Воскрешение - Кин Брайан - Страница 49

Фрэнки закрыла глаза, и по ее телу пробежала дрожь. Она была в беде, это точно. Но она все еще была жива.

«Мы скоро все равно умрем», — говорил Джон Разноцветный.

«Я уж точно не умру. Я буду жить». Она задумалась, сможет ли сдержать свое слово…

Джон Разноцветный лежал, подергиваясь, на горячем асфальте. Птицы начали клевать его, но он этого не чувствовал. Они оторвали себе по куску его плоти и улетели. Затем его окружили остальные зомби и стали жадно лапать его тело.

— Я ошибся, — сказал он им и поднял перед ними свои окровавленные руки. Они потянулись к его пальцам. — Цвет смерти не черный. А красный. Мне не нравится красный.

Он увидел, как зомби отгрыз ему указательный палец, прокусив сразу и плоть, и кость, а потом у него в глазах перед глазами померкло.

— Красное. Все красное. Весь мир мертв.

Позже, когда его душа покинула тело и им овладела другая сущность, он понял, что был прав.

Дорогой Дэнни,

Не знаю, зачем это пишу, потому что даже когда я тебя найду, то не дам тебе это читать. Или, может быть, дам, когда ты подрастешь и сможешь понять. Наверное, я пишу просто, чтобы мне самому стало легче. Я все время о тебе думаю и что-то запоминаю.

Я скучаю по тебе, сын. Очень скучаю. Такое чувство, будто у меня что-то вырвали из груди и в ней осталась огромная дыра. Я ощущаю в себе эту дыру. И она болит. Я к этому ощущению привык. Я испытывал его каждый раз, когда отвозил тебя домой (то есть туда, где ты жил с мамой и Риком, — я не считал это твоим домом), и всякий раз, когда тебя не было рядом. Когда лето заканчивалось, я заходил в твою комнату, садился на кровать, смотрел на твои игрушки, книги, кассеты и знал, что они так там и пролежат, никому не нужные, пока ты не вернешься.

Иногда по ночам, пытаясь уснуть, я думал о тебе и вдруг терял способность дышать. Кэрри называла это паническими атаками, но дело было не в них. Я скучал по тебе постоянно и чувствовал себя опустошенным.

Сейчас еще хуже. Иногда я чувствую себя так же, как эти зомби. Произошло много плохого, Дэнни. Кэрри умерла и твоя сестричка тоже. Помнишь наших друзей Майка и Мелиссу? Они тоже умерли. Нашего дома больше нет, и я сомневаюсь, что мы когда-либо сможем туда вернуться. Жаль, я не додумался захватить что-то из твоих игрушек, когда уходил. Но когда я тебя найду, мы первым делом отправимся в магазин игрушек и в этот раз ты возьмешь там все, что захочешь. И нам не придется думать, смогу ли я это себе позволить. А потом мы найдем магазин комиксов, и там тоже возьмем все, что ты захочешь.

Мы отправимся туда, где безопасно и нет чудовищ.

Я иду к тебе, Дэнни, и мне нужно, чтобы ты продержался еще немного. Побудь сильным и смелым еще чуть-чуть. Папочка идет к тебе, и я знаю, ты это знаешь. Я знаю, ты сидишь на чердаке и ждешь меня.

Прости меня, Дэнни, что не мог всегда быть рядом. Я этого хотел, но не мог. Я никогда не говорил плохо о твоей маме и не хочу начинать сейчас, но надеюсь, ты понимаешь, почему меня не было, и все равно будешь меня любить. Сейчас тебе может быть тяжело, но когда-нибудь, я знаю, ты подрастешь и поймешь. Знаю, мама с Риком могли что-то тебе рассказывать, но ты умный мальчик и, я уверен, сам разберешься. И поймешь, почему меня не было рядом.

Но клянусь тебе, Дэнни, больше я никуда не денусь. Не будет больше ни судов, ни адвокатов. Я твой отец и я тебя люблю, поэтому, когда я тебя найду, то никогда больше не оставлю.

Я приду уже скоро, обещаю. Раньше доехать из Западной Виргинии в Нью-Джерси можно было за один день, но сейчас требуется чуть больше времени. У нас случились неприятности и произошло кое-что плохое. Я уже рассказал тебе про Кэрри и ребенка — их гибель почти сломала меня. Если бы не ты, Дэнни, точно бы сломала. Я бы уже сдался. Но я не сдался, потому что у меня есть ты. И я не подведу тебя снова.

У меня появился новый друг, его зовут преподобный Мартин. Думаю, он тебе понравится. Он хороший человек и говорит, ему не терпится с тобой познакомиться. Но у нас тут, как я уже сказал, случилось кое-что плохое, и мы задерживаемся. У нас было еще два друга — мужчина по имени Делмас и его сын Джейсон.

Мы думали взять их с собой, но теперь они не смогут с нами поехать.

Мы уже собираемся выезжать. Мартин сейчас спит, и я, как допишу, тоже немного посплю. По крайней мере, попытаюсь. Хотя я спать не хочу, даже часик, потому что это будет лишний час вдали от тебя. Но я устал, Дэнни, и ничего не могу поделать. Я очень устал.

Но когда проснусь — то все, хватит. Больше никаких задержек и накладок. Я иду, Дэнни. Папочка идет, а ты держись. Ты должен быть сильным. Я скоро буду, обещаю. И когда я приеду, то сразу обниму тебя крепко-крепко. И никогда не отпущу.

Люблю тебя, сын. Люблю больше бесконечности.

Папочка

Перед тем, как двинуться дальше, они похоронили Делмаса и Джейсона рядом с Бернис. Мартин произнес над их могилами молитву, а Джим с помощью досок из амбара и банки с краской соорудил два импровизированных надгробия.

— Наверное, это было не очень умно́, — заметил Джим. — Я имею в виду то, что пожилой человек с больной спиной и человек, которому недавно прострелили плечо, копали могилы. Не говоря уже о том, что мы на этом потеряли много времени.

— Мы поступили правильно, — ответил Мартин.

— Наверное… — Джим кивнул в ответ.

— Мы совершили много ужасных вещей, чтобы выжить. А мелочи вроде этой помогают нам сохранить в себе человечность.

Покинув ферму Кленденанов, оставив позади одинокие, печальные могилы хозяев, Джим и Мартин вернулись на трассу через лес. По пути им встретилось несколько зомби, и они уничтожили каждого из них. И священник, и строитель постепенно превращались в опытных стрелков.

— Практика ведет к совершенству, — пошутил Мартин.

Джим ничего не ответил. После самоубийства Джейсона Мартин заметил в поведении своего спутника перемену. Он стал тих и немногословен. Погрузился в себя.

Им пришлось идти от 64-й магистрали к тому месту, где она соединялась с 81-й, прежде чем они нашли подходящий транспорт. На это ушел еще один день, и Джим сильнее замкнулся в себе.

Когда они наконец нашли машину с ключами — старый серый «бьюик», — то были вынуждены пуститься в путь уже в темноте. Джим предпочел не включать фар, заявив, что иначе они станут маяком для всех тех тварей, что сейчас рыскали в ночи. Мартин нехотя с ним согласился.

К счастью, полосы на трассе были широкими и большей частью свободны, поэтому препятствий они не встречали.

Останавливаться, чтобы поспать, Джим отказался, и Мартин задремал на пассажирском сиденье, как только Джим пообещал ему, что разбудит, если почувствует усталость.

В машине было душно, и Джим опустил стекло, позволив прохладному ветру трепать его волосы. Ночь стояла тихая. Ни грузовиков, ни машин на встречной полосе. Ни светящихся остановок с придорожными кафе. Ни жужжания насекомых, ни гудков клаксонов, ни бормотания радио, ни гула самолетов.

Мертвая тишина. Мартин заворочался на своем сиденье.

— Спите-спите, — мягко проговорил Джим. — Вам нужен отдых.

— Нет, я все. — Мартин потянулся и широко зевнул. — Почему бы тебе не пустить меня за руль ненадолго? А сам отдохнешь?

— Я в порядке, Мартин. Честно говоря, мне сейчас лучше быть за рулем. Это отвлекает от мыслей.

— Джим, я знаю, сейчас все выглядит печально. Но ты должен доверять Господу.

Джим хмыкнул:

— Мартин, вы мой друг и я вас уважаю, но после всего, что мы видели, я не уверен, что до сих пор верю в Бога.

Мартин пристально смотрел на него.

— Ничего. Тебе не обязательно верить в Бога, Джим. Просто знай, что Он верит в тебя.

— Вы серьезно? Это же так избито.

— Избитая фраза — не значит лживая.