Над пропастью в огне (СИ) - Штогрина Анна - Страница 41

— Нет, хочу покориться тебе, — прошептала я.

Мужчина дрогнул и сжал на миг руки на моем животе в кулаки. Затем также резко разжал их и развел в разные стороны. Одной накрыл грудь, а вторую запустил в разрез платья и больно сжал нежную кожу на бедре.

— Ты шлюха! Нечистая! Досталась мне порченной, не девственницей! Ты другой веры! Я забрал тебя из-под Тамира. Неужели ты рассчитываешь, что я буду относиться к тебе, как к равной? Чем ты отличаешься от проституток, которых я каждый день трахаю пачками? — зло шипел Валид, обжигая меня ядом своих слов.

Я почувствовала, как слезы наполнили глаза. Но не от оскорблений меня. А от мысли, что у него были и есть другие женщины. Ревность доставляла больше боли, чем унижение.

— Для себя всем! А для тебя… только тебе самому решать! — ответила, как можно спокойнее.

Обреченно опустила руки и попыталась отстраниться. Мне сейчас плакать нельзя, потечет весь макияж.

Но Валид не выпускал меня. Чуть расслабил пальцы и начал гладить ткань платья в области сосков. Его вторая рука медленно заскользила по бедру выше.

— Сука, выворачиваешь меня наизнанку! Не позволю собой управлять! — Валид больно укусил за плечо и я вскрикнула, пытаясь вырваться. Не нужно было его дразнить. Я ведь знала, что это опасно!

— Я не хочу тобой управлять, — вскричала я и вцепилась в его руки ногтями. Не хочу, чтоб он ласкал меня! Животное!

— А что ты хочешь, Ника? — вдруг спросил он, и гдаза его мелькнули демоническим блеском.

— Я хочу попытаться тебя любить, — прошептала я сквозь слезы, которые уже вовсю лились по щекам, смывая за собой идеальный макияж…

Валид

Когда я увидел ее в ванной, охерел! Королева! Красавица! Даже во всем черном белоснежная и невинная. Такая непостижимо прекрасная! Рядом с ней я определенно почувствовал себя убогим калекой, уродом.

Слишком красива!

Пытаюсь сосредоточиться на ненависти, на пренебрежении. Воскресить злость и ярость. А в ответ лишь желание, вспенивающее кровь. Мечта протянуть руку, коснуться идеальных изгибов. Вдохнуть воздух, который она выдыхает. Поглотить ее всю, без остатка!

Надо было вчера придушить суку! Чтоб не увидеть ее сегодня. Не осознать, что погружаться глубже некуда.

Я и так на самом дне.

Сколько шлюх драл как угодно! В мыслимых и немыслимых позах. Сколько спермы спустил в черные дыры. Их не вспомнить. Не счесть. Все, как пятно порока. Как адская картина грешного бытия. Где я придавлен плитой, а на ней сверху мои грехи загоняют меня под землю.

Аллах отвернулся от меня давно. Не слушает молитвы. А их и нет. Мне впору начинать шайтану молиться. Призывать его по мою прогнившую душу.

Смотрю на Нику и понимаю, что вот она — моя погибель. Ангел, который макнет меня в мое дерьмо, заставит захлебнуться, сдохнуть!

Как волк в лесу, бреду к ней. К моей луне. Хочу выть от желания смять ее. Унизить. Растоптать. Вывалять в грязи ее золотые локоны. Втоптать в землю у ног, заставить подчиняться. Ползать на коленях и молить о пощаде, когда буду зубами и когтями рвать на части ее плоть. Когда на член огненный насажу по самое сердце. И с каждым шагом к ней, ощущая ее невинный непорочный аромат, осознаю, что сам мечтаю пасть перед королевой. Стать верным псом, чтоб заслужить ласку. Похвалу. Чтоб снизошла ко мне эта снежная королева, приласкала мое каменное сердце.

Хочу поверить ей.

Дать себе шанс.

Прокручиваю в голове миллион пунктов против. И не девственница! И не мусульманка! И с врагом была! Скольких я мужиков осудил за такой выбор. Скольким родственникам яйца пооткручивал, заставляя жениться на чистокровных девушках. А сам погряз! И при этом чувствую, что в небо, кристально чистое, возвышаюсь.

Как представлю, что должен сегодня отдать свою королеву, так сердце обратно в камень превращается. Ненависть воспроизводит, черную кровь наполняет. Нанависть к себе. Потому что, что это, как не слабоволие?! Если я, Валид Махдаев, не имею смелости признаться себе, что встрял в девке по самые яйца, то не править мне другими людьми. Ведь я теперь всю жизнь буду знать, что испугался и сбежал, как последний шакал. Ничтожный, обплеванный совестью.

Всем могу соврать. Даже ей. Но только не себе.

Дух захватывает от одного взгляда в ее глаза стальные. Они, как самый отборный клинок вспороли мою грудину. Разрезали, как масло. Добрались своей холодной сталью до самого сердца и глубже. В душу смотрят, не моргая. Изводят меня по ночам. Везде эту сталь вижу.

Даже когда шлюх трахаю, если златовласку не представлю, кончить не могу!

Заколдовала ведьма проклятая. А расколдовать только одним способом можно… Пасть перед ней на колени! Признать ее власть надо мной! Чтоб легче стало, наконец. Сложить оружие и перестать вести войну против себя.

— Я хочу попытаться тебя любить…

Говорит со слезами на глазах Ника.

Это все! Для нее… для меня…

Разварачиваю к себе королеву. Беру ее лицо в руки бережно, как будто только сейчас осознал насколько ценна мне. Но ведь сразу понял, как увидел в ту же секунду.

— Я ублюдок! Кусок дерьма, — говорю дрожащим голосом.

Умираю рядом с ней. Все слезы соленные языком собираю. Слизываю с ее щек всю влагу. Подбородок такой маленький и хрупкий в ручищах огромных сжимаю.

— Я всегда был конченным подонком! Шрам на лице, знаешь откуда? С братом старшим дрался! Нас ведь в семье трое было. Еще был старший брат, Далхан. Я убил его. Понимаешь?! Дура ты наивная! Убил родного брата голыми руками задушил, а он меня ножом крамсал. Потом родители меня прокляли, из семьи выгнали. Я всю жизнь с пятнадцати лет рос, как ничтожество. С самых низов зубами рвал дорогу наверх.

Говорю и не верю, что все выкладываю. И кому? Веронике. Девчонке, которую насиловал. Грубо. Жестоко издевался. Рвал и ломал. А она королева, сломала меня взмахом ресниц, бриллиантами своих чистых искренних слез.

— Сука, беги от меня! Я убил брата. Чтоб получить власть, вернулся в город. В крови топил другие кланы. Воровал людей. Шантажировал. Добивался всегда всего, чего хотел. Только одного не добился. Прощения родительского. Подохли они раньше, чем простили. Но они бы никогда и не простили. Несмотря на то, что Далхан был самым сумасшедшим из нас. Он обнаркоманился и пытался убить Керима. Думал брат у него деньги украл. А я кинулся на Далхана с голыми руками и задушил ублюдка. Я нихера не хороший парень для тебя. Не будет со мной ни ванильных соплей. Ничего! Понимаешь?! Тебе бежать надо от меня, как от чумного. А ты дура сама свою золотую голову в петлю вставляешь. Еще и затягиваешь…Не нужна ты мне рядом! Что, блядь, тебе не понятно?!

Ника

Валид все говорил и говорил. А я в шоке, ничего даже ответить не могла. Вот оказывается как его жизнь потрепала! Какие горести свалились еще в подрастковом возрасте. Я ведь не знала!

Но он по-прежнему отталкивает меня…И я вдруг поняла, что вот он — момент истины. Я готова уйти от него. Наконец, стать свободной!

— Все понятно. Доходчиво объяснил! Я жалеть тебя не буду. Не могу. И тебе моя жалость ни к чему. Ты сам всегда свой путь выбирал. Со всем дерьмом в твоей башке, как ты сам выразился, тебе нужно пойти к психологу. Сейчас заграницей говорят, что все детские проблемы надо со специалистом прорабатывать. Ты богат, у тебя есть деньги на хорошего врача, — стараюсь говорить холодно. Вижу, как на его суровом лице улыбка расцветает. Первая, неумелая. Но такая ослепляюще прекрасная.

— Какая же ты дура, златовласка! — говорит Валид и отстраняется.

И сейчас я вдруг понимаю, что он решил попрощаться со мной. Специально перед расставанием жути нагнал. Чувствует, что я к нему прониклась. А у меня в уме, как не стараюсь держать равнодушную мину, стучат молотками слова про других женщин. Постоянные оскорбления и унижения!

Я развернулась к нему лицом.

Секунда, напряженное молчание. Слишком много сказано.