Клинки и карабины (СИ) - Манасыпов Дмитрий Юрьевич - Страница 7

– Что, охотничек… – она фыркнула. – Дорога тебе твоя жизнь, а?

Жизнь… А ты сама-то как думаешь, а?

За ее спиной мелькнула темная тень, а упыриха развернулась на месте, крепко приложив неугомонного дурня Мастерка прямо по голове. Куда ж ты полез, дурачок деревенский, наивный сельский юноша?

Тварь поддала ему ногой в живот, выколачивая воздух из легких. Мастерок согнулся в три погибели, корчась на досках, кашляя и опустошая желудок. Она схватила его за шею, подняла, легонько, как перышко, одной рукой, приблизив свое лицо к его.

Зеленоватый свет скользнул внутрь, освобожденная луна любопытно глянула вниз. Мастерок, побелевший и пахнущий собственной мочой, тоненько заскулил, увидев оскал собственной смерти. Хрустя хрящами и щелкая связками и самой нижней челюстью, пасть твари распахнулась до неимоверных размеров. Я выдохнул, напоследок как следует проведя связанными руками по металлическому ребру за спиной. Лопнуло, и мне оставалось только попробовать успеть спасти парня. Или убить эту суку.

Нож, закрепленный на спине, чуть выше лопаток, лег в руку легко. Сталь свистнула, крутанулась в полете и звучно чмокнув вошла ей в глаз. Упыриха завопила, отшвыривая Мастерка и кинулась ко мне. А я, само собой, кинулся к своему револьверу. Вцепился в рубчатую рукоять, разворачиваясь к ней… но она успела первой. Когти ударили по многострадальной руке, совершенно уничтожая рукав куртки, наплевав на толстенную кожу специально нашитой манжеты. Больно, черт, очень больно!

Револьвер полетел в сторону, я в другую, тварь взлетела вверх и приземлилась прямо на мою спину. Ударил локтем назад, пытаясь сделать хотя бы что-то, а взамен получил добрую плюху в голову, лбом впечатавшись в пол. А она снова заорала. Только теперь явно от боли. Дуплет ружья Мастерка грохнул просто оглушающе, перебивая визги. Ее перекинуло через меня, бросив в угол к гнилушкам. К последнему маленькому тельцу, лежавшему там же.

А я схватил револьвер и начал стрелять. Все семь пуль в две точки. В голову, в голову, снова в голову и еще раз туда же. И еще три в грудь, в чертову мускулистую хрень, гоняющую ту черную дрянь, что питает чертовы организмы некроидов. Да-да. Доцент, теперь я тебе верю полностью.

Когда дым от сгоревшего пороха рассеялся, мне хватило ума и сил добраться до ребенка. Но, как и думал, все же оказалось не совсем поздно, но… Девочка спала мертвым ледяным сном. И кто проснется в ней? Этого я не знал.

Луна светила вовсю, радуясь разошедшимся тучам. Мастерок, белея повязкой на голове, старательно промывал мою руку. Ее еще жгло от уколов из ампул, купленных в Гае по рекомендации Доцента. Надо обеззаразить, да посильнее. Спирт жег рваные длинные куски мяса и кожи ничуть не меньше. Моя аптечка, не особо пострадавшая в переделке, радовала все сильнее. Часть спирта мы с этим азартным молодым человеком употребили до процедур медицинского свойства.

– Ты его как так тихо укотрупил? – кивнул на уже вонявшего все сильнее дохлого третьего упыря. – А, малец?

– Так топором же, – Мастерок виновато улыбнулся, – он вышел ничего не опасаясь. Ну, а топором же меня…

– Отец научил работать, как мог забыть, м-да. – Я довольно кивнул. – Слушай, паренек, а что ты здесь забыл после всего этого?

– Ты возьмешь меня с собой? – Ба, да он радуется, дурачок молодой. – Правда?

– Крест на сердце, ага…

– Чего?

– Возьму, говорю. Сам видел – один в поле если и воин, то когда есть огневая поддержка. Мастерок, вот ведь.

– Чего?!

– Говорю, будешь умницей, станешь Мастером.

– А тебя как звать-то?

Черт, ну как так? Он меня спас, не дал превратить в тушу, выпотрошенную, как на скотобойне, и все равно полон восторга и восхищения. Сельские нравы, простые и наивные, точно.

Треснув и полыхнув фейерверком, крыша, ее остатки, с грохотом ввалились внутрь, сложившись в странную, геометрическую фигуру. Малышка, оставленная внизу, прости меня… нас. Теперь уже нас. Нельзя позволить вернуться тебе назад в село. Пусть и населяют его одни трусливые паскуды. Никак нельзя.

– Так как?

Я посмотрел на него, неуверенно топчущегося рядом.

– Как, как… Мэдмакс меня зовут. Повторить по буквам?

Коня ему пришлось оставить в пограничной деревеньке у Зеленой заставы. Толку от бедной животины здесь, под густыми плотными кронами и земли, повсюду вспученной корнями, заросшей густым подлеском и кустарником? Если только тихо идти сзади, по еле заметной тропке. Да и заметная-то она только из-за проводника, сморщенного ушастого грибка-старичка, нанятого за деньги, равные покупке хорошей коровы. Да даже с телком.

Дедок, даром, что в жидких седых волосах за ушами охотнику привиделась чуть ли не плесень, бойко топал вперед. Да так, что порой Освальд разве что бегом не бежал. А как раз это-то здесь следовало делать внимательно, если сноровки нет. Корней, неожиданно вылезающих из-под земли, вокруг хватало. Как и поваленных временем старых деревьев. Это ведь запретный лес Квист, из которого очень часто не возвращаются. Да и ходят в него не очень часто. Освальду выбирать не приходилось.

– Здравствуй. – Гриф рукавом дорожного кафтана желтой замши смахнул на пол крошки, не дожидаясь прихода служанки, полноватой девки с немного глуповатым лицом. – Как всегда вовремя и, как обычно, ты мрачен.

– И тебе здравствовать. – Освальд положил на стол перевязи со шпагой и даго. – Мне следовало улыбаться, получив твое приглашение? Так я и мечтал попасть не на постоялый двор где-то в глуши, а на виллу кесаря Солнца с дегустацией вин из императорского погреба и нескольких восточных невольниц, так и ждущих, чтобы меня ублажить.

– Что ты находишь в женщинах оттуда? – Гриф сурово посмотрел на наконец-то додумавшуюся подскочить служанку. Потянул носом. – Вина, только лучшего. Так, насчет еды… Моему другу мяса, а мне… а мне каплуна. С травами и орехами.

– А если я тоже хочу каплуна?

– Двух каплунов. – Шпион оказался в образе аристократа откуда-то с Нортумбера, и явно решил не жадничать по своему обыкновению, цепляя маску купца. Кафтан-то пусть и из замши, но с какой отделкой? Даже плащ, с подбоем из мягких черных шкурок на шпионе, чаще всего скромном, выглядел до неприличия дорогим. – Если тебе нужны настоящие невольницы с Востока, я готов тебе их предоставить.

– Спасибо, сам разберусь. Как самочувствие, служба?

– Не жалуюсь… – Гриф брезгливо покосился на плешивого кота, решившего потереться о его сафьяновый сапог. – Староват стал, суставы болят в непогоду. Служба служится, хотя бывают всякие в ней моменты. Некоторых приходится потом ловить по всем Вольным городам, к сожалению. А они потом еще и пытаются отмалчиваться, пакостники. Не дать ни взять – нашкодившие школяры.

– В аптеке Ниросты, той, что у красных ворот, делают хорошую мазь из барсучьего жира и змеиного яда, говорят, помогает.

– На суставы намазывать, или растопить и заливать во все отверстия для развязывания языков?

– Думаю, что сам разберешься. – Освальд подождал, пока женщина протрет у них на глазах стаканы и забрал у нее бутылку. Вино, темно-красное, с запахом терна и можжевельника, лениво скатывалось по почерневшей серебряной стенке. – Твое здоровье, Гриф.

– Твое, Освальд. – Шпион покатал вино по рту, проглотил. – Надо же, неплохое. И все равно морщусь, да?

– Это уж у каждого свое, что и сказать. В следующий раз закажи мне пива, не так потратишься, да и самому может быть вкусно. Если знать, где его покупать.

– Да? Посоветуешь что-то?

– Обязательно… – Освальд покосился в сторону трех ребят, приехавших с Грифом. Почему-то он не сомневался в том, что их куда больше. Гриф остался верным себе, окружая себя разнокалиберной дорогостоящей мразью, умеющей убивать как никто другой. – Смотрю, опять поменял себе гвардейцев?

– Да нет… – Гриф недовольно зыркнул на служанку, снова забывшую про заказ. Девки тут же и след простыл. – Часть во дворе, свита, оруженосцы и прочее. Десяток, просто так не спрячешь.