Тысячелетний воин Ярополк (СИ) - Осипов Игорь - Страница 67

– Так мы на сегодня ночью видели ещё одного такого. Токмо от любви он совсем умом тронулся. С трупом в обнимку по двору бегал и кричал: «Он идёт! Он идёт!»

Воевода медленно встал со своего места и так же медленно подошёл ко мне, потом поправил ворот моей одёжи.

– А где он сейчас? – тихо спросил чародей, пристально глядя мне в глаза.

– Ну так, убили его.

Щека воеводы дёрнулась, а в голосе отчётливо послышался отзвук властного недовольства, отчего действительно поверилось, что сей человек не просто так имеет высокий чин. И сдаётся, врагов он убил не меньше моего.

– Зачем убили?

– Ну, не мы его убили. Та же сучка, что прикончила полицейского полковника. Я её хотел догнать, но не успел.

– Живьём взять надо.

– Убийцу? Не получится. Слишком опасная, похуже Соловья-разбойника будет. Но голову постараюсь принести.

– Упыря, который твердит о пешеходе, из-под земли достать.

– Егор Олежич, – тихо произнёс я, легонько оскалившись, – зачем ругаться? Я и так сделаю что могу.

Я ожидал, что воевода вспылит, как князь или его сын в мою древнюю бытность, но он сделал глубокий вздох, нарочито широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

– Да, ты прав. Злость сейчас ни к чему. Но упырь нужен.

Я кивнул и пошёл к выходу. Здесь мне больше делать нечего. С девушкой не поговорить о прошлом. С чародеем тем более. Лишь у порога остановился и буркнул через плечо.

– Горюшко моё, ты остаёшься или идёшь?

– Иду, – вздохнула лесная дева, – только пользы от меня не будет. Я выжата досуха.

– Я с тобой! Можно?! – звонко прокричала Муркина, бросившись к выходу, но её одёрнул воевода.

– Марина?

– А че я буду сидеть взаперти! Я же в его команде! Сами приглядывать озадачили, а я такая приглядучая, аж самой страшно!

– Иди, – махнул рукой Егор Олегович и снова сел на стул.

Я быстро пошёл длинными коридорами, пару раз поздоровавшись со встречными людьми. Дорогу помнил звериным естеством, а ноги несли сами, позволяя голове подумать. Но мысли были невесёлые. Неужели богиня луны, которую всегда почитали, как саму ночную нежность и воплощение женских ласк, перешла на сторону тёмных богов? Ведь ночь не зло сама по себе. Зло – это отсутствие света. А луна свет даёт. Но воевода прав, упыря найти нужно, только где его искать?

Руки сами вытащили из кармана смартфон и пролистали заказы. Там была всякая мелочь вроде анчуток на чердаке, заигравшихся через меру лесавок в парке и говорящих кошек, пугающих поздних старушек своим хохотом и бранью в форточки. Ладно, доверимся чутью. Подумав так, я остановился и повернулся. Гореслава еле плелась, словно крестьянка после долгой страды в поле. Пришлось подхватить её на руки. Так и пошли. Я с лесной девой и Муркина, ловко шоркающая пальцем стекло смартфона. Завидую я ей, дитю нынешнего времени. Но ничего, читать выучился, слова «кампутер» и «соцая сеть» тоже запомнил, значит, шаг в нужном направлении сделал. И шаг к мечте тоже.

А что за мечта ныне? Стать лучшим охотником? Уже не хочу. Найти женщину и семью? Уже нашёл. Скопить золото на мацацикл? Это не главная вещь в жизни. Избавиться от проклятья?

Я сперва поглядел под ноги, потом на лицо Гореславы, а после вперёд, где начинал рдеть рассвет.

А оно мне мешает? Да не очень.

Я криво и зловеще улыбнулся.

Я хочу найти ответы. И не быть на поводке у богов. А для этого сперва-наперво надобно решить задачку с умалишёнными упырями...

* * *

– Добрейшая, – прошептал Снот, вжав голову в плечи и провожая взглядом широкоплечего оборотня с леди на руках, – тролл киллер с эльфийкой ушли, но внутри ещё вампир и архимаг. Как вы хотите девчонку украсть?

Они сидели в кустах и наблюдали за входом. Уже целый час наблюдали.

Сальпа сняла с плеч рюкзак, поставила перед собой и потянула за шнуровку. А потом достала огромное яйцо с пульсирующим внутри существом.

– Им будет не до нас. Мы будем спокойно прошли. Будем спокойно взяли.

– Фа-а-ак, – протянул гоблин, а когда на ладони пожирательницы оказалась ещё и горсть зачарованных монет, скривился, зажмурился и потянулся за ножом, чтоб резать ладонь.

«Когда же это кончится?» – подумалось ему.

Летнее рассветное солнце, стремящееся побыстрее вскарабкаться по полоскам немногочисленных тонких облаков на небо, блеснуло ярким краешком в зазоре между высокими домами. Улицы ещё оставались пусты, и лишь редкие машины да одинокая женщина, спешащая куда-то в такую рань, были видны. Ветер тоже ещё спал, отчего на деревьях, где чирикали мелкие птахи, не шевелилось ни листочка.

Громадное здание центра социализации скрылось за поворотом, оставив странный осадок на душе. Было очень жалко девушку Алёну, которую боги решили использовать вместо червячка на крючке. Человека силой выдернули из привычной жизни, взболтали ложкой рассудок, словно похлёбку в горшочке, и насыпали туда как сухарей чужих воспоминаний. Я тысячу лет бродил по лесу и убивал всех встречных и поперечных, но её участь казалась мне ещё страшнее, ибо наживке не полагается надеяться на жизнь и свободу.

И хотя в старые времена, ещё до бытности чудовищем, не все бояре или купцы считали чернь и челядь за людей и не ценили их жизни, Тихон учил тому, что даже раба пнуть без причины – не есть добро. Строгость и презрение к низшим – разные вещи. Да и жизнь такова, что сегодня ты князь, а завтра пленник у врага. И потому я не привык испытывать ненависть и злобу попусту.

Муркина брела следом и, наверное, уже не рада тому, что увязалась за мной.

– Ярик, – позвала она меня, обогнав и теперь идя задом наперёд. – Ну где, всё-таки, будем искать этого вампира? Вампиры, они такие… на дороге не валяются.

Я поморщился.

– Будем непрерывно смотреть заказы, и у воеводы Соснова почаще спрашивать, и если появится, то бежим на место, несмотря ни на то, в какой части города он, ни на то, в какое время дня и ночи появился.

– Бли-и-ин, а если не появится?

Я не ответил, а Муркина замерла у куста, в глубине которого щебетал ранний воробей. Девчурка тряхнула головой и тихо выругалась.

– Я с ума схожу. За лазерной указкой кидаюсь. На птичек заглядываюсь. Скоро в коробке спать начну.

– Я тебе куплю коробку, – усмехнулся я, поудобнее перехватив молча лежащую на моих руках Гореславу.

Та глядела в небо и, казалось, даже не слушала наш разговор.

– Не смешно, – продолжила Муркина, – я же не кошка. Я человек.

– Кошка, – произнёс я. – Оборотень всегда перенимает часть звериного естества. То, что я сейчас не похож на медведя, ещё ничего не значит. Зимой буду либо сонный, что не добудишься с утра, либо ходить злой и искать, что поесть. Наверное. Я почти не помню свой проклятый тысячелетний сон.

– Я тебе на днюху тысячу свечек закажу, – засмеялась Муркина, а потом замерла, с недоумением зашевелив своими большими кошачьими ушами. – Гремит что-то.

– Где?

– Там. У центра социализации.

Я вслушался и вскоре тоже различил грохот, словно кто молотом по тонкому железу бил и горшки ломал. А вскоре поморщился от острой боли, которая коротко резанула голову, как гвоздём. И от этой боли на языке остался привкус волшебства. Сильного волшебства. Сложно объяснить, как и с запахом чародейства, но это было.

– Живо туда.

Я сразу перешёл на бег, а Гореслава вытянула шею, вглядываясь в уходящую за поворот улицу.

– Опусти, – произнесла лесная дева.

– Ты же идти не можешь.

– У меня нет почитателей, чтоб питаться их силой, но вот так, на руках у тебя, немного подзаряжаюсь, как от солнечной батарейки. Просто ты искренен. И я тебе действительно нравлюсь.

Я не стал что-либо говорить и просто поставил Гореславу на ноги, а после потянул за руку вслед за собой. Хотя не понял, кто такая батарейка, и при чём тут солнце. И даже не стал спрашивать, откуда она нынешнее слово взяла, помнил, что дева похитила не только тело, но и часть памяти той мертвячки. Ну как похитила, взяла, что плохо валялось.