Мурка. Королева преступного мира - Руссо Виктория - Страница 19

— А как же твои несметные богатства, добытые нечестным трудом? — пытался шутить Колченогий, боясь выдать, что ему больно, не меньше чем ей.

— Оставь себе. Сэкономишь на подарках.

— Мурка, — мягко прошептал Колченогий, — упрямая, своенравная, гордая! Теперь я тебя узнаю…

Мэри с трудом выдавила из себя «Прощай» и торопливо исчезла из его спальни. Она слышала, как он что-то крикнул ей вслед, но остановиться уже не могла. Мурка шлепала босыми ногами по холодному полу огромной усадьбы и изо всех сил старалась не думать о Сереже.

— Кажется, вчера в своем тарахтящем и дурно пахнущем авто он говорил, что выкупил этот домище у какого-то бедного дворянина… Ненавижу усадьбы! Они слишком огромны! Коридор… поворот… коридор, — шептала она, держа в глазах две маленькие соленые лужицы, искажающие ее путь. — Вот широкая парадная лестница… лишь бы не споткнуться… дверь… проклятье, как же тебя открыть?! — ругалась она, беспомощно дергая за ручку.

Оказавшись на улице, Мэри вдохнула воздух полной грудью, словно вырвалась на волю из глубокого подземелья после долгого плена. Она бежала к высоким ажурным воротам, не представляя, как будет выбираться из этой глуши. Вряд ли возле укрытой от посторонних глаз усадьбы дежурят экипажи. Из ее глаз покатились огромные слезы. Они стремительно стекали по щекам и падали прямо на землю. Казалось, она даже слышит звук от их удара, похожий на тот, что издается при ударе земли о крышку гроба…

По другую сторону от кованных ворот, Мэри увидела пролетку и поспешила скорее к транспортному средству, чтобы не упустить возможность выбраться из этого ненавистного места. И…

Сонька сидела неподвижно, не желая идти в дом.

— Извольте либо выходить, либо доплатить, — проблеял извозчик, ерзая на месте. Девушка протянула еще одну монету, нервно заметив, что на автомобиле сегодня ездить намного выгоднее.

Сонька снова и снова прокручивала в голове «Варфаламеевскую» ночь, воспоминания о которой заканчивались в момент, когда она выходила из ресторана, оставив своего мужчину в компании облезлой кошки в странном одеянии. Что мог найти в подобной женщине эстет Колченогий? Девушка уже даже не ревновала его. Если бы это было просто сном! Вот она сейчас вбежит в его кабинет, и он на мгновение оторвется от своей проклятой газеты, пообещав, что через пару часов уделит ей внимание. Конечно же, он заметил ее отсутствие… Что она ему скажет? На ум приходила только одна отговорка: поехала на бывшее место работы и провела ночь у приятельниц в притоне. Ну, конечно, она ничего не делала — просто спала. Ей просто хотелось, чтобы он заметил ее отсутствие. Утвердив эту нелепую версию своего отсутствия ночью дома, Сонька обреченно вздохнула и нехотя вышла из экипажа, столкнувшись нос к носу с Мэри. Обе стояли неподвижно, как застывшие ледяные скульптуры, сцепившись взглядами. Первой очнулась Мэри.

— Пролетка свободна? — уточнила она без лишних эмоций. Сонька молча пожала плечами и направилась к воротам усадьбы.

— Поздравляю! — вдруг воскликнула Мэри, вскочив на пролетку. Услышав, как бурчит извозчик, что деньги он предпочитает брать вперед, она сунула ему червонцы, процедив сквозь зубы: «Трогай». Сонька долго смотрела, как пролетка увозила из ее жизни женщину с кошачьим именем…

Мэри снова была собой: жесткой и беспринципной. Войдя в дом, Мэри с порога закричала, чтобы все готовились к завтрашнему отъезду. Предстояло упаковать награбленное и собрать вещи, которых на самом деле у бандитов было совсем мало. Выделялся только Федька-чечеточник, он возил с собой какой-то реквизит и разные костюмы. Его соратники решили подшутить и написали на его чемоданах «МАМЗЕЛЬ».

Фомка не спал всю ночь, прислушиваясь к каждому шороху в доме. Он не находил себе места, потому что о Мэри не было никаких известий целые сутки. И хотя интуиция убедительно твердила «с Мэри все в порядке», фантазийный разум воссоздавал ужасные картины, достойные полотен Иеронима Босха.

— Я беспокоился! — немного взволновано произнес молодой человек, глядя на обнаженную спину Мэри. Она уже давно не стеснялась своего верного наперсника и могла свободно при нем раздеваться, не задумываясь о том, что он может испытывать неловкость. Перед Фомкой она могла снять абсолютно все, кроме шляпы.

— Не стоило беспокоиться!

— Ты исчезла. Могло случиться все, что угодно!

— Все в порядке. Мамочка вернулась. Нам нужны билеты. Завтра утром едем.

Когда Фомка ушел, Мэри закрыла дверь на замок и наконец-то стянула с головы ненавистный головной убор. Она села перед зеркалом и долго смотрела на свое отражение. Мэри вспомнила, как много лет назад цветущей весной она пошла на речку. Лед давно сошел, и вода озорно поблескивала, радуясь прекрасному дню. Она подошла к самой кромке воды и наклонилась, чтобы умыться. Крик девушки наверняка слышала вся деревня, потому что из красивой беспечной реки, на нее взирало чудовище.

Дрожащими руками Мэри дотронулась до головы, на которой почти не было волос. Как же она ненавидела свое уродливое отражение! В ее багаже было несколько хороших париков, которые ей сделали на заказ еще в Петрограде, благодаря щедрости Васьки Тулупа. Мальчишкой она все время носила кепки, а когда раскрылась дяде Мише, он повел ее к главарю, не зная, что с ней делать, потому что с женщинами он разговаривать якобы брезговал.

— Все бабы шлюхи! — твердил он безусому мальчишке, который называл себя Сережкой. И давал наставления о том, как в публичных домах не подцепить, какую-нибудь неприятную болезнь. Рассказать правду пришлось в тот момент, когда ей вызвали врача. Во время ограбления банка ее подстрелили. Пуля просто задела плечо, но крови было слишком много. Бывалый моряк побоялся, что юный «тулуповец» изойдет кровью насмерть и позвал доктора, который был при банде и частенько осматривал ранения. Долго Мэри сопротивлялась, но когда почувствовала, что может потерять сознание, во всем созналась.

— Раздевайся! — скомандовал Тулуп, сбагрив расстроенного дядю Мишу. Мэри отказывалась снимать одежду, а особенно оголять голову.

— Либо ты сейчас раздеваешься, либо швырну на толпу! На каком по счету урке ты взмолишься, чтобы тебя пристрелили? — улыбнувшись, уточнил главарь.

Она стояла посреди его комнаты, как солдат по стойке смирно, не проронив ни слезинки. Из ткани на ней была лишь повязка на руке. Васька внимательно рассматривал ее со всех сторон, отметив, что для борделя она — слишком костлява и будет приносить мало дохода.

— Что с твоей головой? — любопытствовал Тулуп, тихо дотрагиваясь до шрамов.

— Я не помню, — честно призналась она.

Тулуп оставил ее спать в своей комнате. Она не спала, боясь, что он начнет к ней приставать, но он даже не дотронулся. Она была уверена, что это связано с ее уродством. На следующий день привели портного, который снял мерки для пошива нарядов. Из покоев Тулупа она вышла красавицей Мэри, у которой начался новый виток жизни. Любые приставания она пресекала, а однажды… тому, кто был намного сильнее ее, вырвала зубами кадык при попытке изнасилования. Все смирились с тем, что она бешенная, и за глаза прозвали Кровавой Мэри. Тулуп был человеком не глупым, но очень простым. Из нескольких притонов, которыми он владел, ему поставляли девственниц. Он «одобрял» товар, который шел на продажу. Его любовницей Мэри стала по собственной инициативе. После удачного дела «малина» гудела, обмывая удачное ограбление крупного ювелирного магазина. В большей степени это была заслуга Мэри — она придумала план, как обогатиться, никого при этом не убивая. Она выяснила, что страсть ювелира — актрисы. Тогда она сделала пачку афиш, где было указано, что актриса (фамилия, конечно, была вымышленная) дает бенефис, а посередине размещалась фотография Мэри, на которой она выглядела яркой, чуть пошловатой рыжей бестией в красивом платье с открытыми плечами и пикантно приоткрытой ножкой. Печать обошлась дорого, но Тулуп пошел на растраты просто из любопытства, дабы узнать, чем все закончится. Афишами заклеили весь квартал, в котором располагался интересующий банду ювелирный магазин «Алмазъ». На следующий день Мэри в образе той самой актрисы пришла выбирать бриллианты, но так растерялась, что решила отложить покупку и заскочить в другой раз. Истекающий слюной любитель искусства еле уговорил миловидную женщину пойти на свидание. Таким образом начался ее спектакль, в котором Мэри была и режиссером, и исполнителем главной роли. Магазин был вычищен до самого последнего камушка без единого выстрела. Долго болтались афиши, напоминая о чудесном бенефисе Кровавой Мэри.