Одиссея Талбота - Демилль Нельсон - Страница 48

• Предыдущая
• 48/124
• Следующая

И все же он выжил. Другие – нет. И он чувствовал себя в долгу перед ними. В долгу перед теми, кто окончил жизнь в бою, в камере пыток, от яда или возле ящика с песком. Сразу же после войны он и его коллеги горели желанием посчитаться с господами из гестапо и СС. Но через год у них появился новый страшный враг – советская служба безопасности.

О'Брайен вновь взглянул на часы: десять семнадцать. Интересно, почему Беллман не включает зеленую лампочку? О'Брайен еще раз проверил снаряжение: нож, рюкзак, фляга. Сколько прыжков может совершить человек до той минуты, пока удача не отвернется от него? Как говорится, все, кроме последнего.

Сонни Беллман повернулся к человеку, сидевшему справа от него в кресле второго пилота.

– Подходит время прыжка.

Мужчина кивнул, встал и нагнулся за своим парашютом.

– Он, наверное, рассердится на меня, – сказал Беллман.

– Мистер О'Брайен обожает сюрпризы, – ответил мужчина.

– Он любит прыгать в одиночестве. Но, думаю, все будет в порядке.

– Никто вам ничего не скажет. Обещаю. – Питер Торп взмахнул тяжелой деревянной колотушкой и с большой силой опустил ее на основание черепа пилота. Беллман издал короткий стон и ткнулся лицом в штурвал. Торп откинул его назад, потянулся через Беллмана и включил автопилот. Самолет продолжал ровно лететь вперед, выдерживая прежнюю скорость, курс и высоту.

Торп посмотрел на часы и зевнул. Боже, что за уик-энд!

Он пристегнул парашют, открыл дверцу и шагнул в салон.

О'Брайен обернулся на луч света, вырвавшийся из кабины пилота, и сощурился. Но дверца тут же захлопнулась, вновь погрузив салон в темноту. Лишь слабо горела красная лампочка.

Торп безмолвно приближался к О'Брайену. Тот встревоженно спросил:

– Беллман, что случилось?

Торп снова зевнул.

– Ради Бога, Пат, с какой стати тебе вздумалось прыгать на Пайн Бэрренс ночью в воскресенье? – Он остановился недалеко от О'Брайена. – В такое время людям твоего возраста надо сидеть дома и играть в покер.

Патрик О'Брайен взялся за рукоятку висевшего у пояса ножа.

– Что ты здесь делаешь?

– Да так. А тебе что, не нравится?

– Мне не нравится, что ты не ответил на мой вопрос.

– Извини, Пат. – Торп посмотрел в иллюминатор. – Ясный месяц. Скоро будет полнолуние. Вон звезда упала. Загадай желание!

О'Брайен посмотрел на дверцу, ведущую в кабину пилота. До нее было несколько футов. Торп быстро повернулся к нему:

– Слушай, Пат, меня беспокоит это дело «Талбота». – О'Брайен молчал. Рев двигателей, казалось, заполнил весь салон. Месяц светил в иллюминатор, и фигура Торпа отбрасывала длинную тень на противоположную стенку фюзеляжа. – На самом деле, Патрик, меня беспокоишь ты.

– Это естественно, что ты волнуешься. Мы уже близко.

– Правда? Интересно.

О'Брайен спросил, сдерживая себя:

– Почему ты сделал это?

Торп пожал плечами:

– Не знаю. Но вовсе не из политических убеждений. И действительно, кто может в здравом уме занять сторону этих питекантропов. Разве есть где-нибудь еще такие злые, скучные и плохо воспитанные люди? Я бывал в Москве дважды. Что за дыра!

– Тогда почему же? – О'Брайен тихонько отстегнул защелку на ножнах.

Торп заметил его движение в свете лампочки.

– Не вздумай глупить, Пат.

– Скажи мне, так почему же?

Торп почесал в затылке.

– Ну, как тебе сказать. Все это очень сложно… Жажда пощекотать нервы опасностью… Вот некоторые, например, прыгают с парашютом. Другие участвуют в автомобильных гонках. Я же предаю. Когда ты идешь на тяжкое преступление, каждый день превращается для тебя в приключение – ведь он может стать последним. Вспоминаешь, Пат?

– Ты болен, – тихо проговорил О'Брайен.

– Может быть. Ну и что? Больной, как и наркоман, требует удовлетворения своих желаний. Да, контора мне в этом смысле кое-что дает. Другим этого вполне хватило бы, но мне нужно полное удовлетворение. Мне нужна кровь целой нации.

– Питер, послушай… Если ты хочешь изменить историю – а это, я полагаю, и есть твоя конечная цель, – ты, чтобы добиться этого, можешь помочь нам расстроить их планы. Это будет последний аккорд…

– Помолчи, Пат. Умерь свое красноречие. Подумай, часто ли человеку представляется возможность увидеть смерть целой нации? Ты только вообрази себе – высокоразвитая сложная цивилизация падает жертвой собственной передовой техники. А я могу стоять на холме и наблюдать. Наблюдать за окончанием одной эпохи и рождением другой. Сколько еще людей в истории человечества обладали такой уникальной возможностью – вызвать неожиданное и катастрофическое изменение в жизни планеты?

О'Брайен прислушался к шуму моторов и заговорил таким тоном, будто бы в целом принял сказанное Торпом.

– Хорошо, Питер, но что это будет за новый мир? Ты сможешь в нем жить?

Торп сделал нетерпеливый жест и засмеялся.

– Я легко приспосабливаюсь к действительности.

– А что же ты там будешь делать? Ведь предавать будет некого…

– Ладно, хватит болтать!

О'Брайен хотел спросить Торпа, как все это случится, но, будучи хорошо подготовленным разведчиком и к тому же стоя на пороге смерти, он рассудил, что удовлетворять свое любопытство ни к чему, он уже не смог бы воспользоваться полученной информацией. Кроме того, чем больше он спрашивал бы Торпа, тем легче тому было бы догадаться, что О'Брайен знает и чего не знает.

Торп, казалось, прочитал мысли О'Брайена.

– Как далеко вы продвинулись в преследовании, Пат?

– Я уже говорил тебе. Мы у цели.

– Черт! – Торп потер подбородок. – Кэтрин говорила мне, да я слышал это и от других, что ты один из самых способных разведчиков в мире. Ты смел, деятелен, хитер, изобретателен и все такое. Я знаю, что ты умен. Но… если ты так умен, если ты подозревал меня, то почему не начал действовать раньше, пока я не загнал тебя в угол? Меня должны были схватить, накачать наркотиками, подвергнуть пыткам и допросам по меньшей мере год назад. Или ты стал выдыхаться, ветеран? Или тебя остановили чувства Кэтрин ко мне? А может, ты и не подозревал меня? Да, так оно и есть. Ты ни о чем не догадывался.

– Я несколько лет следил за тобой, Питер.

– Не поверю…

В этот момент «бичкрафт» попал в небольшую воздушную яму и качнулся. Торп потерял равновесие и упал на одно колено. О'Брайен, давно дожидавшийся подобной ситуации, бросился к двери. Торп быстро выхватил пистолет, прицелился и выстрелил. Раздался громкий хлопок. О'Брайен по инерции ткнулся в дверь, отпрянул назад и опрокинулся навзничь на пол. Торп еще раз прицелился и выстрелил. На этот раз хлопок был тише.

О'Брайен, распластавшись, лежал у ног Торпа и держался за грудь. Торп опустился рядом с ним и осветил фонариком рану на груди. Он тихо, почти ласково, сказал О'Брайену:

– Успокойся, Пат. Первая пуля была резиновая. Максимум возможного – трещина ребра. Вторая – капсула с пентоталом. – Торп осмотрел место, где капсула ударилась о толстую нейлоновую лямку парашюта, затем сунул руку под рубашку О'Брайена и нащупал увлажнение в точке, где капсула пробила кожу. – Думаю, ты получил достаточную дозу. – Он сел на корточки. – Нам нужно поговорить, дружище Пат. У нас на два часа горючего и еще шесть капсул. Если они, конечно, потребуются.

О'Брайен почувствовал, что наркотик уже одурманивает его. Он резко встряхнул головой, быстрым движением выхватил нож и ударил Торпа снизу вверх. В последний момент тот успел уклониться, и нож лишь чиркнул его по лицу, поранив левую ноздрю. Он упал назад, зажимая нос рукой. Между пальцами у него сочилась кровь.

– Ах ты ублюдок!

О'Брайен попытался встать, но его отбросило к стенке фюзеляжа. Он сидел, выставив вперед нож. Торп прицелился.

– Ты хочешь узнать, каким будет третий заряд? Это будет не пуля, но после выстрела ты начнешь жалеть, что это не свинец.

О'Брайен бессильно опустил руку с ножом. Торп прижал к носу платок и сидел так около минуты. Затем спросил:

• Предыдущая
• 48/124
• Следующая