Любовь оборотня (СИ) - Коллектив авторов - Страница 15

А ей совсем не до меня. Скоро Катя предложила развернуть парус:

— Так и быстрее и легче.

Не знаю, почему на этой лодке оказался настолько непослушный парус. Он трепыхался, не подтягивался и не разворачивался. А наша лодка двигалась даже не зигзагами, а просто неимоверными прыжками, как необъезженный скакун.

Катя мужественно и вполне добровольно уселась за руль и мы, дружными усилиями, причем неоднократно, едва не опрокинули лодку. А Катя кричала сквозь порывы ветра:

— Ну что же ты?

А я скромно отвечал:

— У нее старая конструкция, сейчас такие не делают.

— Ну чему тебя в школе учили? Наплодили инженеров, а отдуваться нам — работникам сферы искусства. Балбесы, а не специалисты.

Интересно, к какой сфере относились ее балбесы? Я отвернулся и продолжал с остервенением развязывать какой-то странный узел, когда услышал голос совсем рядом:

— Ты что обиделся?

— Еще чего. Буду я на всяких кошек обижаться.

Голос, сравнивающий меня с сундуком с усохшими мозгами и гуманоидным гиппопотамом, уже слышался где-то на носу лодки. Мне пришлось остаться одному со своими сомнениями, страхами и желанием спрятаться. Только где? Я до сих пор с ужасом вспоминаю всю непонятную композицию из веревок, паруса, палок и мачты. И все же, раскачиваясь из стороны в сторону, лодка куда-то плыла. Причем, она ещё и набирала при этом скорость. Примерно через час, когда мои руки от постоянного напряжения начали дрожать как у настоящего алкоголика, впереди показался маленький остров, заросший кустарником. Но нужно ли делать высадку здесь?

Обстоятельства решили вопрос за нас. При подходе к острову без особого удара лодка стала скрести дно — мы вышли на прибрежную мель. Окончательно наше плавсредство застряло метрах в двадцати от береговой полосы. Оставаться в раскачивающейся лодке требовала логика, но мы все равно решили рискнуть и спрыгнули в бегущие к берегу невысокие волны.

Пришлось идти по колено в холодной воде и опять без особой надежды согреться. Когда подходили к берегу, налетел сильный порыв ветра. Я оглянулся, наша лодка благополучно снялась с мели и побежала под своим вертлявым парусом куда-то вдоль острова. Догнать ее уже не было возможности. Если бы не вода, я тут бы и сел. Еще через несколько минут мы вышли на покрытый песком, кустарником и даже местами травой остров. Вдалеке дополнительно торчали три одинокие сосны. Ветер заметно усилился, и Катина юбка начала раздуваться небольшим колоколом. Я попробовал пошутить:

— А зачем ты корабельный колокол утащила?

Не шутите над женщиной, когда она начинает входить в отчаянье, лучше посочувствуйте. Я получил почти по заслугам:

— Мужчине, который профукал лодку, лучше было бы помолчать. У меня же был шанс скормить твою бестолковую голову этим существам.

Транслировать остальные фразы нет смысла — просто мы поругались. Все-таки, кошка из нее получалась гораздо лучше и добрее. Сдуру я ей об этом и сказал. Даже сквозь порывы ветра, наполненные водяной взвесью, в меня полетели искры и целые стрелы ненависти и пламени. Не будь вокруг столько воды — наверное, я бы серьезно обгорел.

Не могу сказать, сколько это продолжалось. Кажется, что хочется заверить все живое в округе, что я виноват, сделал ошибку и больше не буду. И совершенно позабылось, что перед тобою не просто женщина, а практически мифологическое существо. И даже страшно произносить это слово — оборотень. Не могу вспомнить, поджимал ли я ушки в этот момент. Но мне от всей души хотелось, чтобы она меня простила. Вот так просто, не разбирая — виноват ли я, или нет. А когда раздался ее громкий смех, я откровенно растерялся. Нет, вы можете прожить на этом свете тысячи лет, но вряд ли простому человеку хватит времени понять женщину. И не надо ссылаться на великих ловеласов и прохвостов из прошлого — никто так и не подтвердил стопроцентную правдивость их историй. И где, наконец, справка, а были ли они людьми. А может это тоже какие-то демоны, оборотни или, наконец, переодетые женщины. Да-да, как раз-то они великолепно знают все о женщинах.

А из знакомой мне классики могу сказать следующее. Смех означает одно из двух — либо я прощен, либо Катя осознала, что воевать с самым верным союзником и глупо, и невозможно. Итак, нас ожидала слава Робинзонов, осталось выяснить: кто Робинзон, а кто Пятница. Или нужно создать новую легенду и историю — про Робинзона и кошку.

Но скоро оказалось, что остров обитаем. Мы были здесь не одни — метрах в ста от береговой полосы разбрасывал по ветру искры то ли костер, то ли другой источник тепла. В любом случае — появилась возможность согреться. Не успев разглядеть сам костер, я сразу увидел одинокую фигуру, широкая спина которой позволяла предполагать в ней мужчину. Но истина оказалась очень далеко: по-китайски скрестив ноги, в огромном черном плаще перед нами сидел монстр с пухлыми губами и щеками, свисающие края которых лежали на его плечах. Он медленно поднял глаза на нас.

— И кто вас звал, спасатели?

Встретить такое мы не ожидали. А существо продолжало нас пилить, другого термина я не нахожу:

— Пропала одна лодка, а это невосполнимо. Вы пытаетесь найти то, что не видели даже мы последние сотни лет, и я не представляю, где оно может находиться.

Катя решила добиться информации хитростью.

— А как нам обращаться к вам?

— Зовите меня хозяином береговой полосы. Этого достаточно. Кого вы хотите найти?

— Нам нужны легенды-пожиратели других легенд. Они съели одну из легенд, которая знает правду.

— Она не знает правду, она легенда. Но легенды не любят бегать по морю. Ищите их на берегу. И почему ее вдруг сожрали?

— Но как нам туда попасть?

Монстр подумал и по его хлопку открылся огромный люк в подземелье. Он рассмеялся:

— Утопили лодку, теперь пойдете пешком.

По здравому рассуждению, спорить с ним было бесполезно. Мы, не успев согреться, двинулись к подземному ходу. Едва мы вошли в него, как люк сверху захлопнулся. А вообще-то, мы здорово струсили, ход вполне мог привести к несъевшим нас существам. Ведь они могли и опомниться. И, конечно, мы были счастливы, когда ход вывел нас… прямо на стрелку Васильевского острова.

Вы думаете, в последние годы кто-то в Питере хоть немного удивляется, когда два человека, мужчина и женщина, бегают в историческом месте города в весьма странной одежде, прыгают, кричат и обнимаются от радости. Хотя нет, несколько человек все-таки остановились и внимательно наблюдали за нами. Ах, да это же иностранцы. Довольные мы шли по настоящему центру вечернего города, украшенному светом фонарей и разноцветной подсветкой. Мы даже не удосужились спросить у людей, какой шел день и сколько было времени.

Как хорошо, что в кармане моей куртки всегда есть деньги. Как будто почувствовав это, Катя смотрела на меня умильным взглядом. Я рассмеялся, схватил ее за руку и потащил к ларьку на колесах. Отмечу маленькую неприятность в наших взаимоотношениях. Как только мы подошли к торговой точке, Катя посмотрела на наши сцепленные руки явно недовольным взглядом. Будто не бегали мы вместе под землею и водой.

Видимо, она быстро осознала двойственность положения и решила снять напряжение. Но как только Катя громко рассмеялась, буквально через несколько секунд собачий лай прервал наше разглядывание съедобных вещей на витрине. Если бы вы только видели, как бесновалась маленькая болонка. Сколько в ней было ненависти. Даже подбежавшей хозяйке было стыдно. Она быстро подхватила собачонку на руки и, извиняясь на ходу, потащила несносное животное к Биржевому мосту.

Катя вначале заметно расстроилась. Но как только я принял от продавца первую сосиску в булке, да ещё и обмазанную кетчупом, глаза моей спутницы приобрели красноватый оттенок. Она радостно вонзила свои зубы в это несомненно вредоносное для желудка сочетание ингредиентов. Да что там говорить — только остатки мужской чести и достоинства заставили меня уступить ей пальму первенства вместе с первой сосиской.