Нокаут. Часть 2 (СИ) - Мади Скайла - Страница 71

— Ты не хотел меня разбудить? Для этого, ты слишком громко стучал.

Разве? Может быть, я пьянее, чем думал. Уже забыв, о чём она говорит, я обнимаю её и вношу обратно в номер. Я закрываю дверь, сжимая её за талию и сильнее притягивая к себе. Я обхватываю её лицо своими ладонями и целую. Вкус её рта заставляет мой член болезненно напрячься. Она крепко обнимает меня, пока я целую её. Прикосновение моей девочки посылает жар по моему телу, когда она раскрывает губы и наши языки устремляются навстречу друг другу. Так же внезапно, как и начал, я прерываю поцелуй, держа растерянное лицо Оливии в нескольких дюймах от моего собственного, сверля ее взглядом.

— Оседлай меня, — выдыхаю я, отчаянно чувствуя, как ее тепло охватывает меня. — Сделай меня своим.

— Ты уже мой, — замечает она, а я качаю головой.

Я хочу, чтобы она заявляла свои права на меня так страстно, чтобы другие девушки могли бы чувствовать ее запах на мне.

— Тебе придётся доказывать это снова и снова всю оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы ты мне напоминала об этом всегда. Каждый раз, когда я буду забывать, напоминай мне так же, как это буду делать я.

Она делает глубокий, медленный вдох, и каждая секунда начинает ощущаться как маленькая вечность. Не ответив, она медленно, намеренно поднимается на цыпочки, чтобы поймать мои губы. Глубокий стон доносится из глубины моего горла, я стараюсь коснуться её везде, срывая изящные пуговки с ночнушки и освобождая её грудь от ткани. Я сдёргивая лёгкую ткань и нижнее бельё с её тела. Сколько трусиков мне ещё придётся снять, прежде чём до неё дойдёт? Может быть, лучше поставить знак «Наш дом — территория, свободная от трусиков».

Оливия с силой расстегивает рубашку, сдёргивая пуговицы. Тяжелые, они падают на пол со стуком. Кончиками пальцев она слегка дразнит горячую кожу моего живота, бёдер, а затем умело расстёгивает ремень и пуговицу на моих джинсах.

Я ласкаю её тело не только руками, но и ртом, и чувствую, как волна возбуждения проходит по ней. Я покрываю поцелуями её шею, губы, веки в том же ритме, что бьются наши сердца. Я сжимаю ее локти и отхожу назад, ведя за собой, пока мои икры не упираются в кресло и не падаю в него, утягивая О за собой. Она оседлала меня, а наши поцелуи становятся дикими, необузданными. Я обхватываю её грудь своими руками и ощущения её нежной молочной кожи запускают мурашки по моей. Я медленно спускаюсь поцелуями вниз по её шее и чувствую её судорожный вдох. Шелковистая нежность её складочек нежно трётся о мой член. Самый кончик моего пениса уже влажный от спермы, и Оливия слегка приподнимается, направляя мой член к своему входу. Когда тепло ее складок задевает мой член, наши бешеные движения останавливаются, и мы замираем, пойманные взглядами друг друга. Она смотрит на меня по-другому, не так, как раньше… ее нежного взгляда больше нет, яростное возбуждение раскрыло наполненные похотью глаза, и я уверен, что в моих она видит то же самое. Мои руки сжимают ее бедра, и я резко толкаюсь вверх, заставляя Оливию упасть вперёд. Она издает сдавленный стон, и я обхватываю ее затылок, прижимаясь к губам поцелуем, чтобы проглотить звуки удовольствия, которые она издает. Она ощущается потрясающе, настолько напряженной и готовой для меня, что я должен быть осторожен, чтобы не кончить прямо сейчас.

— Объезди меня, — требую я, сдерживаясь и позволяя ей взять контроль.

Она вздыхает и её дыхание касается меня. Стенки её влагалища дрожат и сжимаются вокруг моего члена.

— Чёрт, — стону я, откидывая голову на диван. — Сожми меня снова. — Её ноги напрягаются, а влагалище сжимается, она поднимается и снова опускается на член.

Сжимается. Расслабляется. Сжимается. Расслабляется. Жар нарастает внизу моего живота и катится по моему телу идеально — синхронизированными волнами. Я крепче обхватываю бёдра Оливии, она знает, как доставить мне удовольствие, как использовать свое тело, чтобы заставить меня кончить, и она становится лучше в этом каждый раз, когда мы занимаемся любовью. Оливия начинает терять свой ритм, поскольку стенки её влагалища напрягаются, и она приближается к оргазму. Я люблю это. Мне нравится, что я могу заставить её потерять контроль.

— Ты собираешься кончить? — спрашиваю я, и она прикусывает нижнюю губу, часто кивая.

— Чертовски тяжело удержаться, — выдавливает она.

Я подталкиваю её вперёд и кладу её на спину на диван. Она крепко обхватывает ногами мои бёдра и приподнимается на локтях, чтобы поцеловать меня. Её соки стекают по моему члену, и я легко двигаюсь в ней. Оливия издает глубокий стон, прежде чем упасть на диван, выгнув спину.

— Сет, — задыхается она. — Сет… Сет… — Она зовёт меня по имени, тяжело дыша, и секунду спустя стенки её влагалища сжимаются вокруг моего члена. Я вбиваюсь в неё ещё быстрее и яростнее, пока всё внутри меня не напрягается. Давление в моем паху растет до абсурдно высокого уровня, и моя голова наполняется белым шумом, когда я достигаю своего предела, проплывая через край, я стону и наполняю мою девочку горячей липкой жидкостью. Мои руки дрожат под весом, я нависаю над ней и сдаюсь, опускаясь на ее грудь. Оливия обнимает меня своими уставшими руками и целует мой влажный лоб. Я наклоняю голову к ней, и она медленно поднимает свою, чтобы поцеловать меня. Она лениво исследует мой рот губами и языком, и я силюсь не заснуть, пока она это делает.

— Я люблю тебя, — бормочу я, отстраняясь.

Оливия скользит по моей шее своими пальчиками.

— Я тоже тебя люблю.

Я горжусь собой за то, что я не настолько груб с ней, как хотелось бы моему телу и разуму. Я закрываю глаза, ощущая мир и покой. То самое умиротворение, которое я буду чувствовать, пока не одержу победу над Доном. Следующие две недели пролетят незаметно. Они не принесут мне ничего нового, но после боя мой мир изменится: к лучшему или к худшему...

И я молю Бога — или того, кто, чёрт возьми, слушает, — чтобы Дон, наконец, вылетел из моей жизни.

Глава 24

Оливия

Четыре недели. Я пробыла в Вегасе четыре недели, но, несмотря на это, мне кажется, будто пару дней. Все прошло так быстро, будто я моргнула и пропустила целые дни. За эти четыре недели не произошло ничего особенного, кроме того, что Сет сделал мне предложение и выиграл свой первый профессиональный бой. Этот бой, тот, что будет сегодня вечером с Доном, — первый раз в истории MMAC, когда профессиональный боец ММА будет сражаться с бойцом-любителем на арене такого масштаба. Мэндэлей Бэй… Я оглядываю большую арену. Она вмещает двенадцать тысяч человек, и я уверена, что занято каждое место, поскольку все хотят посмотреть матч-реванш между двумя соперниками. Воздух потяжелел от предвкушения. Я слышу смех и хихиканье зрителей в своем ряду. Он звенит вдоль сидений и отдается вибрацией в моем теле. Я не волнуюсь — не так, как все остальные. С каждым приступом тошноты во мне поднимается волна жара и грудь тревожно сжимается.

Селена сует мне под нос пакетик чипсов, и я отшатываюсь, качая головой. Мысль о еде прямо сейчас сводит мой и без того неспокойный желудок. Стул рядом со мной трясется, когда крупный мужчина садится рядом. Я никогда его раньше не видела, но на нем черная рубашка с надписью «Дон», и я довольно быстро решаю, что он мне не нравится. Любой, кто болеет за кого-то вроде Дона — идиот. Я смотрю вниз на свою рубашку и ухмыляюсь. Я счастлива, что надела свою рубашку с надписью «Сет». Я не носила ее с его первого боя в Портленде, штат Мэн, и подумала, что ему понравится снова увидеть ее на мне. Это могло бы немного ослабить его беспокойство, учитывая, что я не смогла увидеть его до этого боя.

Деррил хочет, чтобы Сет был взвинчен и готов к этому бою. Не спрашивайте меня почему, я понятия не имею.

Никто из них не делился со мной своими мыслями о боях, и я не особенно сопротивлялась до сегодняшнего вечера. Сет спорил с Деррилом, отказываясь покидать свою раздевалку, пока я не зайду туда, но Деррил все равно отослал меня. Он знает, что Сет не проиграет матч с Доном Расселом, и он хотел «показать старую школу», заставив Сета бить боксерские груши и прыгать через скакалки... чтобы разогреться перед боем. Если это имеет смысл... для меня особо не имело, но я согласилась с этим. Я отключаюсь, когда диктор начинает говорить, но в ту же секунду, как начинает играть знакомый ритм, мое тело заставляет меня снова настроиться.