Борис Годунов - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 13
- Предыдущая
- 13/27
- Следующая
И не было ль подмена? Отвечай.
Ш у й с к и й.
Клянусь тебе.....
Ц а р ь.
Нет, Шуйский, не клянись,
Но отвечай: то был царевич?
Ш у й с к и й.
Он.
Ц а р ь.
Подумай, князь. Я милость обещаю,
Прошедшей лжи опалою напрасной
Не накажу. Но если ты теперь
Со мной хитришь, то головою сына
Клянусь – тебя постигнет злая казнь:
Такая казнь, что царь Иван Васильич
От ужаса во гробе содрогнется.
Ш у й с к и й.
Не казнь страшна; страшна твоя немилость;
Перед тобой дерзну ли я лукавить?
И мог ли я так слепо обмануться,
Что не узнал Димитрия? Три дня
Я труп его в соборе посещал,
Всем Угличем туда сопровожденный.
Вокруг его тринадцать тел лежало,
Растерзанных народом, и по ним
Уж тление приметно проступало,
Но детский лик царевича был ясен
И свеж и тих, как будто усыпленный;
Глубокая не запекалась язва,
Черты ж лица совсем не изменились.
Нет, государь, сомненья нет: Димитрий
Во гробе спит.
Ц а р ь (спокойно).
Довольно; удались.
(Шуйский уходит.)
Ух, тяжело!.... дай дух переведу–
Я чувствовал: вся кровь моя в лицо
Мне кинулась – и тяжко опускалась....
Так вот зачем тринадцать лет мне сряду
Всё снилося убитое дитя!
Да, да – вот что! теперь я понимаю.
Но кто же он, мой грозный супостат?
Кто на меня? Пустое имя, тень –
Ужели тень сорвет с меня порфиру,
Иль звук лишит детей моих наследства?
Безумец я! чего ж я испугался?
На призрак сей подуй – и нет его.
Так решено: не окажу я страха –
Но презирать не должно ничего... –
Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!
- Предыдущая
- 13/27
- Следующая