Второгодник (СИ) - Литвишко Олег - Страница 113

— Почему ты так подставился? Ты же профессионал в конце концов!

— Там разгоралась война на уничтожение, мне что? в стороне надо было остаться?

— Какое уничтожение? Ты о чем? Пьяная разборка — вот что это такое!

— Двадцать два человека с ножами и обдолбанные до усрачки для простых пьяных разборок в село не бегут, где, кроме безоружных крестьян, нет никого.

— И что с тобой после этого делать?

— Отправляйте в отставку.

— Какая отставка? На тебе секретов, как на собаке блох!

— Ну, не знаю, вы начальник — я дурак…

— Ты знаешь, что твой Игорек в Штаты собрался?

— Ну…

— Что ну? Знаешь? Вот и поезжай за ним и организуй его охрану. Мне очень интересно, что он с собой принесет, когда вернется. Креативный товарищ, знаешь ли.

— Так он на пять лет едет…

— Ты рядом с ним не светись…, удаленно, удаленно.

— Как прикажете! У меня все есть: и легенды, и паспорта, и деньги, но надо бы подкинуть, чтобы команду собрать.

— Финансирование и связь — через консульство.

— Понятно. Давайте наводки на него и — до связи.

— Пока.

Я стоял на трибуне и плакал. Рядом со мной стояли мои мама и папа, Нонна, Виктор Сергеевич, Иванов, Кутепов, Долгополов, Елена Петровна и Александр Сергеевич, Никитины, Ольга Владимировна, Петрович, Искандер — все улыбались, смеялись и тоже плакали. Перед нами колыхалось и хлопало в ладоши море людей. В нашем селе живет больше трех тысяч человек, и все они здесь; мне сказали, что приехали все десять "Школ", а это еще три тысячи человек, приехали делегации от всех восьмидесяти наших школ, треть института имени Герцена, Кингисеппские органы власти, которые реформированы нами под себя, едва ли не в полном составе, да и еще, наверное, кто-то…

Я хотел попрощаться со своими друзьями из Октябрьска перед отъездом, но, как оказалось, шила в мешке не утаишь, и собралось это море людей, которые почему-то считают меня причастным к тому, чем они сегодня живут. Это уже давно не так! Уже давно они все взяли в свои руки, и я не знаю, кто из них чем занимается. А они вот что делают!!! Как мне быть с этим?!!

"Виражи" играли "День Победы", все подпевали, постепенно сливаясь в один голос и крепчая, пока над Октябрьском не загремела эта великая песня, как майский гром.

— Спасибо вам! — я поклонился этим людям в пояс до земли. — Спасибо вам огромное!!! Что встали на уши вместе со мной…

Меня прервал дружный рев, потому что среди этих людей выражение "Ставить на уши" связано строго со мной и с него начинается любое новое дело. "Ладно, езжай и ставь их там на уши!" — так высаживаются новые директора в новые школы.

— Я еду в Америку, надо их…

— Ставить на уши! — заревел народ.

— Они там слегка зажирели, надо их слегка пощипать, чтобы помогли нам ускориться и выйти на передовые рубежи науки, технологий и производства. Я не знаю, как мне это удастся сделать, но постараюсь что-нибудь придумать. Вы остаетесь. Двигайтесь на Москву и в Черноземную зону. Москва — ключ к управлению страной, а Черноземье — наша кормилица. Надо страну накормить, а то они несчастные никак не могут отказаться от закупок хлеба… Россия… закупает хлеб! Это стыдно! Вам надо прийти к ним и сказать об этом. Ребята! Наполняйте головы знаниями, а руки — мастерством. Запомните, вы — щука, которая нужна, чтобы взрослые караси не дремали, а то заснут, а потом закупают хлеб в Канаде. Все вы обязаны получить высшее образование и вернуться в родное село. Все вы будете расти вместе со своим селом. Запомните, вы должны сделать так, чтобы горожане бежали к вам из своих убогих городских коммуналок и хрущевок, а не наоборот. Основное направление вашего обучения должно быть направлено в сторону электроники, радиосвязи и компьютеров, но и об остальном забывать нельзя. Хозяйственники! Ваша забота — посадить весь мир на советскую товарную иглу. Многие из вас уже понимают, как к этому двигаться, но без наших любимых женщин вы ничего не сделаете. Надо удвоить население страны.

Дальше говорить мне не дали, потому что никто даже не смеялся: все ржали, как кони. И я вместе с ними.

"Виражи" начали играть "Прощание студента", и потихоньку народ стал подпевать, успокаивая свой ржач. Потом пели что-то еще и еще. Никто говорить не рвался, стали накрывать столы. Мы с Нонной и Игорем Ивановичем ходили среди людей и перекидывались какими-то словами, каким-то шутками, жали руки, говорили пожелания. Конца и края этому действу не было. "Виражи" играли, молодежь танцевала, по-моему, они слишком буквально откликнулись на лозунг "Удвоить население страны".

К своему удивлению, я вдруг заметил, как держали друг друга за руки Нонна Николаевна и Игорь Иванович. Я им подмигнул, и потому, как они смутились, причем оба и одновременно, понял, что выдали они себя с головой. "Совет вам и любовь! Я так рад за вас. С меня — свадебный подарок!" Тем самым я вогнал их совсем уж в свекольный окрас. Мои вы, хорошие! Сегодня я любил их всех.

Мама с папой сидели на лавочке и тоже держались за руки, аки голубки, да что сегодня за день такой?

— Мамуля, вы сидите, как в первый день после свадьбы!

Мама рассмеялась:

— А мы живем, как будто начали по новой. Твоя школа… — это что-то! Мозги выворачивает… Я раньше, как будто спала, а сейчас проснулась. Да, Миша?

— Согласен, Валюша. Действительно, очень необычные ощущения.

— Так вы ко мне приедете? Или здесь будете работать?

— А как надо, сынок? — мама спрашивала как-то легко.

— Вместе, может, оно и лучше бы было. Я уж больно скучать по вам буду…

— Нам без тебя тоже плохо будет! — совершенно неожиданно вставил папа. Это было так на него не похоже.

— Давайте, так поступим. Я напишу вам ближе к Новому Году, когда будет более-менее понятно с планами, условиями жизни и так далее, а там и порешаем, ладно? Первые полгода у меня работа будет круглосуточная, скучать особо некогда будет, — я грустно улыбнулся, потому что скучать начал уже прямо сейчас.

— Сынок, а ты Бога видел? — вдруг полушепотом спросила мама.

— Валек, ну ты что? Это же глупости! — папа обнял маму.

— Я его слышал. Он сказал мне, чем я должен заниматься, а он будет за мной наблюдать. Моя память, сила, знания, песни — это все Он. Я живу вторую жизнь, и всем этим уже занимался, — я обвел руками вокруг, — просто не знаю, когда и где я жил.

Мама счастливо выдохнула и ушла в себя, чтобы смаковать мои слова. Папа замолчал, уставившись в землю. Я давно заметил, что многие люди, с которыми мы творили наши дела, за эти без малого два года сильно изменились, заматерели, что ли, повзрослели, стали по-другому ходить, по-другому говорить и думать. Красивее стали! Вот верное слово! Внутренне красивее, насыщеннее, не осталось пустоты.

Мама — не исключение. Она перестала стесняться людей, бояться высказывать и отстаивать свое мнение, а вера в Бога окрепла и превратилась в твердое знание. Спокойный, ласковый взгляд с вечной смешинкой… Как сильно он на меня действовал…

— Каково это — иметь такого сына? — спросил Иванов, а потом попросился посидеть с нами.

— Трудно! Очень трудно! Он ведь не сын, ну, в смысле "маленькая деточка". Минуя все, сразу стал пятидесятилетним. Я даже не успела понянькаться вдоволь!

Они рассмеялись вместе с Ивановым и подошедшим Никитиным.

— Да уж! Надо как-то по-другому относиться к наличию Бога. Вот же пример, который никакой материализм в себя не вмещает. Вы не представляете, как я счастлив, что когда-то Игорь к нам приехал. Все наши с Леной мечты с этой минуты начали сбываться, как по мановению волшебной палочки. Посмотрите, сколько людей вписались в борьбу за своих детей, за то, чтобы сделать их счастливее, чем они сами. Понимаете, Игорь не делает чего-то неизвестного, ничего нового, просто он как-то умеет снять завесу с глаз, и люди сами начинают совершать подвиги. Мне он сказал: "Нам надо, чтобы вы делали то, что умеете и научили этому других", сделал детский центр и ушел в сторону, а я и рад стараться. Мне ничего другого и не надо. И Лене тоже.