Нежданчик для Биг-Босса (СИ) - Невинная Яна - Страница 20

Мой бедный Стриж, ради нее я должен подняться. И не просто встать, а продолжить бой и победить.

С усилием оперся на руки, подтянулся и встал, покачиваясь. Потряс головой и махнул руками громиле. Мол, давай сюда, давай решим вопрос наконец. Тот уже, походу, праздновал победу. С удивлением взглянул на меня, развернулся всем корпусом и снова изобразил из себя торпеду.

Но тут я встретил его в полете, ударив по ушам двумя руками, оглушая и выводя соперника из строя. Пока он приходил в себя, наградил его еще парочкой тумаков и с упоением наблюдал, как гримаса непонимания отражается на тупом лице. И спустя пару секунд я уже созерцал его сверху, победоносно улыбаясь лежащему на полу Бладшоту.

Визги толпы заглушили любые слова, звучащие на ринге. Но меня уже они не волновали. Потом я разберусь с владельцем клуба, одним из моих знакомых, поговорю с ним о том, чтобы извинился перед Дашей за самоуправство своего человека, но пока мне хотелось просто забрать ее и Даньку и валить отсюда.

— Глеб, у тебя все лицо опухло! — восклицает она, встречая меня, и осторожно трогает ссадины. — Болит?

— Ерунда. До свадьбы заживет. Даш, поехали домой? — прошу устало, и тут слышу, что музыка, до этого момента непрекращающимся потоком льющаяся по клубу, резко обрывается.

— Всем стоять на месте! Приготовить документы!

Ах, это Лешенька вышел из тени и решил заняться поимкой важного преступника. Переглядываемся с ним и ведем молчаливый разговор. Он медленно мне кивает, многозначительно показывая на выход.

— Даш, надо отсюда быстро уходить. Мартынов, давай скорее, — командую подошедшему безопаснику, оглядывая Данечку на его руках. С малым все в порядке, судя по всему.

— Глеб Сергеевич, кажется, я знаю, кто мать, — говорит Мартынов, когда мы оказываемся в салоне авто.

— И я вроде бы знаю… — неуверенно шепчет Даша.

— И кто же?! — восклицаю, не зная, что при этом испытываю. Узнаю — и все переменится. Невольно прижимаю к себе крепче сына и со страхом жду оглашения приговора.

— Ну и кто она, эта таинственная Мать года? — иронизирую, расплываясь в фальшивой улыбке, а сам замираю в ожидании. Я как никогда серьезен и собран. Кажется, даже сердце остановилось, нарушив свой ход, чтобы не мешать мне услышать правду.

Имя, произнесенное Мартыновым, звучит как шутка.

— Ритка? Моя Ритка? — непонимающе открываю рот и пытаюсь осознать информацию. То ли мне лоботомию провели, а я не заметил, то ли инопланетяне мозг тайно похитили и другим заменили. С дырами. Как в решете. Через которые события жизненные проваливаются, и я их не помню.

Ибо я не пересекался с Ритой даже виртуально, даже не созванивались. Не знал и знать не хотел, чем она дышит. Пройденный этап, забытая песня. Река, в которую не стоит снова заходить.

Тогда как?

А вдруг теперь как-то иначе можно забеременеть? Воздушно-капельный путь изобрели, чтобы не заморачиваться?

Вот это был бы шаг в науке, прогресс на грани фантастики! Только меня забыли спросить, прежде чем отцом без согласия на то делать!

— Я ничего не понимаю, правда, — хмуро сообщаю безопаснику, а он смотрит удивленно, мол, что тут непонятного, не маленькие же дети, всем ясно, что ты — отец, она — мать. Остальное — дело техники.

Вот только техники не было! Не бы-ло!

Я возмущен, обескуражен, растерян. Впервые в жизни не могу найти объяснений событиям. Ведь я привык к тотальному контролю во всем. Но я не из тех, кто оставляет вопросы без ответов. Если Ритка забеременела от меня — каким-то образом — сегодня же, сейчас же выясню, как это произошло.

— Едем к ней! — командую безопаснику и смотрю на притихшую Дашу, вспоминая ее слова.

— Даш, а ты откуда знала, кто Данькина мама? — спрашиваю с опаской, боясь, что очередная информация повергнет меня в шок. Проносится шальная мысль, что Стриж — часть некого заговора. А вдруг?! С подозрением гляжу в честные глаза Даши. Могла или нет использовать меня в каких-то своих целях?.. Обманывать? А теперь сознаться хочет?

— Я услышала от девушек, с которыми танцевала и пела… — краснеет, опуская взгляд. — Что они видели твою жену с большим животом. И уверены, что она — Данина мать. Это легко проверить, — вскидывает голову, а я недоуменно хмурю брови, наблюдая, как она тянется по правую руку от себя, а потом, будто что-то вспомнив, досадливо морщится.

— Смартфон в полицейском участке. Я хотела найти твою жену в соцсетях и посмотреть. Вряд ли она не выкладывала свои фото несколько месяцев.

— Хорошая мысль. Юр, есть у тебя инстаграм? — спрашиваю у безопасника, удовлетворившись ответом Даши. Она не причастна, я в ней не ошибся. И это согревает душу, потому что мне хочется верить, что рядом она была не по задуманному плану, не по странному стечению обстоятельств, а по собственному желанию…

Пока едем до коттеджного поселка, где живет Рита, рассматриваем с умилением фотографии Даньки от нуля до восьми месяцев. Даньке уже восемь месяцев. Холод проносится в душе, делая привкус умиления горьким. Ведь меня лишили возможности наблюдать за его рождением, развитием с первого дня жизни. За что и почему? Я просто не понимаю.

— Я в машине посижу, хорошо? — тихо произносит Даша, кутаясь в куртку, которую я на нее при побеге из клуба накинул. — Это ваше семейное дело.

— Да, конечно, — соглашаюсь я, мысленно уже находясь лицом к лицу с бывшей. И размышляя, брать с собой ребенка или не брать. Отцовский инстинкт требует прижать к себе Даньку и не допустить, чтобы бывшая жена его отняла. И он же мне подсказывает, что никто не позаботится о ребенке лучше матери. Судя по фоткам в инсте, Рита хорошо заботилась о сыне. Но что ее толкнуло на такой безрассудный поступок?

Все же беру карапуза с собой и поднимаюсь по ступенькам. Нажимаю кнопку звонка, слыша приближающиеся шаги. Открывается дверь. Ритка — вся при параде — с широкой улыбкой смотрит на нас, пропуская внутрь.

— Даниэль! — вскрикивает истерично и выхватывает у меня из рук ребенка. Несет куда-то, а я шагаю за ней.

— Мам, мам, Глеб приехал! — кричит на весь дом, а я оглядываюсь по сторонам, взирая на дорогое убранство. И откуда такие хоромы у Ритки? Явно не своими руками заработала.

В нашей прошлой квартире, подаренной моими родителями на свадьбу, вечно царил беспорядок. Рита занималась чем угодно, только не домашним хозяйством, мечтая о домработнице, больших деньгах и путешествиях. Ни дня не работала, надеясь, что, раз я из богатой семьи, деньги будут литься рекой. Но не учла, что я поставил перед собой цель всего добиться самостоятельно.

Снова кидаю взгляд на бывшую благоверную. Она немного раздалась в бедрах, но ее не портит. Когда-то ее красивые кошачьи глаза, черные длинные волосы и пухлые губы меня пленили. По молодости считал, что перчинка в характере не даст заскучать. Но перца оказалось слишком много…

Продолжаю рассматривать дом. Он как на картинке в журнале. Елка нарядная, вдалеке виднеется накрытый стол с яствами и высокими красными свечами. На камине висят венки, разноцветные носки, мишура…

Шикарное вечернее платье и идеальные кудри у Ритки намекают на то, что здесь до сих пор отмечается Новый год. А также то, что дамочка не билась в истерике из-за отсутствия ребенка. Странно…

— Мам! — очередной истеричный вскрик, отсылающий в прошлое и отдающий в мозгу. Одна из причин нашего расставания — ее мерзкая привычка устраивать истерики на пустом месте.

В гостиную вплывает Нина Георгиевна, «любимая» тещенька, с насупленным лицом и важным видом. Бывшие жены исчезают с горизонта, а вот теща и ее ненависть остаются навсегда. Один взгляд на нее говорит о том, что Рита, если не сядет на диету, превратится в копию мамы.

— Ох, явился! — недовольно восклицает женщина, подхватывая Даню и начиная быстро и умело распаковывать его из одежек. При этом ребенок оживляется, гулит и тянет к бабушке ручки, тогда как на мать почти не среагировал. Еще один странный, но показательный момент, который беру на заметку, с некой ревностью смотря на бабушку и внука и силясь не отобрать сына.