Сделать все возможное (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 9

Каждый год, в день города, старшая школа Гамильтона устраивает ярмарку, что дает повод детям всех возрастов есть сладкую вату, пока их не стошнит. Родительский комитет приглашает компании брать в аренду торговые палатки, и я планирую забронировать одну для семейной клиники доктора Маккормика. Взаимодействие с обществом – есть.

— Доктор Белл, вы уже закончили просматривать карту? Я никогда не видел такой врачебной преданности делу в отношении насморка, — говорит Лукас, отвлекая меня от мыслей.

Я закрываю карту Дианы и открываю дверь.

— Мисс Пекос, как вы себя чувствуете сегодня?

— Ужасно, — отвечает она с преувеличенным техасским акцентом.

— Что вас беспокоит?

— Заложенный нос, слезящиеся глаза. У меня ужасная головная боль, которая проходит только тогда, когда я сплю. И так уже третий день.

Я проверяю, нет ли у неё температуры.

— Мисс Пекос, похоже на простуду. Мы возьмём несколько анализов для подтверждения. Возможно, вам придется просто позволить ей пройти самой…

— Нет! Так не пойдёт! — она разводит руки. — Видите ли, есть один парень. Сегодня вечером у нас должно быть третье свидание.

— Ну, если вы беспокоитесь, что это может быть заразно, вы всегда можете отменить…

— Нет, вы не понимаете. Это самый сексуальный парень, с которым я встречалась, и мне кажется, что сегодня вечером он хочет поднять отношения на новый уровень.

— Мне очень жаль, не знаю…

— Я не могу делать... это... с насморком и опухшими глазами! — она выглядит безумной.

— Ну, если он хороший парень, — говорит Лукас. — Он поймет, у вас же простуда.

Она смотрит на нас двоих так, как будто мы два идиота.

— Нет! Разве ни один из вас не был с кем-то, кто вас так сильно привлекает, что вы с трудом можете это вынести?

Я сглатываю.

— Будто вы даже не можете находиться с ним в одной комнате. Ваши руки потеют, сердцебиение учащается и… — мы с Лукасом встречаемся глазами, а затем сразу отводим взгляд. — И я просто хочу, чтобы все было идеально. Вы должны мне помочь.

Я подталкиваю Лукаса поближе.

— Понимаю. Не волнуйтесь, мисс Пекос, мы сделаем все возможное, чтобы вам помочь. Мой помощник возьмет мазок с вашего горла, чтобы исключить бактериальную инфекцию.

Лукас раздраженно оглядывает меня, но все равно тянется за длинной ватной палочкой.

Как только он берёт мазок с ее горла, сразу передаёт образец Мэрайе в лабораторию.

— Как давно вас беспокоят глаза? — спрашивает Лукас. — Были ли они раздражены до того, как вы заболели?

Я протягиваю руку, чтобы отгородить его от мисс Пекос.

— Прошу прощения за эти двадцать вопросов: он сегодня в роли моей тени, все еще учится взаимодействовать с пациентами. Сядьте прямо передо мной, давайте послушаем ваше дыхание.

Я обхожу смотровой стол и встаю в позицию только для того, чтобы понять, что это почти невозможно. Я пытаюсь одной рукой надеть стетоскоп и вижу, как ко мне приближается Лукас.

— Мне не нужна твоя помощь, — бормочу я.

Он наклоняет голову и смотрит, как я борюсь.

Через десять секунд стетоскоп оказывается на мне.

— Итак, все хорошо. Сделайте глубокий вдох.

Я прижимаю свою здоровую руку к её спине и пытаюсь переместить диафрагму стетоскопа своей сломанной рукой. Мои попытки тщетны.

Лукас теряет терпение и приближается, чтобы заменить меня. Я не двигаюсь с места, слишком много поваров для одной маленькой кухни.

— Если вы отойдете в сторону, доктор Белл, я смогу послушать легкие нашего пациента и исключить проблемы с дыханием.

— У меня всё под контролем.

Он протягивает руку, хватает меня за бицепс и с лёгкостью сдвигает с места, как будто я наполнена одним лишь воздухом.

Я возвращаюсь обратно. Он не выгонит меня из этого кабинета. Мисс Пекос начинает неловко ёрзать на месте.

— Доктор Белл, не могли бы вы на минутку выйти со мной в коридор? — говорит Лукас размеренным голосом. — Думаю, у Мэрайи готовы результаты анализов.

Не дожидаясь моего ответа, он подходит к двери и держит ее открытой, как родитель, который поймал ребёнка за нарушением комендантского часа. Я мягко улыбаюсь мисс Пекос и в отчаянии ухожу.

Когда мы выходим в коридор, он поворачивается ко мне.

— В чём твой план, Дейзи? Мы не можем следующие шесть недель танцевать этот танец с каждым пациентом.

— Ты абсолютно прав. Вот мой план: ты увольняешься, а я продолжаю жить, счастливее, чем когда-либо.

— У тебя одна рука…

— Лукас, ты, как никто другой, должен знать, как много можно сделать одной рукой.

Я опускаю глаза на его брюки не потому что меня волнует, что находится под ними, а для того, чтобы донести до него двусмысленность моих слов через его толстую черепушку.

Он подходит ближе, продолжая мою шутку.

— Ты говоришь так, будто знаешь по опыту.

На нём хитрая улыбка и это не та улыбка, которая была у него в подростковом возрасте. От той было легко уклониться. Эта небольшая ухмылка носит в себе темные обещания, и вдруг я понимаю, что теперь Лукас ‒ человек, который наслаждается тем, как он может легко нарушить моё пространство и залезть мне в голову. Я пытаюсь смотреть мимо него, но мне мешают его слишком широкие плечи, и он ждет ответа, поэтому я открываю рот и говорю:

— Эм... мисс Пени… эм, я имею в виду, мисс Пекос, ждёт нас.

Я прочищаю горло и смотрю в коридор, молясь, чтобы Мэрайя появилась из-за угла. «СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ НУЖНО, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЭТОТ ЧЁРТОВ АНАЛИЗ?» Её до сих пор нет, я стою одна с Лукасом и здесь становится жарче, чем в аду. Я берусь за лацканы халата и обмахиваюсь ими, обдувая свою блузку.

— Думаю, мы должны... быть врачами ‒ перестань так на меня смотреть. Просто отвернись, пока мы ждем Мэрайю.

— Ты покраснела, — говорит он, выглядя довольным.

С меня хватит, я поворачиваюсь и отправляюсь найти Мэрайю и этот Богом забытый анализ.

Я нахожу её в лаборатории, увидев меня, она наклоняет голову, а её глаза настороженно оценивают меня.

— Все в порядке, доктор Белл?

— Да.

— Вы выглядите очень возбужденной.

— Сколько градусов показывает термостат?

— 62.

— Это по Фаренгейту?

— Хотите присесть? Почему вы себя так обмахиваете?

Она обращается со мной так же, как я обращалась с пациентами во время психологической практики, и, к сожалению, она умна, чтобы дать мне широкую оценку.

Это второй день и Лукас уже начинает нервировать меня.

После самого длинного рабочего дня в моей жизни, я стою на обочине и жду, пока меня заберет мама, как будто я снова вернулась в третий класс.

— Ехууу, вызываю доктора Белл!

БИИИП! БИИИИИП!

Моя мама сворачивает прям передо мной и ведёт себя так, как будто она мама какого-нибудь футболиста, и снимается в спортивной рекламе. Следующие шесть недель она будет моим водителем. Мой гипс препятствовал не только возможности самостоятельно обследовать пациентов, но и принудил к автомобильной зависимости от моей громкой матери. Я не смогу управлять велосипедом одной рукой.

— О, это так весело! Так же, как когда я забирала тебя рано из школы, когда ты писалась в штаны или плакала после посещения зоопарка на экскурсии. Ты хотела освободить всех этих животных, — ее глаза сверкают. — Мой маленький активист.

Я закрываю глаза и проскальзываю на пассажирское сиденье.

— Мам, — шиплю я. — Пожалуйста. Тебя могут услышать. Прекрати себя так вести. Кому ты машешь?

— Посмотрите-ка, кто это! — она опускает стекло и кричит. — Лукас! Ой, извините! Точнее сказать, доктор Тэтчер!

Можно не поворачиваться, чтобы убедиться в том, что она машет Лукасу, показывая, подойти ближе к машине.

— Доктор Лукас Тэтчер! — кричит она, а потом говорит мне: — Он превратился в такого красавца.

Я не буду сидеть сложа руки, пока она одаривает его комплиментами.

Полминуты мы боремся за контроль над кнопкой регулировки моего стекла. Вверх-вниз, вверх-вниз. Я фокусирую все мышцы своего тела на крошечной кнопке, но она использует свой самый мощный инструмент: детский замок. Она ловко им управляется, и моё стекло с лёгкостью опускается вниз.