Сделать все возможное (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 4

— Ты все сказала или мне кидать еще четвертак?

— Я вообще удивлена, что мне не пришлось самой оплачивать звонок.

Кажется, я слышу, как он смеется, но это может быть треск от древнего таксофона.

— Тогда увидимся утром, доктор Белл.

Я открываю рот, но затем решаю закончить разговор, не удостоив его ответом.

«Нет, если я увижу тебя первой».

Никто не удивился, когда узнал, что мы с Лукасом выбрали медицинское направление в колледже. А какой еще карьерный путь можно было избрать кроме медицины? Возможно юриспруденция? Но никому из нас не нравилось участвовать в разыгрываемых судебных процессах, которые мы едва пережили в девятом классе на уроках истории миссис Пайс. Единственная причина, по которой мы приложили хоть какие-то усилия, была в том, что мы представляли противоположные стороны процесса. И я выиграла, предоставив заключительный аргумент, которым бы гордился сам Аттикус Финч. Миссис Пайс пришлось выпить героическое количество Экседрина в том году.

В выпускном классе, Лукас получил приглашение: поступить в Стенфорд. Мне в свою очередь, тоже самое предложил Дьюк. Тот факт, что наши университеты находились на противоположных побережьях, еще больше укрепил наш выбор. На самом деле, я бы прошла весь путь до Новой Зеландии, если бы они предложили мне стипендию.

После того, как уехала в колледж, услышать, что-то о Лукасе я могла только от Мэделин. У нас было негласное правило, в котором я никогда не спрашивала о нем, а она рассказывала мне о нем так, будто мне было не все равно, что он делает со своей жизнью. Она была единственная, кто говорил мне о его предстоящих визитах домой, и, благодаря этому, я могла скорректировать свои. Убедившись, что он не собирается приезжать, я возвращалась домой на короткое и охваченное тревогой время. Из-за мысли о том, что он может появиться в нашем маленьком городке, я не могла нормально наслаждаться праздниками.

Благодаря моему тщательному планированию и невероятно подробному календарю Мэделин, я не видела Лукаса одиннадцать лет, даже на фотографиях. Я не пользуюсь Фэйсбуком. Однажды, в колледже, я решила больше не отвлекаться на социальные сети, и удалила свой аккаунт. Правда, ранее, той же ночью, Лукас был отмечен на фотографии с красивой блондинкой, во время зимнего бала в Стенфорде, но это никак не связано с моим решением. Просто, это действительно глупый сайт.

Я не могу нормально спать из-за того, что собираюсь встретиться лицом к лицу с Лукасом после стольких лет разлуки. Но меня это не беспокоит. На рассвете я встаю с кровати и начинаю собираться на работу. Я надеваю узкие серые брюки, черную блузку и подходящие балетки. Выглядит профессионально, и в то же время, в этом будет удобно принимать пациентов. Когда завершаю свою прическу и макияж, сажусь на велосипед и доезжаю до «Кофейня Гамильтона». Она находится прямо через дорогу от клиники, поэтому я занимаю своё место у окна, чтобы понаблюдать за Лукасом, когда он появится. Мне важно увидеть его до того, как он увидит меня, это даст мне преимущество.

Бариста приносит два кофе (один для меня, другой для доктора Маккормика) и шутит на счет выбора моего утреннего чтива: «Американский медицинский журнал». Это конечно не «Космо», но статьи могут меня немного отвлечь. Хоть во мне нет еще ни капли кофеина, мое сердце бешено стучит, я виню в этом поездку на велосипеде.

— Дэйзи Белл, это ты?

Я поворачиваюсь и вижу девушку, которую не видела со времен школьного выпускного.

— Ханна? — говорю я в надежде. Без Фэйсбука мне приходится полагаться только на мою память.

Она улыбается, и я понимаю, что права.

— Как дела? — спрашивает она, подходя ближе с широкой и уверенной улыбкой на лице.

Я киваю.

— У меня все хорошо, а как у тебя?

Я вижу, как ее рука с бриллиантом на пальце поглаживает уже прилично округлившийся живот.

— Все хорошо. Уже восьмой месяц, правда, сейчас не особо удается поспать.

Это объясняет, что она делает в кафе так рано, когда обычные посетители ‒ это люди, которые работают по сменам, или безумные доктора, преследующие своих врагов.

— Поздравляю, ты замечательно выглядишь.

Она закатывает глаза в недоверии.

— Это вежливо с твоей стороны. Тодд говорит, что я никогда не выглядела лучше, но я думаю, он…

— Тодд Бьюкенен?!

Она смеется и кивает.

— Он самый! Мы поженились несколько лет назад.

Мне кажется, что я нахожусь в какой-то сумеречной зоне. Мои одноклассники женятся и заводят детей. Мне двадцать восемь лет, и я никогда никому не говорила, что люблю. И единственный, перед кем я в ответе, это мой робот-пылесос. Как такое вообще возможно? Почему я так сильно отстаю?

— Это здорово, — отвечаю я хриплым голосом.

— Боже, ты выглядишь по-другому, — восклицает она, махая рукой от моих светлых волос до носков моих балеток. — Я имею в виду, ты была красивой в старшей школе, но ты никогда не знала, что делать со всеми этими волосами и веснушками. Я рада, что ты их не скрываешь.

Я прикасаюсь к щеке, немного шокированная её откровенностью.

— Спасибо.

— Знаешь, я на днях видела Лукаса, — продолжает она. — Он переносил свои вещи на верхний этаж.

Моё тело напрягается, скорее всего благодаря кофеину, хотя я не сделала еще ни глотка. Должно быть, таким же действием обладают и его пары.

— Хм?

Это новость для меня: я думала, что он у родителей временно. Лукас и я жили по соседству всю нашу жизнь. Пока мы были маленькими, это особо не напрягало, но, когда мы стали учиться в старшей школе, все изменилось. Не было никакого спасения. Мы знали каждый шаг друг друга. Каждый раз он оказывался снаружи дома в тот момент, когда парни забирали меня на свидание, и портил все впечатление. Он мог проверять почту, косить газон или мыть машину. Этими обычными занятиями он пытался скрыть свое истинное намерение: залезть мне в голову и испортить момент.

Я не была такой смелой. Когда происходили такие моменты, я сидела в своей комнате у окна и подглядывала. Когда нам было четырнадцать, он целовался с Кэрри Хокер на крыльце, а я наблюдала, прикованная к стеклу, и пыталась подавить рвотный рефлекс. Мне было интересно, как она вообще может это выносить.

Я тянусь за своим кофе и, ворочая чашку в руке, изучаю его молочно-коричневый цвет, а затем снова смотрю на Ханну. Она немного ухмыляется и наклоняется ближе ко мне, чтобы бариста её не услышал.

— Он до сих пор самый горячий парень, который учился в нашей школе.

Если бы в этот момент я сделала глоток кофе, то выплюнула бы его прям ей в лицо.

— Судя по твоей реакции, вы до сих пор не ладите? — продолжает она.

Я не удивлена, что она помнит нашу вражду. Мне кажется, что однажды, даже администрация Буша была проинформирована о наших выходках.

— Разве может кто-то ладить с кем-то, настолько высокомерным? — шучу я, пытаясь возложить всю вину на Лукаса.

Она смеётся.

— Ты была единственной, у кого с ним были проблемы. Мы никогда этого не понимали. Ходили даже слухи, что…

Я смеюсь громко и чересчур агрессивно. Мне необходимо, чтобы она заткнулась и пошла рожать ребёнка куда-нибудь.

— Ну, я не хочу тебя задерживать и мне нужно вернуться к чтению.

Она понимает намек и отступает. Я желаю ей удачи с беременностью и делаю вид, что продолжаю читать журнал. Только когда она уходит, я понимаю, что не спросила, что она имела в виду, когда сказала, что он переносит вещи наверх.

Я слышала, что в этом здании перестроили второй этаж под лофт, но, конечно, он не может быть прямо сейчас надо мной. Меня охватывает дрожь, и я медленно поднимаю глаза к потолку, ожидая, что, как в фильмах ужасов, капельки крови начнут капать мне на лицо.

Вместо этого, я вижу только открытые воздуховоды и проводку, и чувствую себя дурой. Я думала о Лукасе больше, чем хотелось. Такое чувство, что я уже проигрываю соревнование, которого даже не существует, так что, следующие несколько минут я притворяюсь, что вернулась в Дьюк, за миллион миль от Лукаса. Это медленно успокаивает мои нервы, и я почти представляю мир, в котором его не существует.