Апгрейд от Купидона (СИ) - Горышина Ольга - Страница 17

— Кейт, я знаю, что это мало, — В его руках я увидела некое количество купюр. Судя по цвету, разной номинации. — Но это вся моя наличка. Держи! — добавил он, когда я так и не подняла руки, прилипшей к бедру. — Пожалуйста. И не смотри на меня так…

А я не знала, как смотрела. Как на идиота, да? Умеешь же ты вгонять баб в состояние офигения…

— Это не… Ну, ты поняла…

Отчасти, отчасти… Я и не думала, что ты мне предложишь деньги за это… Но и за другое тоже не ожидала.

— Просто возьми их, даже если решишь не тратить. Отдай на благотворительность, если…

Он осекся и спрятал глаза. Как раз на моей руке, которая продолжала сжимать бедро, точно когти хищной птицы.

— Люди должны помогать друг другу, — перешел Крэг на шепот, хотя мы в полный голос, кажется, обсуждали мой крах в постели и в финансах. Не на весь аэропорт, конечно, но на весь бизнес-лаунж точно! — Это так, последние чаевые за экскурсии. Здесь порядка четырехсот евро. Знаю, что мало, — Крэг не выдержал и положил деньги на кушетку рядом с моим окаменевшим животом. — Хочешь, пойдем снимем еще? Скажи, сколько тебе надо…

— Нисколько! — перебила я окончание вопроса, чуть приподнялась на локте, да так неловко, что почти грохнулась с кушетки следом за евриками, полетевшими на пол дружной стайкой.

Крэг поймал меня одной рукой, а второй собрал деньги и сунул мне в рюкзак.

— Не обижай меня, — он смотрел на меня уже не просто искоса, а исподлобья и очень зло. — У вас, русских, нет этой дурацкой гордости, рожденной на ровном месте, когда помру, но жрать из чужих рук не возьму. У вас нормально помогать соседу, а сегодня ты — моя соседка, вот и все. Я не хотел тебя унизить, нисколько. Бери эти деньги, делай с ними, что хочешь — я в любом случае буду думать, что они пошли на хорошее дело. И я думаю, что так оно и будет.

И он резко наклонился ко мне с поцелуем — вернее, кляпом, хотя я не собиралась ничего говорить: слов-то не было. Не станешь же перерывать рюкзак, чтобы вытащить все до единого евроцента.

— Спасибо, — сказала я едва слышно, и пусть думает, что я поблагодарила его за поцелуй.

Однако он интерпретировал мою благодарность немного иначе или совсем не так или наоборот так, как я и надеялась. Я ответила на второй поцелуй с той же яростью, с какой его губы схватили мои. Глаза закрыты — мои, а что там с его — я даже не хочу проверять. Лишь чувствую под дрожащими пальцами буфер из его мягких волос — какой потрясающий кондиционер у немцев с орешками, а страсти я и так отолью ему из рога изобилия. Жаль, что фруктик не заменить на ягодку — клубнички не будет, не судьба — все на свете против нас, как говорила французская королева, и люди, и пространство, и ты мне будешь сниться вот так, на коленях… И это станет мне как нож в самое сердце. Войдёт в него чёрной завистью, что у кого-то такая романтика не раз в жизни, а каждый день. Со мной мужики преклоняли колено лишь у кровати, чтобы сподручнее было удовлетворять естественные потребности. А не для того, чтобы вот так бодаться лбами, как самые настоящие бараны…

Нет, дарлинг, я не выпущу твоих губ первой — даже не надейся, как и я не надеюсь, что кто-нибудь так долго и так скоро будет стоять передо мной на коленях из-за какого-то дешевого поцелуя. За каких-то четыреста евро. Пшик… Разве не смешно? Я же просто так рассказала тебе про жабенка. Я даже не плакалась и уж точно не стояла на паперти с протянутой рукой — «поможите» на пропитание, люди добрые, а то мы сами не местные… Было бы смешно, не будь так противно.

Я хохотала — испуг и недоумение быстро вылились в дикий смех. Он даже потек из глаз соленой горючей жидкостью. Я утирала слезы — непрошенные, и хохотала еще громче, чтобы этот паршивец не думал, что довел меня до слез. Довел — и до оргазма, и до слез. Два по цене одного. И платит заведение… Или заведенный субъект, который, если даже не купился на смех, то просто решил купить еще один поцелуй.

Его губы мягкие и сочные, а ведь Крэг не пил даже воды — зато вытягивал все соки из моего языка, точно через коктейльную трубочку, размеренно, никуда не спеша… Это мое тело спешило предложить ему добавку. Только в то место, из которого текло, трубочки не вставляют… А на другое надежды не было. И нельзя… Я и так непонятно как проживу полдня до домашнего душа.

Руки у Крэга тоже зверски мягкие, но под ними твердеет и искрится все, что может затвердеть и заискриться. Я даже не пытаюсь что-то сделать ни с его, ни со своей одеждой — не вижу смысла работать утюгом, а снять с меня тряпки он все равно не снимет. Это видно по его нежеланию вставать с коленей, но прячь не прячь возбуждение за линией горизонта, дыханию все равно не придать уже прогулочного темпа — он давно атлет, пробежавший длиннющую дистанцию…

— Я должен накормить тебя завтраком…

Я замерла — груди же остались в растопыренных пальцах Крэга. Выходит, я не зря раскатала губу и запихнула псевдоскромность в карман? Крэг обжигал мне лицо тяжелым вкусным дыханием, по-прежнему оставаясь губами в миллиметре от моего рта.

— Йогурт с мюслями и ягодами тебя устроит? К кофе с круассаном. Европейский вариант можно ещё сдобрить шоколадкой…

Вот так и закатывают губы и заставляют желудок расправлять сжатые бока и готовиться к немного иной атаке. Собравшись с мыслями, одеждой и вещами, не глядя на часы, взяв на веру слова Крэга, что желудок сейчас важнее того места, что природой располагается чуть ниже, я заняла место за столом, оставив все на усмотрение своего временного ЭмЧэ — кавалер должен быть кавалером до конца, делить счёт со мной он явно не планирует.

Мы смотрели друг дружке в глаза, не боясь пронести ложку мимо рта. Мы насыщали не только желудок, но и душу. Не знаю, чему улыбался сейчас Крэг — возможно, своему благородству: пусть не последний, но все же отдал свой хлеб голодающей особе женского пола. А чему радовалась я — а тому, что в целости и сохранности выбралась из всех злоключений, и теперь на руках у меня будет порядка двух тысяч евро, чтобы не спешить с решением по поводу Джонатана. Именно так Крэг и сказал — не спеши. Что такое месяц… Люди ждут друг друга куда дольше, если видят в отношениях смысл. Смысл духовный, а не наживы. Так и сказал — если ты хочешь паспорт и чужие деньги, возвращайся во Вьетнам через неделю, не тяни. Если спокойно месяц проживёшь без этого парня, то он нафиг тебе не сдался.

— Хочешь шоколадку?

Крэг протянул мне темный квадратик, но я потянулась за ним не руками, а губами, перегнувшись через узенький столик. Крэг отдёрнул руку, чтобы передать лакомство из зуб в зубы, коснувшись моих губ горьким и приторным поцелуем. Плечи не дрогнули, по спине не пробежал холодок, только грудь согрелась, точно от горячего чая. С лимоном и мятой — я чувствовала этот запах, он шёл приятным воспоминанием, поднимался из груди, согретой таким простым движением чужой души. Передо мной красовалась пустая кофейная чашка, аромат свежемолотого кофе наполнял искрящийся улыбками воздух вокруг нас, а я чувствовала запах и вкус мяты — он успокаивал и заодно холодил, даря долгожданный отдых зудящим нервам. Кто бы мог подумать, что такое возможно достичь с первым встречным — с тем, от которого в первую минуту хотелось бежать.

Глаза увлажнили непрошенные слезы. Я сжала переносицу дрожащими пальцами, имитируя чудовищную усталость. Она существовала в реальности, она составляла всю мою реальность, а хотелось сбежать из неё хотя бы ещё на одно мгновение в параллельную, где жил Крэг.

— Что ты делал в Европе? Частные туры? — спросила я через силу, чтобы отогнать наступающую мне на пятки грусть.

Он улыбнулся, и при виде ровной полоски белоснежных зубов у меня вновь засосало под ложечкой от сексуального голода. Я уже скучала по поцелуям Крэга, хотя прощальный все ещё был впереди.

— Нет, чисто с толпой. Бесплатные туры за чаевые. Пристрастился во время практики в Лондоне, а потом Европа меня засосала, и я бросил ради неё Штаты. Но я не хочу об этом… Я немного волнуюсь перед возвращением домой. Чувствую себя снова маленьким… Снова жить с родителями или искать, чем заработать на жизнь в родном городе, чтобы быстрее свалить на съемное жилье. У нас вообще город предпринимателей — в Портленде легче начать собственное дело, чем найти работу. А я ещё не решил, что именно буду делать… Чем занять себя, я, конечно, знаю, но это абсолютно бесплатно. Посмотрим, сколько я выдержу за родительским столом. И тогда… Посмотрим… Так что мы оба на своеобразном распутье. Но у нас все получится, я уверен.