Белоснежка (СИ) - "Леди Катрина" - Страница 14

Еще один шаг.

В груди пустота, та зияющая черная дыра, которая все поглощает.

Еще шаг.

Сорванное дыхание альф. Им нравится. Запах возбуждения витает в комнате красным флагом.

Еще шаг.

Что-то горячее на щеке. Что-то соленое на губах.

Еще шаг.

Шорох юбки. Стук сердца.

Когда Чонгук сорвался и с рыком утянул его на койку под довольный и понимающий смешок Минхо, Чимин даже не рванул по привычке назад. Он только закрыл глаза, позволяя альфе сорвать с него эту чертову юбку. И на фоне всей этой грубости нежные поцелуи на щеках показались плодом воображения.

Чонгук, казалось, с катушек слетел. Он набросился на него зверем — целовал, сжимал, мял в руках, кусал и оставлял засосы, терся своим телом. Чимин чувствовал себя как на битом стекле, хотя ничего чересчур болезненного с ним не делали — наоборот, казалось, что Чонгук еще сдерживает себя, одергивает. Но это не помогало.

Чимин не чувствовал ничего, никакого возбуждения. Его тело немного ожило, когда Чонгук провел по внутренней поверхности бедра и аккуратно развел ему ноги. Волна смущения затопляла его с головой, но древние инстинкты пробуждались от присутствия красиво сложенного альфы с подавляющим запахом.

— Про смазку не забудь, герой-любовник, — разрушил все Минхо, кинув на кровать баночку. — Судя по запаху, у него еще и течки не было.

Чимину было кошмарно не по себе оттого, что за ними наблюдают, словно ему и так мало позора.

— Ты пахнешь страхом, — прошептал Чонгук на ухо охрипшим, низким голосом, от которого мороз по коже. — Не надо. Я не сделаю больно.

Чимин не верил, он лишь загнанно дышал, когда Чонгук стал смазывать его там. Это было ужасно неловко. Дискомфорт был ощутим даже от одного пальца, но альфа пропихнул в него второй, усиливая давление. Чимин облизал пересохшие губы и прикрыл веки, стараясь не дергаться.

— Не зажимайся, — попросил Чонгук.

— Расслабься, малыш, — присел на край кровати Минхо. — Мы не причиним тебе вреда, я ведь обещал, помнишь? Сделай-ка глоток вина.

Он немного приподнял Чимина за шею, пока Чонгук продолжал растягивать его, и приставил к губам бокал с вином. Чимин жадно глотнул спиртное, благодарный за возможность выпить, хотя предпочел бы воду.

Мысли неожиданно разлетелись от неожиданной вспышки то ли боли, то ли наслаждения.

— Так лучше? — спросил Чонгук и сделал то, что вынесло мозг омеги окончательно — взял у него в рот, обхватывая безучастный член губами.

Чимин потрясенно вскрикнул, широко распахнув глаза в неверии. Это было приятно. О черт. Это было больше, чем приятно. Чимин будто со стороны услышал свой слабый, тихий стон, какой-то слишком развязный, пошлый. Он бездумно сам толкнулся во влажность чужого рта, чувствуя себя, как под гипнозом. Дурман в голове усиливался, а расползающийся по телу жар требовал чего-то нового, незнакомого.

— Он готов.

Чонгук прекратил сосать, и Чимин бездумно, по наитию, потянулся к альфе, управляемый лишь инстинктами. Все было, как в тумане, покрыто пеленой смутного удовольствия, но вдруг это изменилось, вырывая его из сетей расслабленности одним толчком.

Они ведь говорили, что не будет больно. Обещали.

Чимин прокусил губу до крови, чтобы не закричать, но каждое движение альфы над ним приносило лишь боль, перечеркивая все приятные минуты до этого. Ощущение чего-то инородного и большого пугало, казалось, его там разорвет внизу. Он хотел попросить передышку, но Минхо взял его за голову, повернул к себе и ткнулся возбужденным членом в губы. Чимин не сдержался, замычал от неожиданности, старался оттолкнуть, но Минхо подавил сопротивление, крепко держа его за волосы.

— Дыши через нос, — посоветовал он. — И не дергайся.

Чимин пытался. Он всеми силами старался не дергаться. Но его, как бабочку, разрывали пополам. Он не мог дышать, и от каждого толчка ломался с треском. Случайно подслушанные разговоры омег о том, как важно расслабить горло и не выпускать зубы, помогли ему пережить унизительное действие.

Чимин не мог определить, сколько продолжалась пытка. Довести до оргазма ртом у него не получилось, поэтому Минхо через какое-то время поставил его на четвереньки и занял место Чонгука. Руки уже не держали, а вымораживающее ощущение пустоты даже не пугало. Чимин терпеливо ждал, когда им насытятся. Он приходил в ужас от мысли, что альфы могут развлекаться с ним до утра.

— Какой же ты узкий, малыш, — со стоном кончил Минхо, прекратив держать его за бедра.

Чимин рухнул на смятые простыни, ощущая себя выпотрошенной индейкой. Он не хотел никого видеть больше, но встретился взглядом с Чонгуком. Альфа смотрел на него с кресла и хмурился. Минхо что-то говорил, снова пил, а Чонгук просто смотрел, как и смотрел Чимин в ответ, не отводя глаза. Он больше не пытался прикрыться, он даже не хотел ничего сказать этим взглядом и просить не собирался. А Чонгук все больше хмурился, словно что-то его сильно не устраивало. Он был все еще обнажен, прекрасен, как юный греческий бог, но Чимину альфа казался сейчас еще более наивным и жалким, чем он сам.

Чонгук, совсем не слушая своего друга, поднялся с кресла и опустился на корточки возле кровати. Странно нежно убрал взмокшую челку со лба. Чимину казалось, что он хочет извиниться, и это было бы нелепо, после всего, что было в этой комнате.

Но Чонгук сказал другое. Намного больше, нужнее.

— Что ты хочешь?

— Отпустите меня, пожалуйста, — попросил Чимин. Он знал, что не имеет права просить, не может говорить «нет», но сегодня его лимит был исчерпан. Еще немного — и он начнет истерично кричать.

Чонгук прошел к вешалке, стянул оттуда свое пальто.

— Вставай.

Чимин послушался, позволил закутать себя в пальто.

— Гук, ты чего? — удивленно смотрел за ними Минхо. — Я его на ночь купил.

Чимин боялся, что Чонгук сейчас передумает, что оставит его здесь и продолжит мучения.

— Иди, — открыв дверь, произнес Чонгук. Он не смотрел больше на него, куда-то в сторону.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Чимин и вышел из комнаты.

Дверь за ним закрылась, и он быстро пошел к лестнице, почти переходя на бег. Все еще в чертовых гольфах, которые спустились нелепо, помялись, в чужом пальто, которое доходило ему до колен. На лестнице он уже сорвался на бег, вылетел в жилой коридор, наткнулся на удивленных «цветных», шарахнулся от них в сторону. Из-за слез уже все плыло перед глазами. Каким-то чудом ему удалось добраться до спальни Бэкхёна и закрыться в туалете. Только там он сполз по стенке на пол и зарыдал.

Через какое-то время в дверь постучали. Послышались взволнованные голоса.

— Чимин! Открой мне, ну, — тарабанил Бэкхён. — Чимин-и, малыш, открой, пожалуйста. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

— Я предупреждал вас! — громко произнес Лухан.

— Блять, вот сейчас хоть помолчи! — сорвался Бэкхён. — Где этого лупоглазого, черт возьми, носило?! Джин узнает, он же всех нас четвертует!

Чимин не мог остановить слез. Он всхлипывал и трясся в своем углу, подтянув колени к груди.

— Чимин. Открой дверь, — снова стал требовать Лухан. — Не глупи. Ничего страшного не произошло, ты будешь в порядке.

— В порядке? Блять, да кому в голову пришло пацана в его первый раз двум альфачам подсунуть?!

— Бэк, заткнись, ради всего святого! Чимин, открой.

Чимин им больше не верил. Никому не верил. Они говорили, что не будет больно.

— Где он? — раздался на всю комнату злой рык Сокджина.

— Он заперся там и не открывает.

— Пошли все вон.

— Но…

— Пошли вон, я сказал!!

Чимин услышал топот ног, а потом тишину и скрежет в замке. Он зажмурился в ожидании побоев. Ведь он не справился, он сбежал, не выдержал. Слабак. Даже потерпеть не мог. Слезы хлынули новым потоком.

Дверь распахнулась.

— Чимин? Ну-ка, иди сюда, — Сокджин потянулся к нему, и Чимин все-таки сорвался. Заорал во все горло, начиная истерично отбиваться от рук. — Тихо-тихо, это я. Ну-ну, все, успокойся. Успокойся!