Сделать все возможное (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 35

Что заставило меня отклониться от двадцативосьмилетнего метода ведения войны, с проверенными результатами? Все, что мне нужно было ‒ это держать дистанцию. Стать крутым доктором. И заставить Лукаса плакать.

Это Лукас.

Он тот, кто всё изменил.

В ту минуту, когда он вернулся в Гамильтон, весь такой: «Посмотрите на меня с моими мускулами и обтягивающими брюками». Однажды я видела, как он ел киноа на обед, КИНОА ‒ зерно, о существовании которого он даже не знал, когда я видела его в последний раз.

Я должна была понять, что он преследует, какую-то цель и теперь это имеет смысл. Он не шутил, когда сказал, что хочет, чтобы я влюбилась в него, чтобы после того, как он разобьёт мне сердце, я переехала и отдала ему практику. Он действительно думает, что с помощью слова из шести букв, он выиграет эту войну.

Потребуется не один кобальтово-синий свитер, и не несколько случайных оргазмов, чтобы я забыла, кто он такой. Кто мы такие.

Мы враги.

— Вечер игр был веселым. Нужно будет как-нибудь повторить, — говорит Лукас, когда мы оба готовим кофе в понедельник утром.

— Какую именно часть? — спрашиваю я, излучая беззаботность.

Он передает мне сливки.

— Ту часть, где ты раздвигаешь для меня ноги.

Я со стуком ставлю кружку на стол, поворачиваюсь и толкаю его в ту часть кухни, которую не видно из коридора.

— Ты что, с ума сошел? Ты хочешь, чтобы нас уволили?

— Мы сейчас в клинике одни.

Это правда, мы здесь до смешного рано. Думаю, я не единственная, кто не смог уснуть.

— И все же, доктор Маккормик, наверное, установил где-то здесь микрофон или что-то подобное, — его взгляд падает на мои губы. — Так что перестань болтать.

Не осознавая этого, я прижимаюсь своими бедрами к Лукасу и сжимаю рукой его грудь. Его руки обвиваются вокруг моей талии, и я не могу сопротивляться.

Один поцелуй мне не повредит.

Два тоже.

Губы Лукаса, как упаковка печенья Орео: вы знаете, что лучше его вообще не есть, но стоит попробовать хоть одну печеньку, вы не сможете остановиться.

— Эти поцелуи не для тебя, — предупреждаю его я.

— Мне все равно.

Затем он берёт надо мной верх. Он поднимает меня и сажает на кухонный стол. Спиной я ударяюсь об шкаф, а своей задницей давлю несколько пакетиков с сахаром. Он рассыпается на пол, а Лукас наклоняет мою голову назад и прикусывает нижнюю губу.

— Я не могу, — выдыхаю я между поцелуями. — Детёныш питона.

— Что? — спрашивает он, проводя губами по моей шее.

— Орео.

Задняя дверь открывается, и на ручке звенят маленькие колокольчики. Джина напевает себе что-то под нос, и мы с Лукасом отпрыгиваем в разные стороны, пытаясь навести порядок на кухне. Когда она поворачивает из-за угла, я подметаю сахар с пола.

— Утренние, ранние пташки, — говорит она, наклоняя голову, прежде чем продолжить идти к своему столу.

Я стою, застывшая, ожидая, что она вернется и отчитает нас за то, что мы целовались до восхода солнца, но она не делает этого. До конца утра я хожу с дерьмовой улыбкой на лице, то есть, пока не появляется моя мама и не разрушает всё.

Она считает это разумным. На этой неделе наш дом будет обрабатываться от термитов или это были тараканы? Я точно не помню. Она клянётся, что говорила мне об этом, но я никак не могу вспомнить, когда мы с ней об этом разговаривали.

— Когда я мыла тебе голову! Ты не помнишь?

В последнее время я была слишком занята другими мыслями.

— Значит, над домом будет установлен один из этих больших шатров? Где мы собираемся жить? — спрашиваю я.

И тут она хлопает меня по плечу и передает мне сумку.

— Боюсь, это вопрос к тебе, а не к нам, милая. У меня есть место, где я смогу пожить следующую неделю, а вот тебе придется что-то найти. Уверена, ты справишься!

Мне двадцать восемь, и вдруг я стала бездомной сиротой.

— Где ты остановишься?

Она целует меня в щеку и начинает отступать в сторону коридора. Боже мой, она пытается сбежать.

— О, всего лишь у друга. Позвони, если что-нибудь понадобится. Покеда!

— Ты говоришь «покеда»? Кто ты такая?

Я возвращаюсь в свой кабинет и расстегиваю сумку, чтобы посмотреть на содержимое. На вещах лежит небольшая записка: «Только самое необходимое! Надеюсь, я позаботилась обо всем, что тебе может понадобиться. Люблю тебя, мама».

Конечно, она упаковала рабочую одежду и мою зубную щетку, но также, она взяла на себя смелость, копаться в ящике с моим нижним бельём. Половина сумки заполнена комплектами, которые я покупаю после дня Святого Валентина, когда они продаются по скидке, но никогда не ношу. Где, по её мнению, я буду находиться следующую неделю? В медовом месяце?

Из соседнего кабинета доносится голос Лукаса, и тут мне всё становится ясно. Она думает, что я останусь у него. Что за «сующая во всё свой нос» маленькая зануда! Я бы не удивилась, если бы в нашем доме не было никаких вредителей, а дезинсекторы были просто уловкой. Я имею в виду, что она даже не упаковала мое зарядное устройство, а кружевные трусики и прозрачный лифчик? Они учтены.

Я застегиваю сумку, бросаю её под стол и набираю Мэделин.

— Ха-ха! Нет. Извини.

Вот её ответ на мою просьбу, остаться у неё на пару дней.

— Мэделин! Да ладно, ты моя лучшая подруга. Ты должна быть рядом, когда мне нужна.

— Слушай, я бы с удовольствием, но сейчас мой дом не очень подходящее место для соседей. Тут повсюду коробки... и я, наверное, буду приводить парней домой почти каждую ночь... Может на следующей неделе?

— Ты ведь понимаешь, что я буду бездомной? Как «живущая в подземном переходе» бездомная.

— Где твоя жажда приключений?

— Боже мой, ты в этом тоже замешана? ЗАМЕШЕНА, НЕ ТАК ЛИ?!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Слушай, мне звонит мой босс. Я поговорю с тобой позже. О, и не забудь прислать адрес твоего подземного перехода, чтобы я могла навещать тебя время от времени.

— Очень смешно. Пока.

Не требуется много времени, чтобы слухи о моей ситуации распространились по всей клинике. Моя мама рассказала Доктору Маккормику, он рассказал Мэрайе и так далее. Лукас узнаёт к обеду.

— Я слышал, что в мотеле «Одинокая звезда» в это время года недорогие номера, — говорит он, прислонившись к дверному проему моего кабинета.

— Забавно, что ты упомянул об этом, я там уже забронировала комнату, — злорадствую я.

— Это ужасно. Дэйзи, я пошутил. Конечно, ты можешь остаться у меня, если хочешь.

Я беру вторую половину сэндвича с индейкой.

— Не нужно, доктор Тэтчер. Я обо всем позаботилась. Не хочу хвастаться, но я забронировала эконом-люкс с видом на сад.

Оказывается, вид на сад был небольшим преувеличением. Тем же вечером я оказываюсь в гостиничном номере с видом на бугристую парковку и открытый бассейн, который разрушается сам по себе. Бассейн заполнен до краев мутной, голубовато-зеленой водой. Может, это бактериальный сад?

Я отворачиваюсь от окна и осматриваю комнату. Выцветшее цветочное покрывало. Осыпающийся потолок. Потрескавшийся линолеум. Тут даже лежит записка от гостя, который останавливался в номере до меня: «Остерегайтесь ночью сверчков. Они могут напасть на вас». Я не уверена, но мне кажется, что на нижней части страницы, я вижу размазанные сверчковые кишки.

Ничего страшного. Сейчас только пол седьмого вечера. Конечно, я не могу сидеть на тканевых поверхностях в комнате из-за боязни клопов, но я могу прижаться к стене, пока не устану настолько, чтобы уснуть. О, или, может быть, я просто пойду и посижу на краю эмалированной ванны ‒ оп, привет, гигантское пятно крови, которое собралось вокруг дренажа. Если вы не возражаете, я сейчас же заберу свои вещи.

Лукас Тэтчер, у тебя появиться новый сосед.

Лукас не выглядит удивлённым из-за того, что я стою у него на пороге. В руке он держит бутылку, наполненную водой со льдом, как будто в этот момент он как раз её наполнял. На нем надеты спортивные шорты и футболка, и я дрожу от возможностей, на которые намекает пояс его шорт.