Тот ещё подарочек (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" - Страница 55

— Но попахивает дискриминацией.

— Ой, только не надо оправдывать их. — Я встала с кресла, держа планшет в одной руке, отправила проект отцу на почту. Как освободится, прочтёт. — Они больные, ши Бурель, а значит, не могут приниматься здравые и взвешенные решения. Именно такие женщины нуждаются в сильном плече настоящего и любящего мужчины, которому нужны права и свобода, чтобы и нести ответственность за съехавшую с катушек бывшую покровительницу.

Прошла к столу и, отложив планшет, взялась за стакан. Пригубив молоко, продолжила дискутировать с вальяжно расположившимся в моём кресле дворецким.

— Посмотрите на моего папу, он прекрасный покровитель и отличный правитель.

— Без сомнений, вы правы, но его этому обучали, не каждый шиянарец способен вот так вот сразу перестроиться.

— Поэтому тест будет для всех желающих, и для мужчин тоже, — безмятежно пожала плечами. — Хочешь стать покровителем — пройди тест. Всё просто.

— И кто же будет составлять тест, а также оценивать?

— Составят специалисты, психологи, а оценивать будет программа, чтобы никакого человеческого фактора. Как на права сдавать, прошёл тест — молодец, вот тебе корочки и права с обязанностью, не прошёл, — поджав губы, развела руками, — до свидания. Всё просто.

Бурель усмехнулся, да так красиво и завораживающе, что про молоко я тут же забыла. Резко захотелось поцеловать его губы, прижаться, а может даже оказаться на коленях этого очаровательного мужчины, который размышлял над моими словами.

— В этом есть смысл, но всё же очень большой риск навлечь на себя недовольство общественности. Законы Шиянара незыблемы — женщина священна. Она мать, дарующая жизнь. Мудрая…

— Добрая и справедливая, — подхватила я, вновь возвращая своё внимание к молоку.

Все эти постулаты я выучила с детства, бабуля Желиана мне их как колыбельную на ночь повторяла. Вот только ситуация на Шиянаре давно требовала перемен, да и Дашке нужен был именно покровитель. Ну честно, какая из неё покровительница? Наш гений любила спокойствие и тишину. Так что я планировала дать ей именно то, что она так любила, а вот зачем? Чтобы, наверное, не размножалась. Как бы я ни любила её, какая бы Лиза ни была мне лучшая подруга, а правде в глаза смотреть стоило. Дашка опасна тем, что непонятно кого она родит, когда придёт её время. Лучше, чтобы рожала она от манаукца, а, не приведи Господь, не от унжирца или нонарца.

Я не расистка, мне даже земляне импонировали, естественно не все, а единицы, например мама и бабушка Оксана. Дело даже не в чистоте крови, а менталитете инопланетников. Каждая раса хранила в себе не только светлую сторону, но и тёмную. Манаукцы со своей тьмой всегда в вечной, но успешной борьбе.

— Только для большинства покровительниц это уже в прошлом. Больные извращенки, они сходят с ума, упиваются своей властью, издеваются над мужчинами. Поэтому я делаю то, что делаю. Вы всё ещё желаете видеть меня своей шияматой? — спросила я у притихшего Гри, опуская пустой стакан на поднос.

— Теперь еще больше, — выдохнул Бурель, словно просыпаясь. Встал, обогнул край стола, остановился возле меня. — Вы очень бесстрашны, моя янара. Я покорён вами, хотя казалось уже некуда. Я с вами. Распоряжайтесь мной как пожелаете.

Я чуть расстроенно выдохнула, опустив глаза, почесала ноготком бровь.

— Я думала вы другой, — честно призналась. Нет, ну неужели он всё же подкаблучник, тот, кто улетает за край Вселенной от кайфа, когда женщина приказывает мужчине, полностью контролируя все аспекты его жизни. Очень плохо. — А вы их этих.

Хотела было уйти, но Гри за плечо развернул к себе и сурово спросил:

— Из каких этих? Я, кажется, доказал вам сегодня, что я хочу вас, вы мне не безразличны, и я на всё готов ради вас. Я вас люблю, поэтому и не бегаю за каждой юбкой, и я точно не из этих. Меня такие намёки оскорбляют, янара.

— Да какие намёки! — возмутилась в ответ. — Хочу дать вам свободу, а вы! Подкаблучник и бесхребетник! — выпалила и вновь попыталась вырваться из рук Гри, который в изумлении поморгал несколько секунд, затем рассмеялся, чуть не хватаясь за живот, а потом и вовсе, как неадекватный, поцеловал меня, прижимая к себе.

— Моя янара, простите меня, я глупею рядом с вами. Конечно же, вы мой чистый ангел, сладкая девочка. Простите меня, простите.

Погладил по волосам, еще пару раз урывками поцеловал в губы и успокоился.

— Я не подкаблучник и уже тем более не бесхребетник, и я вас понял. Вы желаете, чтобы я стал таким же, как ваш отец. Каждая дочь мечтает о муже, копии своего отца. Как же я сразу не сообразил.

— Да нет, — попыталась я вырваться. — Я не это имела в виду!

Замуж за папину копию я точно не собиралась. Честно! Просто уму непостижимо, как это он так всё вывернул!

— Я всё понял, — покивал Гри, а я сдулась. Непробиваемый!

Даже неловко от того, что он действительно чем-то на папу сейчас похож, такой же хитрый и красивый. Улыбка лукавая. В алых глазах блестели хитринки, и я млела от нежных объятий и ласковых поглаживаний. Даже расслабленно прижалась к груди альбиноса.

Мария

Коридоры резиденции окутывала ночная тишина и полумрак. Тихие шаги и шорох одежды тревожной музыкой трогали моё сердце. Я шла за Гри, который не выпускал мою руку, тянул за собой и совершенно не в сторону моей спальни. Где Чия не знала, наверное, Бурель его отпустил. Мы, как чужие, пробирались в темноте, робко прислушиваясь к спящей резиденции. Свет из окон падал яркими квадратами на плитки пола, и я старалась не наступать на них.

Никого из прислуги мы не встретили. Роботы притулились по углам, мигая индикаторами в режиме ожидания. Я понимала, что по камерам охрана нас точно видела, в голове рождались картинки того, как буду объясняться с родителями, но всё же упрямо шла, заинтригованная Гри. Куда и зачем он вёл меня?

Как оказалось, в его апартаменты, точнее, небольшую комнату-студию. Здесь совмещалась и гостиная, и кухонная зона. Были еще двери, к одной из них меня как раз и подвели, она мягко отошла в сторону, и я замерла, вжимаясь в грудь Гри, который обхватил меня за плечи, поглаживая и успокаивая.

— Это всё для вас, моя янара, — объяснил очевидное Бурель, вводя в ещё больший ступор.

Его кровать была огромна и усыпана лепестками алых роз, сотня маленьких свечей рассеивала темноту, потому что автоматически, при нашем появлении, свет так и не включился. Плавная и трогательно-лирическая музыка еле слышно витала в воздухе.

Я обернулась к нему возразить. Слишком резко он взял старт. Только мы обсуждали законопроект, ну поцеловались несколько раз. Да, я немного увлеклась и расчувствовалась, но точно не собиралась провести с ним ночь! Слишком быстро!

— Гри!.. — начала я, но не закончила.

Он обхватил моё лицо ладонями, склонился и запечатал рот поцелуем, да таким откровенно властным, что дух захватило. Я вцепилась в его руки, задрожала от возбуждения, закрыв глаза. В крови словно бомбочки взорвались, и так жарко стало. Да-да-да, я хотела очутиться на этой кровати и обнажённой. И лгать себе я не умела. Весь день думала о волшебных ласках, о том, как глубоко проникали в меня красивые, аристократичные пальцы Гри. Я хотела опять испытать это, и чтобы он сдержал своё обещание, мне нужны ощущения его губ там, внизу!

— Не бойтесь, янара, я не переступлю черту, если вы не захотите.

— Правда? — робко уточнила, потому что в себе я была совершенно не уверена. Я бы точно преступила, и всё из-за того, что чувствовала к нему сейчас. Волнение, ожидание чуда, наслаждение от того, что мы вместе, одни в такой романтичной обстановке.

— Правда. Одно ваше слово. Решать только вам. Но я обещал вам…

— Я помню, — остановила я его, уткнулась в плечо, переводя дыхание.

Гри расстегнул моё платье и осторожно освободил плечи.

— Вы идеальны. Ваша кожа безупречная. Вы совершенны, моя янара.

Я никогда не видела, чтобы отец целовал маме руки. Гри же выцеловывал мне каждый пальчик, каждый сантиметр кожи. Это было невероятно трогательно, чувственно, по-особенному интимно. Он шептал о том, как восхищался мной. Он следил за мной каждый день и мечтал по ночам. Его преследовал мой образ, и это дар, щедрый подарок, что я позволила ему себя коснуться, доверилась ему.