Вождь чернокожих (СИ) - Птица Алексей - Страница 2

После чего, заперли всю команду в трюме, где они стали ждать выкупа от владельца судна. Дни шли за днями, но никто не собирался их выкупать, а продукты уже стали заканчиваться. Наконец, в один из вообще не прекрасных дней, их вывели на палубу и провели аукцион по продаже пойманных дураков в разные руки.

Продавали всех белых. Чёрные были никому не нужны, либо смогли как-то договориться. После аукциона, они подгоняемые ударами приклада в спину, были сброшены в моторные лодки и с ветерком промчавшись по морю, были доставлены в Магадишо.

Где их пути разошлись. Каждого забрал свой покупатель… и вскоре, они все растворились в чёрном беспределе беспредельного африканского континента. Дальнейший путь, он запомнил плохо. Его постоянно перепродавали с непонятной целью, кормили плохо, антисанитария, ежедневные избиения.

Кажется, он попал сначала в Кению, потом в Конго, потом в ЦАР, то есть в Центральноафриканскую Республику, а потом в котёл. И да, его съели.

— О людоеде и диктаторе Бокассо слышали? — вот его последователи и съели его… белого человека. Белый, он потому и белый, что его мыть не надо.

Но его история, на этом не закончилась, как это не странно, а только начиналась.

В котле.

Последним его воспоминанием, был чёрный котёл, вид спереди, а следующим, такой же котёл, только уже пустой, а сам он развалившись на земле, во весь свой огромный рост, тяжко стонал, отравившись, несвежим человеческим мясом и видимо, умер от трупного яда, отравивший его организм, а душа Ивана Климова зависнув вне времени и пространства, смогла найти лазейку и проникла в людоеда, только на двести лет назад. Примерно в 1880 год.

Я, Иван Климов, очнулся в не своём теле. Последним моим впечатлением, было осознание того, что меня сейчас съедят, и большой котёл в котором закипала вода. Первым впечатлением после осознания себя в новом теле, был вид такого же котла, только уже пустого, и ощущение жёсткой рези в животе. Осознание, кто я и где я, меня посетило не сразу.

Голова кружилась, живот болел, а в теле была огромная слабость. Поднеся руку к своим глазам, я увидел, что она чёрная.

— «Мама родная!»

Потом посмотрел на пустой котёл, на разбросанные тут и там обглоданные, с висящими лохмотьями мяса человеческие кости и меня снова скрутил, очередной желудочный спазм. Острая боль пронзила меня, и я опять потерял сознание.

Очнувшись второй раз, я попытался смириться со своим существованием в новом теле. Мозг, пошёл вразнос от увиденного, и быстроты событий, которые захватили меня целиком.

— «Ёшкин кот, ну что это за пипец!»

Оглянувшись кругом, я увидел, что лежу в какой-то убогой лачуге, крытой пальмовыми листьями. Лежал я, на каких-то ветках, вокруг дико воняло. Возле меня суетилась чернокожая женщина непонятного возраста. Увидев, что я очнулся, она замемекала, говоря на неизвестном мне языке.

— «По-русски говори… сука, по-русски!»

Сознание плавало, слова сливались, я их не понимал. Та же не успокаивалась и тыкала мне в нос глиняную чашку с каким-то отваром, чёрного цвета, как дёготь и с отвратным запахом.

— Уйди ведьма! Да что, за трэш, то такой, — чуть не плача завопил я.

— Ну папаша, сукин сын, это всё твои происки. Меня съели, съели, только за то, что я оступился… всего один раз. Ну пусть не один…, а несколько. Ладно, оступался я регулярно, но это не повод, чтобы меня есть!

— Хотя, конечно, это я сам виноват. Напросился на корабль, чтоб мир повидать, на негритянок посмотреть, замутить с ними. Вот и замутил, смотреть на них тошно.

— Вот одна из них, тычет мне в нос отваром, страшная, как моя нынешняя жизнь. Зубов нет, кожа вся висит, даже то, что должно у неё торчать и то висит, хоть бы прикрылась, что ли, бананом хотя бы.

— Эх, попал, как кур в ощип и с тем же успехом. Ладно, щотаб чикен. Пора, убирать сопли и наматывать их на кулак, авось побелеет.

Я, посмотрел на плошку с варевом и демонстративно зажав себе нос, выпил отвратную жидкость. От неё меня передёрнуло всего и скривило. С шумом втянув в себя воздух, я громко рыгнул.

— О, желудок заработал. Мясо переварил!

Об воспоминании, какое мясо ел предыдущий владелец этого тела, мне опять стало плохо, но справился. Неясное бормотание старухи, вдруг стало разборчивым и я стал её понимать, но и русский, я тоже не забыл.

— О хороший отварчик, хоть и противный, — подумал я. Старуха же продолжала бормотать.

— Вождь сильный, вождь могучий, мой муж, самый сильный, самый здоровый.

— Чтоооо…, какой муж?! Иди ты на хрен, шалава чёрная!

— Я не поняла, что говорит мой муж, он могуч, он уже меня хочет?

Я, подавившись от возмущения, а потом очнувшись от такой наглости, полчаса орал, возмущённый тем, что чёрная бабка, нагло меня домогается, пока до меня не дошёл смысл того, что я сказал до этого.

Это же только в русском языке, сказанные слова, имеют обратный смысл. А незнакомые с этим его свойством люди, всё принимают за чистую монету.

Успокоившись, я начал её расспрашивать. Оказалось, я был младшим вождём одного из племён "банда" в самом сердце Африки. Жён было у меня две и обе были подарком старшего вождя, которых, он сплавлял мне, когда они старели, а себе брал новых.

— Вот, сука, — снова в сердцах сказал я, причёл имел в виду, не только старшего вождя, но и отца своей брошенной пассии, из-за которого я и оказался в конце концов здесь.

Эхе-хех, надо разруливать эту ситуацию, мне такие жёны не нужны, точнее вообще, жена мне сейчас неинтересна. По словам бабки, мне было где-то 20–22 года, ну и чувствовал я себя также, так что хотя бы по возрасту, я попал, куда надо, ну а в остальном, в остальном всё было плохо.

Почувствовав себя лучше, я вышел из хижины и пошёл по убогой деревне, искать зеркало. Естественно, я его нигде не нашёл. Вокруг царила дикая нищета и бегали голые дети. Один из них, внезапно пойманный желанием, присел, и тут же навалил целую кучу, переработанного силоса. Ну ё-моё, настроение и так, бывшее не ахти, испортилось ещё сильнее.

Плюнув, я перестал бродить по деревне и направился к широкой реке, чтобы посмотреться в хотя бы в неё. Смотря на мутную, жёлтую воду, я тупо молчал.

— Блин, ну как здесь жить!

Помыв ноги в мутной воде, я еле успел отскочить, от вылезшего из воды небольшого аллигатора. Ну как небольшого, метра три в нём было. Громко матерясь, я вложил ноги в руки и помчался назад. В итоге, ночью пошёл дождь и наутро весь промокнув, а потом сразу высохнув из-за жары, я смог увидеть себя в воде, набравшейся за ночь в глиняной миске.

На меня смотрело типичное лицо негра. С толстыми губами, как два пельменя, с чёрными глазами с белыми белками, с широким сплюснутым носом, и короткими кучерявыми волосами на голове. Зубы были все в наличии, и на удивление крепкими и белыми. Кожа не чисто чёрного цвета, а скорее коричневого. Телосложение мощное, с развитой мускулатурой, сильными ногами и перевитыми тугими узлами мышц руками.

В общем, нормальное тело, за исключением лица. Своих жён, я выгнал, объявив им развод, на что они, плача и стеная, сказали, что будут на меня жаловаться старшему вождю.

— Ябеды!

Я демонстративно плюнул, но всё же задумался. Неприятности, мне были не нужны, а старший вождь, это старший вождь и я решил схитрить и отыграл чуть назад сказав, что это временно. Всё же здесь не Россия, а Африка, и не матриархат, а дикое, даже не рабовладельческое общество. И поэтому, всё побоку, а нормальные пацаны, всегда договорятся. Ну по-крайней мере, я на это надеялся.

С утра набродившись по деревне, я пытался уяснить, чем же здесь все заняты и что должен делать я. Кормили меня непонятной хренью, пока я не потребовал, чтобы мне не показали, что я всё-таки потребляю во внутрь себя. Оказалось, что это маниок, бататы и кукурузная мука, ну и мясо, от которого я отказывался. Мясо в основном было обезьянье, изредка человеческое, ну и верх гастрономии — козье или коровье. Но, что козы, что коровы, те ещё были доходяги.