Разящий клинок - Кэмерон Майлз - Страница 60

Пыль, поднятая бучей, оседала, и видимость улучшалась. Морейцы были разбиты наголову — разогнаны или, в центре, порублены. К стратегу подступало больше дюжины воинов Красного Рыцаря. Ему пришлось крикнуть, не снимая шлема, и получилось глухо:

— Стоять, где стоите!

Стратег огляделся, зарычал и прыгнул. Его увесистый меч пал, как молния...

...на скрещенные кисти Красного Рыцаря с кинжалом в качестве стальной перекладины. Проклиная раненое бедро, Красный Рыцарь с усилием подался вперед, на мгновение выпустил кинжал из левой руки, поймал клинок противника и резко крутанулся на месте. Нечаянно, внезапно хапнув воздух и споткнувшись, из-за чего стало ясно, какую боль причиняет ему бедро, он расцепил кисти и одним плавным движением вырвал у морейца меч, а ему самому сломал локоть.

Не щадя ни бедра, ни противника, Красный Рыцарь сделал очередной шаг. Держа врага за сломанную руку, он раскрутил его — впечатал в землю стопу между его ног и поверг врага наземь к своим, закованным в сталь.

— Сдавайся, — повторил Красный Рыцарь, задыхаясь от боли и всячески ее пряча.

— Сдаюсь, — выдохнул мореец.

Сэр Алкей занялся пленными, а лучники принялись грубо и деловито разорять морейский стан. Капитан дал им на это час, и никто не собирался оставлять после себя ни единого серебряного сольди. Сундуки вытряхнули, одежду распороли, палатки повалили.

Сэр Алкей заблаговременно уведомил капитана, что находившиеся в лагере женщины были, скорее всего, женами страдиотов, а не потаскухами. Ратники, которыми командовала Изюминка, окружили их и свели в загон, где морейцы держали запасных лошадей. Если женщины и расценили это как милосердное избавление от насилия и лютой смерти, то благодарности не выразили. Наоборот: они вопили, галдели и бранились. К счастью, лишь очень немногие воины владели архаикой.

Войско захватило все подводы и вьючных животных.

Капитан оказался едва ли не единственным, кого ранили. Он стиснул зубы, превозмогая боль; впитал яркий солнечный свет и пропустил его через новоприобретенные лекарские заклинания в попытке залечить травму, но либо он делал что-то неправильно, либо его состояние ухудшалось.

— Я-то поверил — вот она, славная битва, хотя и день никудышный, — посетовал Плохиш Том. — А зрелище вышло жалкое. Лучше уж мне вернуться и продолжить воевать с Дикими.

— Том, нас же втрое превосходили числом. Чего тебе надо? Мы застигли их врасплох. Вряд ли нам еще раз так повезет.

Капитан поморщился.

— Он ткнул копьем в твоего коня? Умно, — усмехнулся Том. — А грохнулся ты скверно. Не был к такому готов.

— Это было совершенно не по рыцарскому закону, — сказал Майкл. — Вот, я добыл вина, и оно поистине недурное.

— Да у тебя, мне сдается, законы немного другие, — заметил Том.

— Что, обязательно было нужно ломать ему руку? — спросил Майкл.

— Он собирался меня убить, — сказал капитан.

Том рассмеялся.

Когда час прошел, войско двинулось на запад в обход стен, сопровождаемое сотней пленных и двадцатью новыми подводами. А следом летели только проклятия тысячи вдруг оказавшихся не у дел и обездоленных женщин.

Дорога была превосходная, но еще не закончился день, когда войско увидело основную армию герцога Фракейского, которая выстроилась перед воротами Ареса в боевом порядке. Морейцы ждали чего-то подобного, и, когда в миле от них над невысоким хребтом, что выходил на древнее поле, показался передовой отряд Красного Рыцаря, морейская армия подалась назад, не позволяя обойти себя с флангов.

Ряды морейцев были втрое длиннее и глубже. У герцога Фракейского имелось четыре неплохих пехотных отряда — в доспехах, с длинными копьями, с лучниками в пятом и шестом рядах; все они расположились в центре. Слева у него стояли дюжие тяжеловооруженные воины, похожие на альбанцев, а справа — страдиоты, подпираемые с правого фланга истриканцами.

Истриканский отряд деспота растекался все дальше вправо по траве бескрайнего, как могло показаться, поля Ареса, галопом огибая фланг войска Красного Рыцаря. Оно же в ответ построилось узким прямоугольником с обозом в центре.

— Я чую их магистра, — сказал капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.

Подъехал сэр Йоханнес.

— Мы должны отступить и защитить наш фланг, — сказал он.

— Надо угостить их ясеневыми стрелами, а после — атаковать, — возразил сэр Томас.

Капитан поднялся в стременах, и бедро протестующе взвыло. Его уродливый позаимствованный конь вообразил, будто волен избавиться от нежеланного седока, и подскочил на всех четырех, но капитан его свирепо осадил.

Сэр Йоханнес кашлянул.

— Командир, люди устали, у нас сегодня уже был бой, а враг и числом нас превосходит, и обучен, да и вооружен лучше. Я, соответственно, предлагаю...

— К хренам собачьим, — сплюнул Том. — Мы с ними справимся. Йоханнес прищурился.

— Том, ты не настолько умен, как считаешь. Это глупость. Может быть, мы и победим. Положим уйму наших ребят в пыли — и ради чего?

— Вардариоты врежутся в его фланг — и готово, кампания выиграна, — сказал капитан.

— Или не врежутся, и нас выпотрошат. Кому какое дело? Нам заплатят и так, и так. Христос распятый — мы же наемники! Что на вас такое нашло? Сейчас отступим, а завтра прогоним его при подмоге с флангов этих наших как-их-там-звать.

Капитан взглянул на него как на пустое место.

— Мы прикроем фланги фургонами. Выступайте.

— Тебе, спесивый щенок, просто хочется похвастать двумя победами за день. А люди погибнут за твою... твою... — Йоханнеса распирало от праведной ярости профессионала.

— Он недоумок, это правильно сказано! — хохотнул Том. — Но держи свое мнение при себе, малыш. Нам предстоит бой.

— Смотрите! — вскричал деспот. Он вытянулся над холкой коня и показал на врагов. — Он захватил обе наши иконы! Цукес нас предал!

За свою боевую карьеру герцог не выиграл всех битв, но почуял неладное. Он привстал в стременах.

— Вздор! И произносить подобное вслух не делает тебе чести.

Он поднял руку козырьком и посмотрел на сверкающие сталью ряды своих новых противников. Вардариоты покамест оставались надежно укрытыми за городскими воротами.

Магистр начал стягивать силы. Эманации покрылись рябью и напряглись. Он был не единственным магом на поле битвы, а рана, полученная от главного императорского шпиона и телохранителя, отвлекала его и ослабляла чары.

— С ними могучий маг, — процедил он. — Боже, милорд, их двое! — Он запыхтел, как после долгого бега. — Нет, четверо. Может быть, пять! Во имя Парфенос-Девы, милорд!

— Он победил Цукеса, и у него есть другое войско. Это не все его копья, он кое-чего не показывает, — отозвался герцог. — Тем не менее он варвар, а мы — нет. Давайте его подвинем!

Он махнул своим знаменосцам. Трубачи вскинули туровы рога, и раздавшийся звук был подобен реву порождений земель Диких.

Морейская армия двинулась в наступление. Ее состав производил сильное впечатление: наемные рыцари — слева, пять крупных отрядов пехоты — в центре и герцог со страдиотами — справа, а сзади в нескольких сотнях ярдов шла тонкая вторая шеренга: в основном захудалая конница и охрана, но это был какой-никакой, а все-таки второй ряд.

Армия была невелика, и герцог воспользовался возможностью произнести короткую речь, а потому выехал к центру, откинул верхнюю часть стального шлема и приподнялся в стременах.

— Соратники! — прогремел он. — Эти чужеземцы не лучше варваров, которые пришли забрать наше добро и дочерей, а нас превратить в рабов, когда лордами были наши отцы! Этот наемник держится только на своей самоуверенности! С нами Бог! Ступайте же с Богом!

Войско взревело. Копейщики, находившиеся по центру, — ветераны, служившие герцогу с первых дней его правления, — воздели на копьях позолоченные шлемы и проскандировали его имя, величая императором.

Легким галопом герцог Андроник вернулся к своему небольшому штабу и подал знак сыну.