Рутинёр - Корнев Павел - Страница 14

Марта выдала в ответ резкую рубленую фразу на северном наречии, а школяр уже раскрыл рот, намереваясь осадить подвыпившего бретёра, и тогда я хлопнул ладонью по столу.

– Довольно!

Маэстро Салазар посмотрел на меня с укоризной, но промолчал и уставился в кружку с вином. Проворчал разве что неразборчивое ругательство, но едва слышно, исключительно себе под нос.

– Закругляйтесь! – потребовал я.

Ведьма застучала ноготками по столешнице и вдруг сказала:

– Логика, Филипп. Помнишь, ты объяснял мне значение этого слова?

Уве от изумления подавился и закашлялся, да и Микаэль оторвался от кружки и с оттенком уважения произнёс:

– Эк оно как! Вы ещё и разговариваете по ночам!

Я досадливо отмахнулся и поторопил девчонку:

– Продолжай!

– Так вот, – растянула она в улыбке тонкие бледные губы. – Если ты уже был в этой пустоши…

– Пустыни!

– Неважно. Раз ты уже был там, мне кажется… не логичным, – это новое сложное слово Марта произнесла размеренно и чётко, едва ли не по логам, – менять планы и ехать туда снова.

– Вот-вот! – согласился с ведьмой маэстро Салазар. – Но я сформулирую проще: на кой ляд нам туда тащиться, Филипп? Скажи на милость, а?

Я поднял руку и прижал большой палец к ладони.

– Первое! Нам по пути, и мы в любом случае ничего не теряем.

Микаэль поморщился.

– Так себе аргумент. Если заночуем здесь, то не потеряем ничего тем более. А если сорвёмся с места, то ничего не приобретём. Ничего-ничего!

– Второе! – присовокупил я к большому пальцу указательный. – Атмосфера святого места вкупе с медитациями способствует нормализации эфирного тела, что чрезвычайно важно для Уве.

Школяр аж поёжился, до того колючими взглядами смерили его Микаэль и Марта, а последняя ещё и резонно отметила:

– Филипп, ты столько всего рассказывал о Ренмеле. Его ведь неспроста называют святым городом, так?

Маэстро Салазар с довольно улыбкой расправил усы и объявил:

– Логика-логика! – и уже куда тише проворчал: – Лучше б ты её просто драл…

Ведьма сделал вид, будто ничего не услышала, но костяшки стиснувших двузубую вилку пальцев определённо побелели.

– Третье! – продолжил я, прижимая к большому и указательному перстам теперь ещё и средний. – Мощи святого Рафаэля перевезены в Зарьину пустынь. И я не собираюсь обсуждать наши планы. Мы. Едем. В монастырь. Точка.

Микаэль понял меня с полуслова с обречённым видом вскинул руки.

– Тут не о чем спорить, девочка, – сказал он набычившейся Марте. – Его не переубедить.

– Но почему? – захлопала ведьма своими длинными белыми ресницами. – Что такого в этих мощах? Какая нам разница, куда их перевезли?!

– Филипп, ты объяснишь или я? – вздохнул маэстро Салазар.

Уве, который понимал не больше Марты, завертел головой, переводя взгляд с меня на бретёра и обратно.

– О чём вы? – спросил он, даже позабыв на время о затянувшейся ссоре с Микаэлем. – При воссиянии тело праведника не всегда обращается в чистый свет, нетленные мощи встречаются не так уж и редко!

– Встречаются-встречаются, – осклабился маэстро Салазар. – Особенно у торговцев реликвиями!

Школяр это замечание проигнорировал и продолжил развивать свою мысль:

– Да, святой Рафаэль – ученик Пророка, но я не понимаю, чем так важны его мощи!

– Чем важны любые мощи! – фыркнула Марта.

Я не удержался и щёлкнул её по лбу.

– Думай – что, где и кому говоришь! – повторил я пожелание, не далее пяти минут назад уже высказанное Микаэлю, и пояснил: – Рафаэль воссиял вместе со своими спутниками в Зарьиной пустыни, но его святость оказалась нераздельно связана с мощами. Их удалось спасти от осквернения, все эти века они выставлялись то в одной церкви, то в другой, пока община Вакенхальде не собрала деньги на выкуп реликвии и не поместили их в кафедральный собор.

Марта засопела, но прерывать меня не решилась. И правильно сделала – на этот раз щелбаном я бы не ограничился.

– И, так уж получилось, что за все эти века мощи не разу не возвращались в Зарьину пустынь. Ни разу.

– Почему? – удивился Уве.

– Политика, – хмыкнул маэстро Салазар. – Архиепископы Ренмеля и Миены уживаются друг с другом примерно так же хорошо, как кошка с собакой.

– И сейчас впервые святость Рафаэля присовокупилась к святости трёх его спутников. – Я прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся. – Было бы воистину непростительно проигнорировать столь знаменательное событие.

Марта закатила глаза, но от комментария воздержалась, а маэстро Салазар одним махом влил в себя остававшееся в кружке вино и поднялся на ноги.

– Давайте собираться. Путь неблизкий, ещё и на границе таможенники наверняка лютовать будут. В Лорании неспокойно.

Бретёр остро и неожиданно трезво глянул на меня, но я его намёк проигнорировал, вытер о полотенце жирные пальцы и встал из-за стола.

– На выход!

С переходом через границу Лорании особых сложностей не возникло, хоть при виде таможенного поста, обустроенного сразу за мостом неширокой сонной речушки, меня и посетили определённые сомнения на этот счёт. Службой там не манкировали, на дозорной вышке с бело-золотым герцогским флагом бдел караульный, полудюжина лучников со двора тоже не разбредалась, а у почтовой станции дежурили несколько конных егерей, готовых при малейших признаках опасности рвануть за подкреплением. Помимо всего прочего в усиление постоянному гарнизону придали два десятка пехотинцев и фальконет. Сила тут для мирного времени собралась изрядная, ладно хоть ещё солдаты разбили лагерь немного поодаль и в дела таможенников не лезли – и в том, и другом направлении груженные товаром возы и телеги пропускались без лишних проволочек.

Нас усатый круглощёкий капрал в выгоревшем на солнце мундире с герцогской нашивкой в виде трёх золотых соколов на белом поле тоже долго мурыжить не стал, посмотрел подорожные, справился, куда направляемся, и вполне удовлетворился ответом о желании посетить монастырь Трёх святых. Сбор за пересечение границы с сотрудников Вселенской комиссии по этике он не потребовал, пришлось заплатить лишь за Марту.

– Дорогу знаете? – сообщил таможенник, принимая серебряные крейцеры.

– Направление представляем, – хрипло произнёс Микаэль, который хоть и прихватил с собой мех с вином, но в дороге к нему не прикладывался и успел протрезветь. – Смутно.

Таможенник хмыкнул, смерил нашу компанию задумчивым взглядом и вдруг рявкнул:

– Георг!

Окрик предназначался кряжистому мужичку в потрёпанном повседневном платье, который приглядывал за тем, как дюжие парни скатывают по доскам из телеги и выставляют у крыльца харчевни бочонки; тут же на улицу выносили пустую тару. Кмет отвлёкся на крик, что-то сказал невысокому жилистому пареньку – судя по сходству, сыну или племяннику, затем подошёл и почтительно стянул с головы лёгкую соломенную шляпу. От его взгляда точно не укрылись ни наши волшебные палочки, ни пистоли и шпаги, да и мой служебный перстень говорил сам за себя.

– Сеньоры направляются в монастырь Трёх святых, – объявил капрал. – Покажешь дорогу.

Вопросительных интонаций в последней фразе не прозвучало, это был по-военному лаконичный и чёткий приказ, и я счёл нужным его смягчить.

– Уверен, мы доберемся и сам.

Но Георг к моему удивлению замотал головой.

– Что вы, сеньор? Что вы?! Я из Вильмштадта, от нашего села до монастыря рукой подать! А захотите на ночь остановиться, найду место, не сомневайтесь! И денег за постой не возьму, только за харчи.

Предложение это меня всецело устроило, и я спросил:

– Долго вам ещё?

Георг обернулся, огладил кудлатую с проседью бороду и уверенно ответил:

– Да, почитай, закончили уже. Четверть часа и отправимся, а иначе впотьмах ехать придётся. Нам такого не надо.

Он даже передёрнул плечами, словно одна мысль о необходимости задержаться вызвала нешуточную обеспокоенность. Я решил, что четверть часа особой роли не сыграют, и кивнул.