Золотой берег - Демилль Нельсон - Страница 50

• Предыдущая
• 50/154
• Следующая

— Ты скучаешь по Бруклину? — спросила она Анну.

Я понял, куда может завести нас этот невинный вопрос.

Анна посмотрела на своего мужа.

— Мне запрещено говорить на эту тему. — Она рассмеялась.

Беллароза хмыкнул.

— Ох уж эти бруклинские итальянки! Перевези их хоть на виллу Боргезе, они и там будут ворчать, как хорошо было в Бруклине.

— О, Фрэнк, ты не представляешь себе, что такое сидеть целый день дома. Сам небось частенько наведываешься в Бруклин.

— Вы только послушайте! Сидеть дома! Да у нее есть машина с шофером, и она ездит повидаться со своей матерью и своими безумными родственниками, когда ей заблагорассудится.

— Это все не то, Фрэнк. Я чувствую себя здесь такой одинокой. — Тут ее озарило, я увидел, что для меня зажегся сигнал опасности. Но прежде чем я успел переменить тему разговора, она воскликнула: — А что было утром на Пасху! — Она поглядела на меня. — Я решила прогуляться возле нашего бассейна, там в саду. И тут этот человек, — она вздрогнула, — этот маньяк, он стоял на четвереньках, как какой-нибудь зверь, и рычал на меня.

— Неужели? — удивился я, поправляя на носу очки.

— Боже! — ужаснулась Сюзанна.

Анна повернулась к Сюзанне.

— Я побежала и на бегу потеряла мои туфли.

— Я уже рассказывал Джону про этот случай, — ввернул Беллароза. — Он сказал, что не слышал ни о чем подобном в здешних местах. Верно, Джон?

— Вы вызвали полицию? — спросила Сюзанна.

— У меня здесь своя охрана, — напомнил нам Беллароза. — Так что беспокоиться не о чем.

— Здесь так жутко по ночам, когда Фрэнк в отъезде. Так тихо кругом, — пожаловалась Анна.

— Возможно, — предложил я, — вам стоит записать на пленку бруклинский шум.

Анна Беллароза мило улыбнулась — по ее улыбке было видно, что мысль, поданная мной, не так уж плоха. Беллароза обратился ко мне:

— Стоит вам сделать им что-нибудь хорошее или пойти у них на поводу, как они начинают видеть в вас полное ничтожество.

Я покосился на Сюзанну, чтобы увидеть ее реакцию. Она улыбалась. Должен вам сказать, что Сюзанна вовсе не принадлежит к феминисткам. Женщины ее круга считают, что феминизм — это удел представительниц среднего класса. Особы ее круга владеют собственностью, живут хорошо налаженной жизнью и даже не понимают, какие могут быть проблемы у женщин. Равная оплата за равный труд — это для них такая же далекая вещь, как голодающие дети в Африке. Возможно, им более или менее понятны проблемы женщин-руководительниц, которым платят меньше, чем их коллегам-мужчинам. Я говорю обо всем этом только для того, чтобы вы поняли — для многих женщин слова Белларозы прозвучали бы как оскорбление. Но для Сюзанны Стенхоп, чья фамилия входит в список четырехсот богатейших семей США, слова какого-то Фрэнка Белларозы мало что значили. Точно так же и для меня не было бы ничего оскорбительного в словах Салли Энн из забегаловки «Звездная пыль» о том, что все мужчины — алкоголики, лгуны и садисты. Другими словами, все определяется лицом говорящего.

Беллароза тем временем выдал еще одну реплику, она, вероятно, должна была примирить женщин с его предыдущими выпадами против женского пола.

— Итальянцы-мужчины просто неспособны идти на поводу у женщин. Именно поэтому итальянки с ними постоянно ругаются. Но, с другой стороны, они же и уважают своих мужей за бескомпромиссность. Но когда итальянцы не могут поладить между собой и не идут на компромисс, вот тогда возникают проблемы.

«Которые быстро решаются, — добавил я мысленно, — например, через убийство».

— Так ваш Фрэнки сейчас в Нью-Джерси? — спросил я.

— Да. Я помог ему с покупкой хорошего бизнеса в Атлантик-Сити. Никто из моих сыновей не будет работать на чужого дядю. Они не потерпят никого над собой. Наоборот, другие будут им подчиняться. В этом мире такой закон — или ты босс или ты никто. Ты же сам себе хозяин, Джон?

— Что-то вроде этого.

— Никто не набрасывается на тебя, если ты опоздал, нет?

— Нет.

— Ну вот, значит, ты — босс.

Вот так мы и ушли от разговора о пасхальном утре. С мистером Белларозой проделать этот трюк было несложно, так как сам он перескакивал с одной темы на другую с необыкновенной легкостью и правила светской беседы писались явно не для него. Вот в деловом разговоре он был совсем другим. Я знаю этот тип людей. И я знал также, что миссис Беллароза больше не вернется к неприятной для меня теме.

Разговор наш продолжался, и ему не было конца, мы уже выпили чашек двадцать кофе и прикончили вторую бутылку самбукки. Гора пирожных стала ниже дюймов на шесть. Еще в самом начале вечера я понял, что отказываться от еды и питья было бесполезно. «Mangia, mangia»[15], — приговаривала миссис Беллароза, не дожидаясь даже, пока я дожую предыдущее пирожное. «Пейте, пейте», — командовал мистер Беллароза, наполняя наши чашки и бокалы всем, что попадалось ему под руку.

Три раза я отправлялся в ванную и каждый раз прикидывал, не стоит ли мне облегчить желудок по примеру древних римлян. Перефразируя святого Амвросия, я убеждал себя: «Будучи в Риме, следует и блевать, как римляне». Но я так и не смог перебороть себя.

Возвратившись после одного из своих походов в ванную, я обнаружил, что миссис Беллароза удалилась (по всей вероятности, на кухню), а Сюзанна и Фрэнк остались за столом одни. До того как они заметили меня, я услышал, как Сюзанна упомянула слово «вестибюль», и испугался, не сделала ли она предложение нарисовать эту часть дома в разных видах. Но когда я сел, Сюзанна уже переменила тему разговора и сообщила мне:

— Я рассказывала Фрэнку о нашей поездке в Италию несколько лет назад.

— В самом деле?

Миссис Беллароза вернулась из кухни в сопровождении Филомены, они принесли огромное блюдо шоколада. Я старался не смотреть на эту коричневую гору и попросил миссис Белларозу дать мне содовой. Филомена поставила на стол нечто под названием «Пеллегрино». Я налил себе стакан этой минералки, и мне стало немного легче.

Так как разговор спокойно продолжался, не требуя моего участия, я принялся разглядывать Анну Белларозу. Она явно держалась подобострастно перед своим супругом, как того, по всей видимости, и требовал подписанный ею брачный контракт. Но время от времени в ней вспыхивал ее природный итальянский огонь, и ее супруг был вынужден отступать. Исходя из моих наблюдений, я заключил, что Анна Беллароза в качестве супруги дона Белларозы обладала статусом королевы и правами рабыни. Будучи матерью его детей, она была почитаема как Богоматерь. Родив, вскормив и воспитав трех сыновей, она отдала их во власть своего мужа, который теперь определял всю их жизнь, а в случае с Тони, возможно, и смерть. Да, эта семья очень сильно отличалась от моей.

Я отметил также про себя, что, несмотря на веселый смех и хорошее чувство юмора, у Анны Белларозы были очень грустные, усталые глаза: годы постоянного беспокойства потушили некогда сверкавший в них огонь.

Беллароза неожиданно встал из-за стола, и я уже было подумал, что вечер закончен. Однако он сказал:

— Анна, покажи Сюзанне дом, она хотела его осмотреть. Джон, пойдем со мной.

Мы двинулись в столовую, и Беллароза сообщил своей жене:

— Это — столовая. Там, где мы сидели, — комната для завтраков. Я хочу, чтобы ты узнала у Сюзанны о назначении остальных комнат. Так что вам будет что рассказать друг другу.

Оказавшись в вестибюле, Беллароза взял меня за руку и повел по лестнице. Поднимаясь по ступенькам, он сверху вниз посмотрел на жену.

— Потом соберемся в гостиной. Оранжерею я покажу нашим гостям позже. Я хочу сам это сделать.

Я заметил взгляд Сюзанны, ее улыбку, она как бы говорила: «Кажется, тебе предстоит интересный разговор». Я знаю этот ее взгляд. Вот чего я решительно не мог понять, так это того, почему Сюзанне было так интересно в этом доме. Головная боль, которая должна была разыграться в 9.45, так и не разыгралась, а я, желая предстать перед хозяевами настоящим мужчиной, решил, что не стоит говорить о моем геморрое. Я не стал также жаловаться на желудок, жестоко страдавший от сочетания ужина в ирландском пабе и итальянского десерта. Я послушно дал увлечь себя вверх по лестнице моему новому приятелю Фрэнку.

• Предыдущая
• 50/154
• Следующая