Второгодник (СИ) - Литвишко Олег - Страница 38

Во-вторых, есть два способа управления образованием. Если признать педагогику наукой, то вынужденно создается Академия наук, которая вырабатывает "единственно верные, научно обоснованные" управляющие решения и методички, Министерство спускает их вниз и следит за реализацией. Так происходит сейчас, как вы догадались. Если признать педагогику искусством, как предлагает Константин Дмитриевич Ушинский, то управление сводится к созданию атмосферы регулярного обмена опытом между директорами школ. Представьте себе, что было бы, если признать театральное искусство наукой. Соответственно, потребовалось бы создать Академию театральных наук и реформами сверху спускать методички по созданию гениальных произведений. По мнению Игоря, именно так поступили с образованием и педагогикой.

Именно поэтому реформа сверху обречена в принципе. Сверху можно развивать лишь количество школ на душу населения, но не образование и уж, тем более, воспитание. На этом можно эффектно отчитаться, а ученые, на выводах которых строятся реформы, могут лишь воспитывать гармоничную личность, которую к школе в качестве цели способны прицепить лишь библиотечные компиляторы, совершенно не представляющие, с какой стороны подойти к ребенку. Вот как-то так.

Все время, пока Сергей произносил свой спич, Иванов сидел, склонившись над стаканом с чаем. И только когда речь закончилась, на короткое мгновение поднял взгляд, ожидая продолжения.

— Когда вы едете?

— Скорее всего, послезавтра с утра. Нам надо ехать в Кингисеппский район. Я вам позвоню и скажу точно, где и когда встречаемся.

— Звоните в любое время, вот вам домашний телефон, — сказал он, чиркая номер на салфетке, и, не прощаясь, ушел, приговаривая: "Как интересно… как интересно".

Петр Сергеевич Кутепов направлялся на работу прямо с "Красной Стрелы", даже не заехав домой и не переодевшись, чего с ним ни разу не бывало. Осталось десять дней до Нового Года, и он хотел подготовить задел по работе на ближайшие полмесяца-месяц. Для руководителей его уровня не бывает праздников и выходных, просто работа из кабинетов перемещается в рестораны, в сауны, в клубы, на охотничьи угодья и много еще куда.

Петра Сергеевича захватила идея, которую нарисовал Игорь, он увидел в ней немалый карьерный потенциал. Если он не ошибается, эту идею еще никто не озвучивал, а быть первым в глазах начальства, тем более союзного уровня, дорогого стоит. Мечта для любого чиновника. У идеи звонкое и очевидное название: Свободная Экономическая Зона.

Петр Сергеевич заерзал на кресле такси: "Ну, что так долго едем-то — улицы ведь пустые!". В этом году Косыгин начал реформу народного хозяйства. Об этом не говорил только ленивый, правда, глубоко владеющих темой были единицы. Ему надо срочно стать одним из них и найти в теле реформы органичное место для своей СЭЗ. Например, в виде площадки для апробирования рискованных идей и методов реформирования. Надо думать. "Ну, что же так долго едем? Педаль газа для чего — чтобы на нее давить, так ведь?". Таксист держал клюв по ветру и не реагировал на нервного пассажира.

Кутепов ввалился в свой кабинет, сел за стол и минуту не двигался. Он любил свой кабинет. Если охарактеризовать его одним словом, то это слово — Большой. Большой кабинет, большой стол, большой шкаф с книгами и папками вдоль стены, большой сейф, большой портрет Ленина за головой — все большое для Большого начальника. Он нажал на кнопку Вызова секретарши.

— Танечка, будь добра, пожалуйста, крепкий-крепкий кофе, но сначала вызови ко мне Петра Алексеевича, а в готовности пусть сидят главный юрист и начальник отдела договоров. Потом позвони Борисовскому Сергею Петровичу, начальнику управления гострудсберкасс, и постарайся узнать, могли ли бы мы с ним пересечься вечерком где-нибудь в ресторане. Все на его выбор — время, место. Это все, спасибо.

Танечка молча удалилась и уже через мгновение вошла вместе с кофе, пропуская в кабинет Петра Алексеевича Калбазова, главного экономиста объединения "Экспортлес".

Петр Сергеевич посмотрел на свой кофе, перевел взгляд на Петра Алексеевича, а потом не Танечку. Та мельком улыбнулась и мгновенно внесла вторую чашечку с кофе. "Что за прелесть, да и, вообще, очень даже…".

— Петр Алексеевич, что вы знаете про реформу, которую затеял Алексей Николаевич.

— Частичная децентрализация управления предприятиями и "расширение самостоятельности" путём введения для последних показателя прибыльности, большей свободы в распоряжении последней, освобождение или смягчение ряда плановых показателей, установленных Госпланом, а также личное стимулирование труда работников. В общих чертах так.

— Постановления ЦК я тоже почитываю, знаешь ли, — съехидничал Кутепов и, уставившись на экономиста, продолжил, — мне нужны детали: почему так, а не иначе, были ли другие предложения, кто их вносил, какое послабление от Госплана, что именно перестанут планировать. Детали, понимаешь?

— Петр Сергеевич, боюсь, что настолько темой я не владею. Могу организовать встречу с Евсеем Либерманом, это его концепция лежит в основе реформ. Еще есть знакомые в Госплане и Минфине, информированные знакомые, — Калбазов почувствовал, что за вопросами начальства скрывается совсем не праздный интерес и старался, как мог.

— Отлично, организовывайте и как можно быстрее. Время не ждет. Когда реформа наберет обороты, может оказаться поздно для наших предложений.

Петр Алексеевич кивнул головой, но ничего не понял. На всякий случай спрашивать не стал. "Меньше знаешь — крепче спишь", хотя, похоже, в этом случае поговорка не верна. Тут от начальства последовал еще один удар под дых — "Вы что-нибудь знаете о свободных экономических зонах в СССР и за рубежом?"

Калбазов задумался. Ему понравился вопрос, вернее то, что под этим соусом можно приготовить, но сказать он не мог ничего. Абсолютно!

— Я ничего не слышал об этом. В двадцатые годы были территории, которые передавались в концессию…

Еще один удар — теперь в лоб, да сколько же можно?

— Посмотрите, вот это список условий, на основании которых можно было бы открыть такую СЭЗ. Что скажете? — начальник, похоже, получал удовольствие от разговора. Интересно.

После внимательного прочтения Петр Алексеевич принялся перечитывать еще медленнее, забавно шевеля губами. Две мысли не могли совместиться в одну: с экономической точки зрения ему было интересно, и он бы с удовольствием повертел эту идею в своем отделе, а с другой, все смахивает на провокацию так, что может добром не кончиться. Он не знал, что ответить. Петр Сергеевич, действительно, получал удовольствие, наблюдая за мытарствами своего подчиненного. Значит, он угадал верно, что в этой идее есть что-то интересное.

— Петр Алексеевич, возьмите с собой эту бумагу и попробуйте просчитать, к каким последствиям это может привести. Исходные данные такие: в качестве СЭЗ берем Кингисеппский район Ленинградской области. В качестве хозяйственных планов предлагается вот это: строительство в следующем году двенадцати производств, вот этих. Половина продукции вполне может продаваться на Западе. Хочется увеличить оборот области в четыре раза за два следующих года. Будут вопросы — сразу ко мне. Но послезавтра я хочу услышать ваши предварительные размышления.

— Маловато времени, уж больно тут все серьезно, и последствия могут быть самые разные.

— Вы, голубчик, напрягитесь. К тому же меня сейчас интересует не столько окончательные выводы, сколько направление вашей мысли. Кстати, с этим Либерманом вы в каких отношениях?

— В самых шапочных, но я знаю, что он читает мои работы и высказывает самые положительные оценки, как, собственно, и я о его статьях.

— Замечательно… замечательно, — протяжно вымолвил Петр Сергеевич, — нам бы его в союзники заполучить. Наша идея могла бы дополнить его концепцию реформы, как думаете?