Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 34

— Вы забыли, что я — более не министр.

— Нынешний министр не договороспособен, мы уберем его в сторону. А вас все еще знают, помнят и уважают. Вас послушают.

И Иван Александрович понимал — так и будет. Даже сейчас все приказания тестя Самойлова выполняют с оглядкой на Черниговского. Кстати, о Самойлове…

— Я слышал, Самойлов виновен в разрушении дворца?

— Точно так. Он рассчитывал на приглашенных виртуозов и заступничество князя Давыдова, но окончит свою жизнь завтра на плахе. Признаюсь, неожиданная реакция на агрессию… Первый советник, должно быть, действовал слишком грубо.

— Какую агрессию? — Замер Черниговский.

— У Самойлова слишком много наличных и золота, которые он не доверяет нашим банкам. К тому же на него вышли представители «Хавалы», и мы решили, что в живом состоянии он нам не нужен.

— «Хавала»?

— Это такая нелегальная система переводов денег между странами, — запахнул пальто Павел Павлович, глянув на улицу, а затем на часы. — Сидят два человека, один на рынке Индии продает сухофрукты, второй торгует в России мороженым. Отдаете деньги мороженщику, и через пару минут ваш контрагент получает их у продавца сухофруктов. За комиссию, разумеется. За нашу с вами комиссию, уважаемый Иван Александрович. Какова наглость!

— И действительно…

— Впрочем, все пошло к нам на пользу — верный пес императора, князь Давыдов, стараниями Самойлова тоже сидит за решёткой и помешать нам не сможет. Вас не затруднит сделать звонок сейчас? — Нетерпеливо попросил гость. — Вашим людям, о перекрытии улиц. Они у вас не самые расторопные, а подвал могут выкопать уже к вечеру, и неведомо сколько займет осада защиты.

— Павел Павлович, мне бы не помешала демонстрация могущества вашей организации. — Никуда не торопился Черниговский.

— Вам недостаточно этого? — Недоуменно указали на банковскую карту, которую так и не взяли.

— Я желал бы для начала получить новую ногу и мое княжество. — сцепил Иван Александрович руки в замок и поставил перед собой.

— Это не великая проблема, — пожали плечами. — У нас есть целители, а насчет княжны Черниговской мы уже договорились — хоть завтра.

— Сегодня, Павел Павлович. Сегодня. Нога, княжество. Потом я позвоню, и хоть всю Москву перекроют, если вы того желаете.

— Есть ресурс, который нельзя купить — это время…

— Я рад, что вы это понимаете. И раз у меня есть то, что вы тоже купить не можете, то будьте любезны не торговаться. — Смотрел на него холодно князь.

— Разумно. Разумно, — покивал Лигачев. — Отменная хватка, ваше сиятельство. Думаю, все организуем. Целители есть при… Целители есть. — Осекся Павел Павлович. — Что касается визита к Черниговской… Вы же желаете совершить променад на здоровой ноге, верно?

— Именно. — Сдержанно кивнул он.

— Там тоже нет вопросов. Документы на обыск вам выдали, охрана только на улице. Рядом с самой девушкой лишь помощник Самойлова, не одаренный… Ах да, еще инвалид-колясочник, находящийся на излечении. — Со смешком ухмыльнулся гость.

— Инвалид-колясочник? — поднял бровь Черниговский.

— Да, вместе с сиделкой-кореянкой… Или откуда-то еще из ближнего востока, — пожал плечами Павел Павлович. — У меня есть фото с соседнего здания, если желаете убедиться.

— Желаю.

— Пожалуйста, — протянули через стол смартфон с чуть мутноватыми изображениями, искаженными оконными стеклами.

И действительно, лысый инвалид-колясочник. И действительно — девчонка восточной внешности, распекающая его в этот миг за что-то. Вон как рукой грозно машет… Ерунда же.

Князь Черниговский невольно схватился за бутылку и набулькал себе полный стакан.

— Будет наш человек с блокиратором, вас с ним должны были познакомить. Плевое дело на пару минут, зайти и выйти.

— Ага, — подхватил Иван Александрович коньяк и залпом влил в себя.

Поймал недоуменный взгляд и тут же пояснил.

— Это за успех предприятия, Павел Павлович.

— Жаль, нет бокала, поддержать прекрасный тост. — Оглянулся он по сторонам и развел руками.

— Берите мой. — Отставил Иван Александрович стакан к бутылке и неловко поднялся. — Жду звонка от целителей.

После чего заковылял на выход, потирая шею — что-то прошлая порция тяжело зашла.

— Иван Александрович! Стойте! Вы забыли карту! — Окликнули его из-за спины.

— Как-нибудь в другой раз, — просипел Черниговский, проходя мимо молчаливых охранников на выходе.

— Там кешбек пять процентов, ваше сиятельство…

Слова были проигнорированы. Иван Александрович мельком посмотрел на номера машин и, несмотря на физический недуг, упрямо ускорился, двигаясь к метро.

Номера на автомобилях были без цифр — просто герб Империи с гербом правящей семьи Рюриковичей. И это было весомо, очень весомо.

Уже в метрополитене, толкаясь в плотной толпе, разодетой в шубы, чувствуя боль от прижатого чужим чемоданом протеза и нехватку дыхания в людском море, влившемся в вагон на Бауманской, невольно пытаясь найти глазами ту самую испуганную девчонку в наушниках, что в прошлый раз уступила ему место, Иван Александрович принял окончательное решение.

Посылай гусара за едой — он все равно два ящика шампанского принесет. Ладно хоть с тремя коробками пиццы поверх — ровно так, чтобы оставалась полоска для зрения, и не влететь в стену вместо поворота.

Не пюре с котлетами, конечно, но и ждать их приготовления господин полковник не мог — все-таки леди надо было отстегнуть в первую очередь.

Да и злиться на Давыдова не получалось — во-первых, пицца была горячая и с мясом, во-вторых, вкусная, ну а в-третьих князь был и без того печален, задумчиво накручивая ус и жалуясь на переменчивость женского характера.

— И главное, я говорю ей: люблю безмерно, а она кивает! На коленях стоя, винился перед ней за свое легкомыслие — и был понят и прощен! Но стоило снять с нее наручники, так все — словно подменили! — В сердцах стукнул Давыдов ладонью о колено.

— Угум. — Дожевывал я кусочек.

— Ведь не в первый раз со мной такое, а в какой раз попадаюсь! — Порывисто поднялся Давыдов на ноги и зашагал по невеликой камере — три шага туда и столько же обратно.

— Так отпустили бы ее, господин полковник.

— Не уходит! — Всплеснул Давыдов руками. — Я ей сразу повеление Его высочества сообщил. Так что бы вы думали, штабс-ротмистр? Вместо того, чтобы разойтись, выгнала меня из камеры! Какое счастье, что вы заточены рядом, иначе ночевать мне в коридоре!

— Очень кстати. — Покивал я. — Так может, еще помиритесь?

— Как?! Пиццу и ящик шампанского я уже отнес! Кто меня примет с пустыми руками?

— Так вот же еще ящик, — указал я на оставленное в уголке душа шампанское.

— Это на новый год! — Категорично постановил Давыдов.

И даже отвернулся от такого соблазна.

— Ну, хотите, сложим ей цветочек из туалетной бумаги. Оригами, у меня брат очень увлекался.

— Из серой?!

— Так мы напишем на ней долговой вексель на миллион. Такого дорогого цветка во всей Москве будет не сыскать!

— Благодарю за участие, штабс-ротмистр, но нет. — приосанился Давыдов. — Да и вообще! Что я, гусар, себе другую даму не найду?!

— М-м, — с сомнением посмотрел на приоткрытую дверь камеры, за которой просматривался серый тюремный коридор.

— Смотрите и учитесь, штабс-ротмистр! — Господин полковник решительно вышел из камеры и постучал в соседнюю. — Дамы есть?!

— Подите прочь, Давыдов!

— У нас, между прочим, шампанское и горячая пицца!

Ему немедленно повторили ответ, но матом.

— Точно не передумаете? — Дал им последний шанс князь.

Потоптался на месте и застучал в следующую камеру.

— Дамы?!

Но и там, как в следующих шестнадцати, если ему и отвечали, то словами Есенина в не самую лучшую жизненную пору поэта.

В камеру князь вернулся грустным и слегка подавленным.

— Наверное, я постарел. Потерял популярность и привлекательность! — Сел он рядом со мной на топчан и задумчиво запустил руку в коробку с пиццей.