважении к вам, вы уже в пятый раз задаёте нам одни и те же вопросы. — спокойный голос Омера чуть уменьшил нервозность женщины. — Мы работаем не первый год, и это далеко не первое по счёту мероприятие такого рода, какое мы проводим. Полагаю, вам лучше поехать домой, успокоиться и выспаться. — он помолчал и решил нарушить правила этикета, сказав женщине не очень приятную вещь. — Посмотрите на себя в зеркало: у вас усталый вид, мешки под глазами. Состояние, в которое вы сами себя ввергли, не идёт вам на пользу. Притормозите, ведь ваше лицо ‒ визитная карточка нашей организации.

Моник нервно похлопала себя по щекам и, вскочив, подошла к зеркалу, внимательно оглядев своё лицо с разных сторон, с сожалением признала.

— Вы абсолютно правы. Ужасно выгляжу, пожалуй, завтра, я выйду после обеда. Мне, действительно, следует выспаться, а то перепугаю всех своим внешним видом.

«Скорее уж своим душевным состоянием», — подумал мужчина, но вслух этого не сказал.

По дороге домой, ещё в машине, он ослабил узел галстука, несмотря на жару, руководитель отдела обязан был соблюдать дресс-код. Пройдя в гостиную, открыл двери в сад, надеясь впустить немного ночной прохлады. Но вместо этого горячий воздух улицы ворвался в помещение, шла вторая неделя июля и почти столько же держалась жара, о прохладе ночью оставалось только мечтать. Омер глубоко вдохнул и лёгкие наполнил аромат цветов, который взбудоражил его и тут же вызвал в мыслях образ рыжеволосой девушки.

Покинув Рим, он почти ежедневно посылал ей коротенькие сообщения, понимая, что, возможно, выглядит невероятно глупо в её глазах, но отказаться от этого виртуального мостика между ними не хотел. В их переписке и её односложных, иногда даже слишком сухих ответах не содержалось и намёка на романтические чувства, но его сердце билось каждый раз быстрее, когда звуковой сигнал оповещал о входящем сообщении. Почти не зная Дефне, он чувствовал странную близость между ними, и потребность видеть и слышать её росла. Это не походило на его отношения с другими женщинами, периодически появлявшимися в его жизни, они какое-то время украшали её своим присутствием, а потом исчезали, почти не затронув его сердце. Брюнетки, блондинки, рыжие, красивые и не очень, умные или недалекие, все они хотели определённости, рассматривая его, как подходящего кандидата в мужья. Нельзя сказать, что он был категорически против брака, совсем наоборот, ему хотелось иметь семью и детей, к которым он бы с радостью спешил после работы. Но сердце его молчало, а строить свой брак на иных фундаментах, как ему советовала умудренная жизненным опытом тётя Нериман, он не желал. И вот, сам себя не узнавая, впервые он почти преследовал девушку, не желавшую иметь с ним никаких отношений и считавшую его бесчестным человеком, который из соображений личной, сиюминутной выгоды воспользовался ею, как щитом, и разрушил трогательную девичью мечту о первом поцелуе для возлюбленного..

Он знал, что через два дня обучение Дефне заканчивалось, и она отправлялась в поездку по стране со своей подругой, стало быть, ещё через десять дней она вернется в Стамбул, и они смогут, наконец, встретиться лицом к лицу. Несмотря на позднее время ему захотелось напомнить ей о себе и, не колеблясь, он отправил сообщение: «Как защитили проект? Какой первый город в маршруте вашего путешествия?», держа телефон в руке, ждал ответа. И он пришёл довольно быстро, текст гласил: «Не пишите мне больше».

Название лекарства Дефне получила почти перед самым отъездом, стоило оно дорого, и денег от несостоявшейся поездки по стране едва хватило для его покупки. Ночь перед вылетом она плохо спала, уверяя себя, что исключительно состояние бабушки являлось тому причиной, хотя оно, действительно, внушало беспокойство, Тюркан была немолода и страдала от ишемической болезни сердца, сын и внуки знали об этом и старались не загружать её своими проблемами, и только Сердар оставался исключением из этих правил. Именно потому что он рос проблемным ребенком и всё никак не мог найти свое место в жизни, бабушка проявляла к нему особую снисходительность, и он беззастенчиво пользовался этим. Она любила порассуждать на тему трудностей в жизни внука, о том, что не так просто стать на ноги, найти хорошую работу и накопить деньги на свадьбу, празднование которой, учитывая подарки и многочисленную родню, вылилось бы в астрономическую для семьи сумму, к тому же мужчине, не имеющему прочного положения, пришлось бы ещё потрудиться, чтобы найти хорошую невесту. Дефне любила брата и делилась с ним заработанными деньгами, но полагала, что давно настало время вправить ему мозги, ведь, не считая бабушки, Сердар был старшим в семье и должен был бы чувствовать свою ответственность перед ними. Она несколько раз тщетно пробовала заводить разговор на эту тему, брат улыбался и тут же исчезал из поля зрения.

— Бабушка, неужели ты не видишь, что его надо не уговаривать, а гнать на работу. — часто говорила она пожилой женщине. — Какого хорошего места он ждет? У него, что специальность есть какая-то, может, он тайком от нас профессию получил?

Тюркан согласно кивала головой, но тут же начинала оправдывать внука, приводя хорошо знакомые и порядком набившие оскомину доводы. Нихан поддерживала подругу, но вовсе не из чувства солидарности, у неё были свои причины желать, чтобы брат Дефне нашел работу, остепенился и начал задумываться о создании собственной семьи. Она была давно влюблена в него, и хотела выйти замуж ‒ хотя он сам об этом и не подозревал ‒ однако мать Нихан относилась весьма прохладно к Сердару Топал, считая его лентяем и пустым прожектёром, и никогда не согласилась бы отдать за него свою дочь. Новость о том, что молодой мужчина, наконец, устроился на работу, воодушевила её, теперь дело оставалось за малым ‒ сделать так, чтобы он увидел в ней не только подругу сестры, но красивую, вполне созревшую девушку, в которую можно влюбиться и взять в жены. В её голове уже давно созрел план, и она ждала приезда Дефне, чтобы обсудить его и начать претворять в жизнь.