Не по плану (ЛП) - Фантом Стило - Страница 69

Во время этих передач Лили много смеялась.

Троица вернулась на Пхукет, в поместье Кингсли. Им нужно было время, чтобы отдохнуть и полностью восстановиться. Раны Лили и Кингсли быстро зажили. Марк был ранен в плечо, но несколько раз. Связки и кости были в ужасном состоянии, он перенес несколько операций, незадолго до их поездки в Испанию.

Лили пришлось за него поволноваться. Месяц они провели на Пхукете, но Марк по натуре был активным, и бездействие сводило его с ума, а это, в свою очередь, сводило с ума всех остальных. Наконец, в один прекрасный день он объявил, что должен уйти, а потом посмотрел на Лили и просто сказал:

— У нас есть работа.

«У нас».

Такие простые слова.

Сначала было нелегко. Лили привыкла работать с Кингсли. Марк был совсем другим человеком. Каждому из них потребовался целый процесс переобучения. Они неоднократно спорили. Лили неоднократно задавалась вопросом, во что, черт возьми, она ввязалась, и стоит ли оно того.

Определенно, да.

Вместе они ездили по миру, вместе могли делать все, что угодно. Узнали друг друга по-настоящему, а не только как двух людей, попавших в отчаянную ситуацию. Она быстро поняла, что любит в нем не только Марселя Де Санта, знаменитого наемника, но и его самого. Ей нравилось знать, что он в любой момент прикроет ей спину. А когда исполняла свои заказы, нравилось осознавать, что ночью она вернется к нему. Нравилось с ним разговаривать и смеяться. Прикасаться к нему, когда ей заблагорассудится, и при этом не опасаться, что для этого нет веской причины.

Они не были теми, кем были когда-то в Африке, и уж точно не теми, кем были в Южной Америке и США.

Они стали чем-то гораздо большим. Чем-то единым. Чем-то нерушимым.

Кто бы мог подумать, что в убогом преступном мире наркобаронов, наемных убийц и главарей мафии два человека могут найти друг друга, долго друг с другом воевать, а затем влюбиться.

— Ты так притихла, я уж подумал, ты ушла, — прервал ее размышления голос Марка.

Лили обернулась и увидела, что он вошел в гостиную. Марк нес ее чемодан и, поморщившись, поставил его на пол.

— Ты снова повредишь плечо, — предупредила она, встав рядом с ним.

— Волнуйся лучше за себя, дорогуша.

— Ты шутишь? Кто ухаживал за тобой после каждой операции? Ты такой ребенок, ещё раз я этого не выдержу.

— Кто бы говорил! Твой материнский инстинкт, прямо скажем, не очень обострён.

— Я готовила тебе суп!

— Один раз. Все остальное время, как только выдавалась свободная минутка, ты уходила играть во Флоренс Найтингейл, — упрекнул ее он (Прим. Флоренс Найтингейл — сестра милосердия и известная общественная деятельница Великобритании).

У Лили отвисла челюсть.

— Ладно, во-первых, она была медсестрой, а я никого не выхаживаю. Во-вторых, прости, но я все еще чувствую своего рода ответственность за тех детей, которых украл Станковский! И если я могу помочь хотя бы некоторым из них вернуться домой, то я это сделаю! В последний раз ты сам там был, помнишь родителей? Мать рыдала. Я не могу не помочь, — объяснила Лили, сурово уставившись на него.

— Ах, чуткое сердце, убей меня.

— Просто перестань таскать тяжёлую хрень, ладно? Пожалуйста! Сделай мне одолжение! — вздохнула она, слишком уставшая и слишком заинтригованная домом, чтобы спорить с Марком.

— Ну, когда ты так мило просишь, — усмехнулся он.

Лили посмотрела мимо него в коридор и увидела, что его чемодан стоит прямо в дверях.

— Зачем мы сюда приехали? — спросила она.

Марк вышел в патио и жестом пригласил ее следовать за ним.

— Ты мне как-то сказала, — повторил он. — Что у тебя больше нет дома. Этого дома не существует.

— Я помню, — кивнула она.

— А потом, в другой раз, ты сказала, что твой дом там, где я, — он всё шёл и, мягко взяв ее за руку, потянул к краю бассейна.

— Да, потому что так оно и есть.

— Тоже самое я чувствую по отношению к тебе. До тебя у меня не было дома. И мне было плевать, что его нет. Теперь... ты для меня всё.

Лили широко ему улыбнулась.

— Вот видишь? Быть милым не так уж и сложно, — поддразнила его она, хотя на самом деле это было так трогательно, что в глубине души ей хотелось расплакаться.

Марк не был склонен к цветистой прозе и романтическим жестам, поэтому, услышав его слова, ее сердце было готово разорваться от счастья.

— Заткнись и не порть все, — проворчал он. — Я пытаюсь сказать... мне хочется большего. Хочется, чтобы у нас был общий дом. Я уже давно не снимал квартиру, и у меня никогда не было своего дома. Мне никогда не хотелось пустить корни. Я постоянно переезжал. Но ради тебя, дорогуша, я бы все прекратил.

Ладно, теперь она точно была готова расплакаться. Лили подняла на него глаза и постаралась сдержать слезы.

— Или мы могли бы переезжать вместе, — тихо сказала она.

Марк кивнул, обнял ее за талию, прижал к себе и повернулся к дому.

— Да, мы можем продолжать в том же духе. Но ты права — нужно какое-то время, чтобы мое плечо как следует зажило. Я сначала подумал, не снять ли нам виллу на курорте в Греции или пожить в каком-нибудь из домов Лоу, но потом мне пришла в голову другая идея. Почему бы нам не пожить в собственном доме? Поэтому я построил нам этот дом.

Лили ахнула и прижала руку ко рту.

— Не может быть! Зачем?! В смысле, не зачем, а... как?! Сколько это стоило? Ты не должен был этого делать! — бормотала она.

Марк громко рассмеялся.

— Ты шутишь? Деньги для нас не проблема, принцесса, — напомнил он ей.

Он был прав — уехав из Нью-Йорка, они разделили между собой алмазы, которые Кингсли предусмотрительно забрал из квартиры Станковского. Все эти камни, которые так долго не давали Лили житья, наконец-то пригодились. Алмазы разделили поровну. Кингсли более чем заслужил свою долю, и он с радостью ее принял, а затем завернул камни в бархатный мешочек. Больше она их не видела.

Часть, принадлежащая Лили, хранилась в банковской ячейке в Гонконге. Она продала только пару камней, чтобы отложить немого денег, которые затем положила на несколько разных сберегательных счетов в банках под разными именами.

У Марка были свои способы обращения с деньгами. Когда они вместе брали заказ, то делили вознаграждение пополам. Марк обычно вкладывал большую часть полученных денег в свою работу, обновляя оружие или оплачивая медицинские услуги. Лили никогда не спрашивала его, что он сделал со своей долей алмазов, потому что для нее это не имело значения. Она решила, что Марк куда-то их спрятал.

Судя по всему, он «спрятал» их в доме посреди пустыни.

— Поверить не могу, что ты это сделал, — прошептала Лили, оглядываясь вокруг.

— Ага, — он наконец отстранился и направился к дверям. — Потребовалось много времени. Было сложновато держать это в секрете и всем тут руководить. У нас есть собственный источник питания, а также солнечные батареи и колодец. Мы полностью отрезаны от мира — мне пришлось проложить эту дорогу, ее нет ни на одной карте. У нас тысяча акров земли, и мы находимся в самом центре.

Лили медленно развернулась, вглядываясь в горизонт. Вдалеке ничего не было видно. На долгие километры простирался песок. Это напомнило ей о том времени, когда они ехали через пустыню, а затем вломились в пустой дом и провели там ночь. Так давно, когда они только встретились.

У нее в голове что-то щелкнуло.

— Твою ж мать! — воскликнула она, повернувшись к нему лицом. — Мы в Африке!

— Да. Отсюда где-то, наверное, день езды от Касабланки, — кивнул он.

Лили обалдела.

— Позволь уточнить — ты купили тысячу акров земли в пустыне за Касабланкой?

— Ага. Я построил небольшую взлетно-посадочную полосу в паре часов отсюда. Там мы и приземлились.

— Почему Касабланка?!

— Потому что именно там мы стали теми, кто мы сейчас. Но в прошлый раз я все испортил. Теперь я все делаю правильно.

Нет, не обалдела. У нее просто снесло крышу