По встречной в любовь (СИ) - Горышина Ольга - Страница 6

       Иннокентий кивнул.

       — Конечно, мышка. Я вижу это собственными глазами, и все видят. А мышки пьют кофе? Скажи, а то нам с Тимкой это очень интересно. Верно говорю, Тим?

       Мальчик, конечно, ничего не понимал в происходящей между взрослыми борьбе, но подыграл дяде, благодаря своей детской наивности. Отлично, отлично, думал Иннокентий, сейчас накормим мышку и спровадим восвояси.

       Тут и кофе как раз принесли. Один. И какао для мальчика. Себе Иннокентий взял чай с горными травами. Моника подсадила его на чабрец, и теперь аромат бергамота не будоражил вообще.

       Настя схватила кофе горячим. Видимо, очень хотела пить или запить сладкое. Видно было, что обожглась, но виду не подала. Актриса!

       — Нет, Тимка, мышки кофе пить не умеют…

       Настя глянула на него зло и отставила чашку в сторону. Торт тоже остался недоеден. Сейчас встанет и уйдет. И объясняй потом ребёнку, откуда берутся такие нервные мышки.

       — Но мы обязаны научить её есть чизкейки и пить кофе, верно? Не только же зёрнышками и сыром питаться, — Иннокентий говорил шёпотом, точно на ушко племяннику и медленно подвигал чашку обратно к девушке, а напоследок подмигнул: мол, чего завелась, мышь… белая… — Пожалуйста, осторожно. Он чуть подостыл, но всё равно горячий.

       — А попугаи кофе не пьют? — спросила Мышка строгим тоном, и голос утратил мягкость и мелодичность, которые так поразили Иннокентия в офисе… Ну, после вида сзади, конечно…

       — Попугай выпил сегодня уже три чашки. Думаю, после четвёртой он отбросит лапки.

       Настя улыбнулась краешком губ, на которых уже не осталось никакой краски, и сделала второй глоток.

       — Спасибо за сыр, — поблагодарила она уже мягко, придвигая к себе торт.

       — Мы тебя не очень задерживаем? — спросил Иннокентий, вдруг подумав, что злость девушки могла быть вызвана их наглым вторжением в её личные планы.

       — Нет, нисколько. Я свободна до вечера.

       — А вечером что? — спросил Иннокентий за секунду до того, как мозг напомнил ему про такт и про то, что перед ним Мышь, а не девушка. Впрочем, девушка твердо дала понять ему утром, что в подобном знакомстве не нуждается. Так и он не нуждается! У него планы на вечер точно есть, и менять их из-за какой-то там подтянутой задницы он не собирается! Так чего языком мелет тогда?!

       — А вечером мне в норку спать, — отрезала Настя и заткнула себе рот большим куском чизкейка, наглядно показывая ему, что разговор закончен. И не только разговор — у их знакомства продолжения не будет.

       Иннокентий даже успел испугаться за неё: подавишься же, актриса! Но нет, справилась и отломила еще кусочек. Тимофей тоже не сидел молча, хотя и уплетал сладкое за обе щеки, но Иннокентий как-то всё мимо ушей пропускал слова племянника. Он смотрел на Настю, хотя мозг настойчиво запрещал ему это делать: ведь точно ж подавится!

       Он уже почти захлебнулся слюной. Или чаем, который отхлебнул, чтобы напомнить себе про Монику. Наваждение какое-то — чего его так колбасит? Девка как девка, не топ-модель, даже не семи пядей во лбу, не… Да просто не в его вкусе! Крашеная, с нарощенными ресницами, пусть и без дырки в пупке… Да и нахрен сдался ему её пупок и всё остальное, к нему прилагающееся?! Пусть доедает свой сыр и валит в норку к кому угодно…

       Он злился. Настолько сильно, что почувствовал, как лоб начал соперничать в температуре с чашкой всё ещё горячего чая.

       — Да, мам!

       Это Настя ответила на звонок, непонятно откуда вытащив телефон. Обыкновенный смартфон, из дешёвый, даже не шестая версия айфона. Богатого парня у неё нет… И ему снова сделалось тепло в груди, и совсем не от чая. А ещё оттого, что звонила ей мама, и она сразу ей ответила. И сейчас что-то внимательно выслушивала, как пай-девочка, хотя с такими неплохими данными она не могла быть совсем уж домашней.

       — Мам, только не вздумай снова плакать!

       Это был незнакомый тон. Резкий, но не грубый. Голос звонкий, как колокольчик.

       Иннокентий с неприкрытой тревогой уставился Мышке в лицо — в одну секунду побелевшее.

       — Мам, я сейчас приеду. Мам, успокойся. Мам, пожалуйста. Мам, я приеду и со всем разберусь. Мам, я не могу сейчас говорить. Мам, я буду дома через час. Мам, да не психуй ты… Я всё сделаю. Всё будет хорошо.

       Настя спрятала руку с телефоном под стол и уставилась на Иннокентия, но он понял, что смотрит она сквозь него… И уж точно о нём сейчас не думает.

       — Что случилось? — спросил он.

       Настя вздрогнула и нервно улыбнулась, точно вышла из какого-то транса.

       — Ничего, — ответила она и залпом допила кофе. — Мне просто надо домой.

       — Что случилось? — Иннокентий поднялся вместе с ней и даже протянул через стол руку, если вдруг Настя без предупреждения кинется прочь, как утром в офисе.

       — Ничего не случилось, — она злилась и говорила отрывисто. — Мне нужно домой. Спасибо за кофе и сыр, — Настя смотрела в тот момент на мальчика. — Спасибо, — повторила она громче. — Приходи к нам ещё на сказку. Придёшь?

       — Придёт, — ответил за него Иннокентий и обошёл стол, чтобы перейти на шепот. — Настя, я могу чем-то помочь?

       Она ответила громко, не таясь.

       — Вы? Помочь? Интересно, чем вы, думаете, можете мне помочь? До дома подвезти?

       Он бы подвёз, без вопроса, будь у него машина.

       — Могу взять такси.

       — Я сама могу взять такси. Но мне быстрее на метро. И вы меня, Кеша, задерживаете, понимаете?

       Он сунул руку в карман джинсов и вытащил бумажник.

       — Мне не нужны деньги! — чуть ли не закричала Настя. — Я бесплатно с вами пошла… — И тут же сникла: — За сыр.

       — Да я… — Иннокентий чуть ли не заскрежетал зубами. Вот ведь незадача! — Я за визиткой полез.

       И он действительно вытащил карточку. В бумажнике оставалась купюра в тысячу рублей и пара сотенных. Он бы и не смог ей заплатить за личный перформанс.

       — Вот, — он протянул ей визитную карточку. Простую. Дизайн не поменяли с тех пор, когда он в школе ещё учился. — Если что, звони…

       Настя не взяла визитку, даже руки спрятала за спиной.

       — Если «чего» не будет…

       Иннокентий сильнее сжал губы — снова она не так его поняла. Он ей интим и не предлагал!

       — Если вдруг тебе нужна будет помощь…

       — Да чем вы мне помочь можете?!

       Она чуть ли не плакала. Иннокентий инстинктивно схватил ее за локоть. Хотел сказать «тише». Вокруг люди, но не успел.

       — Мне не нужны ваши деньги!

       — А я тебе их и не предлагаю.

       Иннокентий притянул Настю к себе совсем близко, чтобы не уйти с шепота, и Настя не сопротивлялась. Он даже почувствовал коленкой её коленку, и еле сдержался, чтобы не разжать в тот момент пальцы от очередного разряда тока, пробежавшего от неё к нему.

       — А какую помощь вы тогда предлагаете? Вы даже не знаете, что у меня случилось!

       Она больше не кричала, но глаза продолжали блестеть слезами.

       — А ты расскажи.

       — Да какой-то пьяный собаке на прогулке наподдал. Она добрая, ко всем лезет.

       Иннокентий выпрямился.

       — Ну, давай в ветеринарку отвезём псину.

       Настя тоже выпрямилась.

       — Я и без вас могу это сделать. Вы меня лучше отпустите. Меня мама ждет и барбос.

       Он убрал руку.

       — Извини, что задержал. Ну если там поднять собаку надо… Она большая?

       — Большая. Но у меня есть кому её поднять, не беспокойтесь. До свидания, Кеша.

       Он просто кивнул, поняв, что Настя больше ничего не скажет. И она действительно развернулась и дала дёру, как утром. Спринтер прямо. Моника кроссы бегает, но ей такую мышку не догнать, это уж точно!

              — Давай доедай уже. Мать будет нервничать, где мы шляемся…